Король мечей

– И рисунок на клинке! – продолжала она. – Моя тетушка Матильда показывала мне в книгах всякие растения, когда учила составлять травяные смеси…

– Тетушка Матильда! – Катрин, оживившись от вина, всплеснула руками. – Леди Изабелла, вы постыдились бы вспоминать! Чему она вас учила – и произнести-то неловко! Накладывать швы на ощипанных гусях и утках! Вытаскивать стрелы из дохлой свиньи! И смотреть, что у нее там внутри! Да и не только свиней вы разрезали и изучали, – снова охнула она и потянулась к кружке. – Сказать страшно!

– Редкое растение, – леди Изабелла разглядывала клинок. – Оно не водится ни в Англии, ни во Франции. Это ведь ветка жасмина, да, граф?

***

Уставшая Катрин в тепле совсем сникла и ушла наверх, в комнату. Она настойчиво пыталась утянуть с собой и воспитанницу, но леди Изабелла отказалась и по-прежнему сидела внизу за ужином. Вино в ее кружке было едва тронуто.

– Вас здесь хорошо знают? – осторожно спросила девушка. Она не хотела ничего говорить, но молча сидеть за одним столом ей было неудобно, хотя граф, казалось, ни малейшей неловкости от этого молчания не испытывал.

– Нет, но мы со случайным попутчиком только что ночевали тут, – ответил Хантингтон. – Вы решили, куда направитесь?

Изабелла растерялась. Отогревшись и переодевшись в сухое платье, она немного успокоилась и совсем перестала думать о том, куда податься утром.

– Не знаю.

– Если вы расскажете, что случилось, мне будет проще сообразить, что можно сделать. И можно ли.

Она вскинула голову, встретила изучающий взгляд графа. Спокойные серые глаза. Тонкие морщинки вокруг, словно от постоянной улыбки или усмешки.

– Я не делала ничего плохого, – тихо выдохнула Изабелла. – И сегодня никакой погони быть не должно. А вот завтра…

– Что завтра?

– Завтра они обнаружат, что мы убежали, и кинутся искать.

Хантингтон молча подвинул ей кружку, и девушка несмело отхлебнула вина. Граф не перебивал и не торопил. Изабелла, немного помолчав, продолжила:

– Меня не стерегли – никому и в голову не могло прийти, что я сбегу. Самое большее, чего они боялись, – что я скажу «нет» прямо перед алтарем, – девушка снова чуть пригубила вина и осторожно взглянула на графа, но тот ничего не спросил. – Ни я, ни Катрин не умеем запрягать, но Катрин немножко умеет править. Перед закрытием рынка, вечером, она сторговала у крестьян лошадь и самую дешевую телегу.

– Кому-то было лень ее выкидывать.

– Две верховые лошади со сбруей обошлись бы слишком дорого, и Катрин не сможет долго ехать в седле. Она сейчас так в меня вцепилась! Да я и сама не слишком привыкла ездить верхом, – Изабелла сделала еще один осторожный глоток. – Катрин купила мне простое платье и покрывало на голову, и я переоделась, чтобы меня не узнали. А потом стащила на кухне замка большую корзинку и вышла с ней в руках. Как будто торговка, что-то приносившая кухаркам.

– Не за пустую же корзинку вас так обвинили? – усмехнулся граф.

– Нет, конечно. Но я не делала ничего плохого, правда. Ну, кроме корзинки, – Изабелла вдруг смутилась. – Но он объявил меня вне закона, чтобы мне некуда было деться. Чтобы я точно вышла за него.

Девушка опустила голову, скрывая лицо за густыми кудрями.

– Кто – он?

– Ноттингемский шериф, – еле слышно ответила Изабелла.

– Мне доводилось раньше бывать в Ноттингеме, и я помню того шерифа, что был лет девять-десять назад. Нынешний, надеюсь, получше, – это нетрудно.

– Так это он же.

– Других желающих на место не находится? – Хантингтон быстро улыбнулся. – Но тот был женат.

– Он вдовец. Причем, я слышала, не в первый раз.

– Да? Черт, жаль. Бедная леди Александра, такие синие глаза, такая улыбка! И кто же пытается выдать вас замуж за шерифа, за которого вы настолько не хотите, что готовы бежать сломя голову?

Изабелла резко отбросила мелкие кудри от лица.

– Мой отец.

– Он знает, что вы не хотите за шерифа?

– Еще как знает.

Граф больше ни о чем не спрашивал, но Изабелла уже не могла остановиться. Впервые кто-то, кроме верной Катрин, хотел ей помочь. К пирогам девушка так и не притронулась, зато несколько глотков вина словно развязали ей язык – она, обычно строгая и сдержанная, сейчас тихо говорила, не переставая:

– Отец и мать любили друг друга. Очень. Они в юности сходили друг по другу с ума, но мать была из знатного рода, а отец – из семьи простых торговцев. Ее родители, мои бабушка с дедушкой, были против, но она сделала по-своему. А потом появились мы с сестрой. Мы двойняшки, – уточнила Изабелла. – Эмилия родилась первой, все было хорошо. Не прошло и часа, как появилась я – и это стоило нашей матери жизни.

– И с тех пор ваша сестра у отца – любимая дочь, а вы – нет?

– Именно так, – призналась девушка. – И отцу нужно положение и власть в Ноттингеме. А здешнему шерифу нужны деньги.

– Куда вы хотели податься? Понятно, что подальше от города. Но это сейчас. А потом?

Изабелла снова посмотрела на графа. Она понимала, что и без того рассказала уже слишком много, но успокоиться не могла.

– Мои бабушка и дедушка, родители матери, живы. Я говорила, что это древний знатный род. И они не хотели, чтобы отец меня увозил. У них большой замок на полпути от Руана до Гавра, там я была бы в безопасности.

– Понятно. Как вы собирались добираться до Нормандии и переправляться через пролив?

– Не знаю.

– Здесь вас найдут, и быстро. Вам нужно уезжать рано утром, еще до рассвета.

– Где ж в такое время нам раздобыть повозку?

Граф не ответил. Девушка и сама прекрасно понимала, что вечером, вдали от и города, и ото всех деревень, никакой телеги не найти.

– А ваш отец? – спросил после недолгого молчания Хантингтон. В отличие от собеседницы, которая едва попробовала ужин, он налегал на пирог, и Изабелла даже удивлялась про себя, как графу с таким аппетитом удалось сохранить юношескую фигуру. – Он сейчас где?

– В Ноттингеме, он-то меня и привез. И должен быть завтра на свадьбе.

– И он, конечно, поймет, что вы направились именно в Нормандию и именно в замок к родным?

– Да, – растерялась Изабелла. – Он же знает, что мне больше некуда деться. Но нам бы только добраться – а там уж меня не дадут в обиду.

– С сестрой вы, похоже, не очень дружны?

Девушка снова опустила голову, скрывая лицо за густыми светло-каштановыми кудрями.