До последней стрелы

– Да брось, почти все мы деревенские, нам ли не знать, каково оно? Джон – сын мельника, Скарлет – кузнеца, а я из семьи лесника. Завтра Троица, в Ноттингеме будет шумная ярмарка и турнир лучников. Плата за участие смешная, а награда победителю – тридцать шиллингов. Я собирался пойти и выиграть, а они меня отговаривают.

– А если ты не выиграешь?

– Это как? – Робин чуть не захлебнулся элем.

– Я что-то не то сказала?

– Нет-нет, продолжай, – он рассмеялся. – Такого я еще не слышал.

– Они правы. Наверняка на этом турнире тебя будут ждать и выслеживать.

– Знаю. Но я увертливый.

– И у тебя десять жизней, да? – Ясмина устроилась на бревне поудобнее, наклонившись ближе к огню, так, что разбойник видел через отблески костра ее лицо – высокие скулы, черные брови вразлет и длинные темные ресницы. Что там спрашивала Марион насчет красоты? Нет, красивой гостья не была, ее портили и черты лица, тонкие, но неправильные, и глубокая косая морщинка между бровей, придававшая серьезности и возраста. Но отвести взгляд от этого некрасивого лица было не так просто. Невысокая, хрупкая, девушка почему-то казалась похожей на горячий напиток, в который переложили пряного, острого и горького.

– А как проходят турниры?

– Ты что, ни разу не видела турнир лучников?

– Я четвертый день в Англии, – улыбнулась Ясмина.

Монах Тук обернулся к гостье:

– Ого! Четвертый день, а так лихо говоришь! Нет, чужеземный выговор чувствуется, но…

– Мой родной язык – персидский, но я с ранней юности слышала речь саксов, нормандцев и франков. Так как проводятся турниры?

Робин оживился:

– Сначала герольды записывают всех, кто соревнуется, и принимают плату. Потом ставят мишени, и каждый стреляет по одному разу. Начинают с сорока ярдов. После каждого захода половина стрелков отсеивается, а мишени отодвигаются еще на пять ярдов. И так до тех пор, пока не останется двое или трое, а дальше уж оставшиеся соревнуются друг с другом.

– А кто может участвовать?

– Да кто угодно, лишь бы заплатил сбор. Это не рыцарский турнир, тут не надо быть благородной крови.

– А стрелять можно из любого лука?

– Да.

– И ты наверняка знаешь всех оружейников Ноттингема. У них можно найти хороший лук?

– Эй, ты что задумала?

– Можно или нет?

– Да у нас в лагере полно.

– Хороший лук – это не гнутая тисовая палка, а благородное восточное оружие. А такой, как у тебя, мне и не натянуть.

– Считай, я не слышал про гнутую тисовую палку. Что ты задумала?

Все, кто был у костра, обернулись к гостье.

– Отец Тук прав, тебя наверняка ждут на этом турнире. И будут выискивать стройного светловолосого мужчину. А, например, на невысокого подростка никто не обратит внимания. Потому что невысокий подросток – это точно не ты. Я все равно собиралась продать кольцо – мне нужна хорошая лошадь, неприметная одежда и что-нибудь на всякий случай для обороны. Если завтра с утра, до турнира, я успею подобрать подходящий лук – пойду и выиграю. Меня-то точно никто не узнает. Будут вам тридцать шиллингов.

– А если не выиграешь? – усмехнулся Робин. Видно было, что предложение гостьи его развеселило.

– Это как? – передразнила Ясмина.

Девушка отбросила назад черные косы и снова через костер посмотрела в серые глаза разбойника:

– У тебя же наверняка есть проверенный золотых дел мастер, который скупает добычу? – она подняла тонкую смуглую руку, на которой в отблесках пламени сверкал зеленый камень. – Это асуанский изумруд. Даже если мне дадут за него лишь треть цены – хватит и на лошадь со сбруей, и на одежду, и на то, чтобы мне добраться, куда надо.

– А ведь это кольцо делали для тебя, девочка, – вмешался Тук. – Оно сделано по твоей руке очень хорошим мастером. И мало кому подойдет, надо еще найти такие тонкие пальцы.

– Ничего. Пусть купят просто из-за камня.

– Почему те, кто тебя связал и отправил в Ноттингем, не забрали кольцо? – нахмурился Робин. – Оно стоит как полгорода.

– Я привыкла носить его камнем внутрь, его не увидели. А вот монахи заметили и польстились.

– Ну еще бы. И ты не боишься ехать с таким состоянием на ярмарку?

– Но ты же будешь со мной. Чего тогда бояться?

В серых глазах разбойника заблестели веселые искры:

– Ты придумала такую чушь, что я даже не удивлюсь, если это сработает. Тебе правда доводилось держать в руках лук?

– Мне давали потрогать.

Глава вторая

– Не вздумай, – ворчал монах. – Вот только сунься!

– Да замолчи уже, я и оружия-то никакого не беру. Но отпускать девчонку одну правда опасно. Да и не знает она никого, обманут. Хью, конечно, и так полной цены не даст, но при мне хоть мошенничать не посмеет. Продаст она свое кольцо, подберем ей спокойную лошадку и вернемся.

– Она вроде стрелять собралась.

– Не смеши меня.

– Скарлета не хочешь взять на турнир? Его-то как раз не знают.

– Пусть отсыпается. До половины он бы точно прошел, а дальше – нет, – главарь разбойников поднялся с бревна и направился к одному из шатров. – Скарлет дальше половины не потянет, Дик тоже. Эмиль дойдет до конца, но промажет решающим выстрелом. А вот ты мог бы и выиграть, но тебя разве выкуришь из лагеря?

– Ну уж нет. Осел меня до города не дотянет, а на лошадь я не заберусь, – отмахнулся Тук. – О, твоя гостья уже готова, – проворчал он, увидев, как навстречу им из шатра выходит Ясмина. Маленькая сарацинка на ходу одергивала плащ и пыталась заправить под шапку длинные черные волосы.

– Поехали?