Мираж

Она повернулась, справа стояла хорошенькая девушка с бокалом шампанского. Сережки-кольца выглядывали из-под темных кудрей каре. Тени, помада и вечернее платье блестели в приглушенном свете.

– Почему именно левой? – просто так спросила Алиса, которую повеселила формулировка незнакомки.

– Ну может, и правой, – пожала худенькими оголенными плечиками девушка. – И той, и той можно рисовать, главное всех убедить, что это оригинально.

Алиса улыбнулась.

– Вы рисуете?

– Я? Не-ет. Я избавила человечество от визуальных кошмаров и эстетических мук. Но мне интересно посмотреть, что придумывают другие, – незнакомка пригубила шампанского. – А вы?

– Я учусь на художественном, – Алиса была рада, что ее перестали узнавать, и возможности немного побыть инкогнито.

– О, так вы специалист в этой области. Ну и как вам эта картина? – девушка в платье цвета шампань указала на синие разводы, желтые и красные пятна.

– Не хочу обижать авторов. У каждого творения есть своя задумка.

– Значит, мазня, – сделала свой вывод собеседница и снова поднесла фужер к блестящим губам.

– Почем сразу мазня? Абстракционистам сложнее всего быть понятными. Это не потрет и пейзаж, где картины оцениваются на уровне «походит – не походит», «красиво – не красиво».

– Тоже верно, – согласилась брюнетка с каре. Она подошла поближе, нагнулась у уголка. – Кстати, это своего рода пейзаж, «Праздничное небо» называется, – и она с еще большим недоверием стала смотреть на рисунок.

Они обе уставились на картину, пытаясь определить праздничное небо в пятнистом рисунке.

– Меня Ирина зовут, – представилась незнакомка.

– Алиса, – Ковальская протянула руку, чтобы легонько пожать теплую ладошку новой знакомой. – Приятно познакомиться.

– Взаимно, – Ирина улыбнулась, в глазах мелькнул озорной огонек. – Слу-ушай, а пойдем еще шампанского возьмем, тогда точно все праздники в небе увидим.

Алиса была равнодушна к алкоголю. Очень редко позволяла шампанское или легкое вино. Но в последнее время чувствовала себя уставшей, подавленной, с тяжестью на душе. В свои двадцать один она ощущала себя на все сорок. Причину такого состояния она знала, но понятия не имела, как выйти из этой ситуации. Все сложно, все зашло слишком далеко.

– Да ладно, мы ж не напиваться собираемся, – по-своему расценила замешательство Ирина. – И караоке в галерее не потребуем. По крайней мере не сразу.

– Караоке? – не поняла Алиса, будто слово было из другой жизни, из другой цивилизации, так далекой от нее.

– Его самого, – Ирина взяла за руку новую знакомую. – Пошли к Женьке.

– Это кто?

– Бармен, кто ж еще.

– Вы знакомы?

– Уже да. У меня этакий бзик в незнакомых местах. Нужно знать расстановку персонала, вплоть до охраны, где кормят и где туалет. А уже потом можно расслабиться и приступать к изучению мероприятия.

– А охранники-то зачем? – не поняла Алиса.

– Ну мало ли, нахал попадется. А я девушка хрупкая, – Алиса оценила худенькую невысокую – сантиметров на 10 ниже ее – фигурку Ирины на длиннющих каблуках. – Так на чем мы остановились? Ах, да, идем к Женьке.

– Вообще-то я не очень люблю…

– Шампанское или веселье? Посмотри на себя, самый грустный, хоть и красивый человечек на этом празднике ИЗО. Разве так держатся на выходе в свет?

Алиса улыбнулась. Она уже не помнила, каково это быть – легкой и беззаботной. Наверное, до той встречи с Кержем.

***

Тогда, три года назад, Алиса пропустила дни отбора на конкурс. Ей было лестно, что сам «маэстро красоты» обратил на нее внимание. Однако сейчас ей нужно было думать об учебе, а не подиумах.

Конечно, многие девушки совмещают оба направления, но в будущем Алиса не видела себя великой моделью. Великой художницей, впрочем, тоже.

Красивую блестящую визитку Владика Алиса сохранила на память о необычном знакомстве. Она не подозревала, что ей снова предстоит встреча с Кержем, причем, не случайная.

Через неделю ее вызвали в деканат. Сердечно тревожно забилось. Ругать, как и хвалить, ее было не за что, с документами в порядке, бюджетное место оплаты не предполагает. Тогда – что?

Ее ни разу не вызывали к директору школы, даже к завучу. В этих кабинеты она попадала разве что по культмассовым мероприятиям. Здесь же семестра не прошло, как ее потребовали «на ковер».

Слегка дрожащей рукой она открыла ручку приемной ректора. За большим угловым столом сидела секретарь Маниша Игнатьевна – женщина бальзаковского возраста с начесанной прической, ярко-голубыми тенями и ярко-розовой помадой. В столешнице отражалась красно-желтая пестрая блузка.

«Все ж не казарма, а творческий вуз», – попыталась оправдать имидж секретаря Алиса.

Маниша Игнатьевна не сразу обратила внимание на вошедшую студентку, обалдевши – по-другому не скажешь – смотря на темную дверь с табличкой «Павел Сергеевич Мезенцев». Оттуда доносился знакомый мужской голос. Он много говорил, Алиса смогла лишь разобрать несколько раз повторенное фальцетом слово «богиня».

Студентка, зайдя в приемную бледной тенью, тут же покраснела. Секретарь с любопытством рассмотрела на нее, без стеснения пройдя взглядом от макушки до носков элегантных туфлей.

– Значит, Керж сегодня по твою душу? – ухмыльнулась она.

– А к ректору-то зачем? – шепотом спросила Алиса.

– Хм, так они друзья, – развела руками секретарь. – Как наш «маэстро» придет, так академию еще месяц лихорадит. Ладно, что отговорили его второе высшее у нас получать. А то, видите ли, не все творческие начинания этим гением реализованы.

Алиса улыбнулась: чего-чего, а энергия у Владика била через край. Секретарь тем временем нажала на столе какую-то кнопку и по-шпионски доложила:

– Богиня на месте, прием-м, прием-м! Повторяю: богиня на месте.

Студентка еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Секретарша, оказывается, веселая женщина.

В кабинете ректора что-то грохнулось. Послышались громкие шаги, дверь распахнулась и в проеме возник Керж в лиловом свитере, серых брюках, украшенных крупными замками и заклепками.

– Девочка моя, ну нельзя же гонять взрослых дяденек! – он грациозно взял Алису за руку и провел в кабинет.

– З-здравствуйте, – растерялась первокурсница и робко посмотрела на ректора: что он может подумать?

– Здрасьте-здрасьте, – Керж сделал реверанс. – Я ведь тебе по-русски сказал, что нужно делать, напомнил золотые слова, визиточку дал для мотивации. А ты чем отплатила, негодница?

Алиса стояла столбиком посреди владений главного человека академии и не понимала: шутит его гость или нет. Зачем нужен этот спектакль? И вообще, как он умудрился не забыть ее за эти дни? Как ответить на столь странное обвинение?