Не первая Вера

– Я Вас услышала. До вечера! – я открыла дверь в прохладное утро.

– Не спешите, Я ещё кое-что хочу Вам сказать. Считаю нужным Вас предупредить, что следующим вечером нам придется встретиться для передачи энергии не здесь. У меня встреча с главами других Кантонов и Вам придется присутствовать, как моему официальному «донору». За Вами заедет Марат и привезет ко мне на встречу. Он приедет на час раньше, будьте готовы.

Я машинально кивнула, как будто эта новость не имела никакого значения. На самом деле до машины я почти бежала: «Меня вывезут в город. Алькальд будет занят встречей, а я смогу осмотреться, может удастся узнать дорогу на берег реки, с которой меня украли, где в последний раз открывался портал домой. Кроме того, меня повезёт Марат – единственный обладатель «ключа». Нельзя упустить такой шанс!».

Приехав в лагерь, я энергично и целеустремленно направилась в домик спать, чем немало удивила встречавшую меня заспанную Нину. Нельзя было терять время – вечером предстоит «отчетный концерт» перед делегацией, нужно быть во всеоружии.

Лена разбудила меня довольно поздно, уже вечерело. Выспалась я отлично, но встревоженно глянула на часы: времени для специальных упражнений не было.

Тут распахнулась дверь и вошла Маргарита в деловом костюме и с деловым настроем:

– Сегодня, Вероника, Вам предстоит важное мероприятие. Перед ним обычно занятия для повышения уровня тех или иных вибраций не проводится. Вас ждут в столовой и сразу к Тамаре – ей многое нужно успеть сегодня, – она еле заметно мотнула головой, и Лена поспешно выскочила из домика.

– Сегодняшняя ночь необычная для «донора», не каждый удостаивается такой чести и такой ответственности. Вам представится возможность выказать свою благодарность Алькальду за его высочайшее к Вам расположение, за наш радушный прием и королевское содержание, – она чопорно сложила руки на груди.

– Благодарность?! Королевское содержание?! – взорвалась я, – Вы издеваетесь?! Меня похитили, используют, как дойную корову, скоро пустят на мясо, а я должна благодарить за это?

Я негодовала. Швырнув подушку на пол, прошла мимо Маргариты, которая не выглядела удивленной моей реакцией. Маргарита вышла на террасу и, глядя в сторону камеры видеонаблюдения, хладнокровно заметила:

– Марат может подыскивать нового «донора». Эта не перенесёт «поединок». Слишком много гонора.

Глава 21

В столовой было тихо. Аллы Семёновны не было. Столики протирала угрюмая худая женщина лет сорока пяти – пятидесяти.

– Здравствуйте, мне бы поесть, – начала с порога я.

– Мне бы тоже, – не отрываясь от своего занятия, ответила та.

– Я – Вера, Алла Семёновна далеко?

– Далеко. Отсюда не видать, – женщина выпрямилась и злобно уставилась на меня.

– А вы меня не накормите?

– Да всё за занавеской для Вашего высочества уж накрыто, – и она сплюнула на пол.

Я поняла, что мне здесь сегодня не рады. В другой день я бы предпочла остаться голодной, но сегодня мне нужны были все силы. За тяжелыми шторами, в моём укромном уголке стол был накрыт. Как всегда он ломился от вкусностей, но больше всего меня поразило, что в центре стола красовался трёхъярусный белоснежный свадебный торт с нежнейшими взбитыми сливками и воздушным безе. От удивления я села в кресло и тут же ойкнула: мне в бедро слегка воткнулись зубчики вилки, которую кто-то оставил между спинкой и подлокотником. Я вытащила вилку. Вокруг неё была обмотана бумажка.

Пододвинув к себе тарелку с салатом, под столом я развернула записку: «Не ешь торт, в нём яд». Я вспомнила наш уговор с Аллой Семёновной, что при первой попытке отравления она меня предупредит, и с тревогой уставилась на прекрасное произведение кулинарного искусства. Кто-то очень постарался, чтобы у меня возникло желание хотя бы попробовать кусочек: торт был великолепен.

Вот почему сегодня нет Аллы Семёновны – отводит от себя подозрения. Зачем кому-то меня травить? Я и так скоро умру, по всей видимости. Медлить было нельзя – камера видеонаблюдения фиксировала, что за полным столом я не съела ни кусочка. Пришлось понадеяться, что кроме торта всё остальное вполне съедобно, и поесть. Разумеется, к торту я не притронулась.

Тамара была заплаканная. Я неуклюже потопталась в дверях:

– Что-то случилось?

– О, моя дорогая, как рано приходится нам прощаться! – она сокрушенно вздохнула, – Это всегда так тяжело: привыкать к новому человеку.

– Вы уезжаете? – глупо спросила я и осеклась: речь обо мне.

Она покачала головой и пошла к шкафу. Вместо привычных ярких нарядов из недр выбралось чудовищно-нелепое белое свадебное платье. Я сглотнула: что-то очень часто приходится мне сталкиваться со свадебной тематикой сегодня.

– Всегда такое разнообразие цвета, почему сегодня белое? – я старалась, чтобы голос звучал как можно непринуждённее.

– Вера, Вы как всегда наблюдательны, а я как всегда не смогу Вам ответить, – бегло ответила Тамара, небрежно поправляя обруч с током на шее и давая понять, что дальнейшие расспросы могут навредить нам обеим.

Я уселась в кресло. Два часа меня приводили к идеальному образу «невесты». Нужно отдать должное моему стилисту – я была просто обворожительна. На своей настоящей свадьбе я была одета гораздо скромнее, но чувствовала себя в миллион раз счастливее. Сейчас же меня скорее готовили на эшафот. От моего вида веяло предсмертным холодом.

Нина пришла раньше, но я уже была готова. Тамара бросилась мне на шею и крепко обняла. Когда за мной закрылась дверь, в гримерной послышался плач. «Как приятно, наверное, мне должно быть от этих рыданий в мою честь, – раздраженно подумала я, но тут же остановилась – Стоит быть начеку, раз со мной прощаются навеки».

Нина посмотрела на свадебное платье с некоторым удивлением, потом, видно, поняв что-то, нахмурилась, и зашагала к пропускному пункту. Вдруг мы увидели толпу женщин, которые сгрудились у одного из бараков и что-то энергично обсуждали. Нина свернула в их сторону, сказав мне ждать её у ворот. Но я решительно направилась за ней к галдевшему сборищу лагерниц.

Нина влетела в их кучу, как ястреб на цыплят и зашипела:

– Вы что?! С ума посходили?! Что у вас тут произошло?! Быстро за работу!

Но никто не двинулся с места. Когда я подошла, одна из женщин, с пергидрольными волосами, в грязном переднике, ткнула в меня пальцем:

– Это из-за неё всё! Она во всём виновата! – и на меня злобно уставились несколько десятков глаз.

Толпа расступилась: на земле валялась женщина, которую я видела в столовой. Лицо застыло в предсмертной конвульсии, на губах – розовая пена, тело выгнуто в последнем мышечном спазме. Она была мертва.

Я догадалась, что уборщица не погнушалась объедками с моего стола, в том числе отведала и отравленный торт. «Если бы меня не предупредила Алла Семёновна, вот так я бы выглядела сейчас», – пронеслось в моей голове. Я в ужасе отшатнулась.

– Эта «невеста» всех нас сведёт в могилу! Лида с ней виделась последней! – не унималась одна из лагерниц. Кто-то из женщин оплакивал судьбу своей товарки. Остальные молчали. Ждали ответа и моей реакции. Я не знала, что делать.

Нина деловито спросила:

– Где Алла?

– Она сегодня взяла день и уехала в город к врачу, – подала голос другая женщина из толпы.

– Кто готовил сегодня в столовой? Чья смена? – Нина решила разобраться.

– Так Лида и готовила! – Женщина с длинными наращёнными ресницами кивнула на труп на земле.

Нина потопталась на месте, но, не найдя быстрого решения, стушевалась:

– Всем возвращаться к работе! Живо! – она сурово взглянула на зачинщицу разборок. Та сдаваться не хотела. Встряхнув своей бело-желтой шевелюрой, она прищурилась:

– А с этой что делать? Наверняка это её рук дело!

Нина протянула руку, указывая на меня:

– Да что она может сделать?! Ты посмотри: она сама без пяти минут труп!       Женщины оглядывали мой наряд и сокрушенно вздыхали. Мне стало страшно: если все признают, что мне конец, то дела мои плохи. Люди стали расходится. Подруга отравившейся Лиды, в грязном переднике, отправилась к Маргарите сообщать о происшествии. Нина повела меня к воротам.

– Это мой последний «Выезд», верно?! – тихо спросила я.