Большие мечты простых девушек. Роман

– Под яблоней копай… там закопано…

– Бабушка, что там закопано? Я не понимаю…

– Под яблоней… – на выдохе произнесла свои последние слова бабушка и закрыла глаза.

– Бабусь! Бабушка, дорогая моя, родненькая! – закричала девушка и прижалась к её сердцу, но оно уже, к сожалению, остановилось. Слёзы полились рекой и надрывный плачь вырвался у девушки из груди. Ливень на улице стих и лишь старинные деревянные часы неумолимо отстукивали секунды. Прислушиваясь к часам, девушка вдруг с ужасом осознала, что время бежит, не давая шанса никому, и никого не щадя. Оно как песок просачивается сквозь пальцы. Время проходит, превращая настоящие в прошлое. Время никогда не остановится и «завтра» превратит в «сегодня», а «вчера» как пепел разлетится в никуда. Тик-так, тик-так. Тикали часы отстукивая в висках Тони и все дальнейшее, что с ней происходило, виделось ей как в тумане.

Катя сидела на подоконнике и вглядывалась сквозь заплаканное дождём оконное стекло на безлюдную и промокшую от дождя улицу. Рядышком крепко дремала кошка, которую Катя нежно гладила по загривку. Девушка находилась в каком-то безмятежном спокойствии. На душе было чуточку грустно, и девушка не могла понять почему. Она полностью была поглощена мыслями, проплывавшими в её голове. Ей вспоминалось детство, проведенное в родных деревенских краях. Как все это приятно было вспоминать. Но теперь всё изменилось. И нынешняя жизнь её как-будто не впечатляет, и душа рвётся вдаль, к новым впечатлениям, новым людям, ярким всплескам эмоций и разнообразной жизни. «Эх, все это будет!» – пронеслось в её голове, а пока ей хотелось просто спокойно сидеть на подоконнике рядом с любимой муркой и наслаждаться спокойствием.

В комнату вошла её мать и начала раздражённо причитать:

– Катька, лентяйка! Всё сидишь мечтаешь?

– Мам…

– Только мам-мам, хотя бы по дому помогла, а то ведь матери жизни никакой, замоталась я. А твоему безделью нет предела!

– Мам, ну что ты опять заводишься? Я же тебе помогаю, когда попросишь.

– Тебя допросишься! – буркнула под нос мать, копаясь в постельном белье комода.

Катерина лениво повернула голову к окну и вдруг заметила взъерошенную Тоню, бегущую по лужам к Катькиному дому. Тоня принялась звонить и стучаться в дверь.

– Тоня? – только и успела удивлённо произнести про себя Катя и тут же бросилась своей подруге навстречу.

Тоня находилась в нервном напряжении, в смятении и постоянно хваталась за голову…

– В чём дело? – перепугано спросила её подруга.

– Я не знаю, что делать… Бабушка умерла.

В висках у Тони продолжало отстукивать, все мысли в голове переплелись, на ладонях выступил холодный пот, а в душе воцарилась пустота. Ничего не понимая, что происходит, видела она обрывками своей памяти попытки Катиной мамы дозвониться по единственному в семье телефону до скорой помощи. Потом пытались они вместе с Катей её успокоить, через некоторое время приехала машина скорой помощи, врач констатировал факт смерти пожилой женщины. Все соседи высыпали на улицу и взбудоражено обсуждали происходящее. Сплетни молниеносно разлетелись по всей деревне. Потом ещё вспомнилось Тоне, что еле-еле смогла она дозвониться до бабушкиных родственников. Как ни странно, но её бабушка не была одинока, у неё были уже взрослые сын и дочь и даже внук, только жили они в городе и в деревню приезжали редко. И конечно, они знали, что их пожилой матери нездоровится – она уже как полгода не вставала на ноги и ей требовался уход. Но они не смогли ей помочь, ссылаясь на занятость делами, работой, собственными семьями, к тому же знали, что сиротка Тоня и так позаботится о пожилой женщине, их матери.

Несколько дней Тоня ночевала у своей подруги Кати, почти ни с кем не разговаривая. А когда наступил день похорон, то съехались все бабушкины родственники, чтобы проводить её в последний путь. Долго они не задержались, и после поминок сразу же укатили восвояси. В доме остался лишь дядя Боря. После всего пережитого накануне, девушка потихоньку приходила в себя от потрясения. Она ходила по дому и грустила, но потом вспоминала, что много дел в огороде, убегала на улицу и трудилась в поте лица. За работой на душе становилось легче, девушка забывала про всё на свете и лишь иногда позволяла себе немного помечтать. Дядя Боря как-то скрашивал безлюдность в доме. Хотя скрашивал – это мягко сказано. Тоня видела, что ему очень плохо: он страдал, потому что частенько, почти каждый будний день прикладывался к бутылке со спиртным.

– Горе мне, горе… – причитал он про себя, – горе-то какое! Мать родненькую потерял, работу потерял… плохо мне, – Борис Александрович наполнил очередную стопку водкой и выпил залпом.

Тоню дядино пьянство с каждым днём всё сильнее и сильнее стало настораживать. Девушка знала, что и раньше он терял работу и затем, конечно же, ссорился из-за этого со своей женой и на время отправлялся в деревню пьянствовать. Но поскольку он ещё не до конца потерял совесть перед матерью, то побаиваясь её, старался сдерживать себя в страстном желании напиться от горя. А тут он совсем распустился, он скорбел беспрерывно, сетуя на жестокую жизнь и жалел себя. Вдобавок, он стал приводить в дом таких же несчастных и обделённых жизнью, но не прочь выпить за компанию пьяниц, и вместе им горевалось легче. Девушка боялась всех этих неотёсанных мужиков, пьянствующих у неё в доме. По пьяни они могли и пристать к беззащитной девушке, поэтому, чтобы не попадаться им на глаза, Тоня пряталась на чердаке, где чувствовала себя в безопасности. Как же ей всё это надоело! За все эти дни Тоня просто возненавидела дядю Борю со своими новоиспечёнными дружками!

2

Вот и наступил прекрасный и знаменательный день для учеников! День последнего звонка и выпуска из школы! Школьники собрались вместе, чтобы отпраздновать столь важный для себя праздник. Две подружки с цветами в руках медленно шагали по пыльной дороге в сторону школы. Катя была одета в красивое розовое платье с глубоким декольте, которое довольно откровенно обтягивало её стройную фигуру. Её тёмные волосы были завиты локонами, убраны в причёску и лишь некоторые из завитков каскадом спадали на оголённые плечи. Девушка обладала прекраснейшей фигурой, которая могла свести с ума любого мужчину и довести до чёрной зависти любую женщину: пышный бюст, широкие бёдра и тонкая талия сошлись в идеальных пропорциях. Девушка притягивала пленительные взгляды прохожих и, нисколечко не смущаясь этому, несла себя гордо над землёй, будто вышедшая из пены морской Венера. Она улыбалась, её глаза так и искрились от радости. Рядышком с ней шла Тоня. Она одета была довольно скромно – в цветастый сарафан, который доброжелательно одолжила ей подружка Катя. А поскольку Тоня была немного по-юношески худовата, то пришлось сарафан подшивать, но всё равно в некоторых местах он не сидел на фигуре и предательски выдавал истинную обладательницу данной вещицы.

– Эх, Тонька! Вот и настал этот день! Выпускной! Даже не верится. Это такой классный праздник, что сравниться с ним может разве что свадьба. Правда?

– Да уж.

– Нет, свадьба всё-таки лучше в сто раз! Тонька, а ты давай не грусти! А ну-ка улыбнись! Нельзя же с такой кислой рожей приходить на праздник!

И правда, Тоня шла сама не своя, вся задумчивая и грустная. Катя обняла подругу за плечи, а затем, посмотрев ей в глаза, широко улыбнулась, чтобы подбодрить. Тоня улыбнулась в ответ, сделав вид, что всё хорошо, и этим утаив от подруги, что на душе на самом деле скребутся кошки.

– Эх, и день такой прекрасный, солнечный! Будем всей школой гулять – зажигать!!!

Её подруга думала в этот момент только о плохом. Мрачные мысли заняли её рассудок. И гулять – зажигать она уж точно не будет. И на это у неё были веские причины: во-первых – траур, во-вторых – она не понимала, а чему радоваться? Тому, что самое прекрасное время в жизни человека – детство, закончилось? Хотя её детство и не было столь счастливым, как у остальных детей из полных семей, у которых были мамы и папы, но всё же, тогда она чувствовала свободу и радовалась каждому новому дню! Детство – прекрасное время надежд, радости, сказки, мечты, волшебства! А сейчас что? В сердце девушки закрался страх неопределённости. Она понимала, что ей совсем не на кого рассчитывать, и со своим будущим она осталась наедине.

– Тонька, Тонечка! – ласково произнесла Катя, видя, что подруга опять загрустила и погрузилась в тяжёлые размышления. – А ты знаешь, даже если ты мне компанию не составишь, я всё – равно поеду в Москву. Пусть даже одна! Моя мечта сильней меня.

Тоня в ответ лишь улыбнулась.

В небольшом зале деревенской школы собрались учителя, ученики и их родственники. Выпускникам торжественно вручили аттестаты зрелости, и все кругом были такие весёлые, что некоторым даже плохие оценки в аттестате не испортили праздничного настроения. Пели песни, фотографировались на память, а к вечеру устроили дискотеку. Всё это время Антонина была незаметна в толпе, она ощущала себя мрачным призраком на этом празднике жизни. Девушка всех сторонилась, она скромно сидела на самом дальнем ряду и за всеми наблюдала. На самом деле ей очень хотелось радоваться вместе с одноклассниками и веселиться, но в её душе поселилась пустота. Она ни с кем не хотела разговаривать, ни с кем не хотела танцевать, и улыбаться ей было невероятно тяжело. Даже Тёма её не поддержал в трудную минуту. Она видела как он её избегает и даже взгляда в её сторону не проронит. Она поймала себя на мысли, что самой захотелось себя пожалеть, как дяде Боре. Но тут же вспомнив этого жалкого алкоголика, ей стало противно. Она уже почти почувствовала ненависть к себе, что её жизнь не складывается и наверняка не зря родители отказались от неё в роддоме. Потому что она никудышная, жалкая и некрасивая. Нелюбимая, несчастливая, неудачливая, никто… В своих раздумьях она зашла слишком далеко, ей было невыносимо плохо, хотелось плакать, рвать и метать от злости. Слёзы выступили на глаза и Тоня поспешила удалиться с дискотеки.

Уже наступила ночь. Повсюду была темень, хоть глаз выколи, потому что не во всех частях деревни горели фонари: одни были сломаны, другие лишь мигали во тьме. Несчастная побежала со всех ног через всю деревню, как будто хотела убежать от самой себя. Бежала, куда глаза глядели, как в агонии. И вот уже, добежав до более-менее освещённой улицы, она не заметила огромного булыжника, валяющегося посреди пыльной дороги, споткнулась об него и упала. Резкая боль пронзила её колено, а на свету блеснул серебряный крестик, выскользнувший из под сарафана. Она резко сорвала его со своей шеи, скривив личико и стиснув зубы, грозно произнесла:

– Родители мои… – и тут же швырнула его вдаль, а сама заплакала. Больное место на коленке гудело, и казалось будто физическая боль вбирает в себя всю душевную боль девушки. Ещё некоторое время она провела лёжа на земле, не в состоянии подняться, но услышав вдалеке смех и голоса, Тоня пришла в себя и медленно поднявшись, захромала. Она подошла к тому месту, где блестел крестик, подняла его с земли и поспешила домой.

Она шла дворами – подворотнями. Ярко горели звёзды на небосводе, но ещё ярче светил месяц, освещая дорогу к дому. Ночная прохлада успокаивала, а пение цикад в тишине убаюкивало. Ох, как же было легко на сердце у девушки! Наконец-то там воцарились спокойствие, безмятежность и радость бытия. Придя к порогу дома своего, она удивилась, потому что в окнах не горел свет и никто, как обычно, по пьяни не орал и не пел блатные песни. Возможно дядя Боря уехал восвояси, или же шатался где попало со своими дружками, а может быть он просто решил сделать перерыв между запоями? Хотя какое ей должно было дело до дяди Бори? Разницы было никакой, и чтобы не рисковать, она отправилась как обычно на чердак. Закопавшись поглубже в душистое сено, девушка крепко уснула от усталости и тяжёлых переживаний минувшего дня.

Полдень. Мужчина в майке – тельняшке и чёрных атласных штанах судорожно перебирал дрожащими неуклюжими руками вещи в шкафу. Его лысина и лоб покрылись потом, выпученные глаза бегали.

– Ну где же они? Где? – бубнил он себе под нос, но никак не мог найти то, что искал, и это привело его в бешенство. Он раздражённо стал швырять вещи на пол, то были поеденное молью женское пальто, старинные и давно неношеные платья и кофточки, пионерский галстук, несколько дырявых зонтиков. Опустошив весь шкаф и ничего не найдя, мужчина принялся рыться по полкам шифоньера и тумбочек.

– Ну куда же ты их упрятала? – недовольно вопил он. Тут в комнату вошла Антонина. Увидев разбросанные вещи по всему полу, она пришла в ужас.

– Борис Александрович! Вы что-то ищете? – спросила девушка. Он бросил в её сторону грозный взгляд, что ей стало как-то не по себе. Внешний вид этого мужчины был ужасен. Красный от алкоголя нос, опухшие глаза, рот его напоминал оскал дикого взбешённого зверя.

– Где деньги? Где они? Куда старуха упрятала деньги? – закричал он на бедную перепуганную девушку.

– Какие деньги? – робко спросила она.

– Деньги, бабкина пенсия… Где? Я знаю, что мать моя пенсию копила, это ты её взяла? – грозно допрашивал Борис. Он подбежал к оцепеневшей от ужаса девушке, вцепился в неё и стал трясти, в надежде, что она во всём сознается. У Тони возникла в голове мысль, что дядя схватил белую горячку, потому как его поведение было неадекватным.

– Гадина!!! Сознавайся, ты их украла?! Отвечай! – не успокаивался он, девушка всеми силами пыталась вырваться из его хватких лап.

– Я не знаю, я не знаю, где они… я ничего не брала, – жалобно выкрикивала она. Тогда дядя Борис разгневано швырнул её на пол.

– Ну, смотри у меня! – строго пригрозил он ей указательным пальцем и стремительно выбежал из дому во двор, громко хлопнув дверью.

Антонина медленно поднялась на ноги, осмысливая произошедшее. Так значит, вот почему вчера ночью у них дома было так спокойно. Дядя Боря окончательно пропил все деньги и припомнилось ему, что наверняка, если хорошенько поискать по углам-закоулкам в бабушкиной комнате, то можно было найти пенсию. Тоня ничего о ней не знала, она просто даже никогда не задумывалась об этом. Всё, чем они жили с бабулей, так это огород. Редко тратили они на что-то деньги. Тоня и одевалась-то довольно скромно, иногда даже донашивала одежду прошедшей эпохи советского союза – это всё, что сохранилось с тех времён у пожилой женщины. Да, жили они бедно. И деньги, если и были, то тратились только на самые нужные вещи первой необходимости. Странно, откуда дядя Боря мог знать, что бабушка копила пенсию? Если даже сама Тоня об этом не догадывалась, хотя как ей казалось, у бабули не было никаких секретов от неё. Девушка по-быстрому навела в комнате порядок и пошла в огород, поливать огурцы и помидоры. Близился вечер, но на улице стояла духота. И вдруг девушку осенило! Она вспомнила бабушкины слова перед смертью:

«Под яблоней закопано…».

– Боже! Неужели это то, о чём я думаю? – удивлённо прошептала Тоня. Она ведь совсем забыла в суматохе последних дней об этих странных словах. Девушка побежала в сарай за лопатой, затем бросилась она к яблоне. Да-да, к той самой яблоне, сидя на скамейке, у которой она частенько любила помечтать. Осмотрев почву вокруг ствола яблони, она обнаружила небольшой участочек мягкой и рыхлой земли. Сидя на корточках с лопатой, она легонько надавила на землю ладонью, и действительно, земля опала вниз под нажимом руки, образовав впадину. Тоня схватила в обе руки лопату и начала копать, оглядываясь по сторонам, во избежание столкновения со свирепым дядей. После некоторых усилий, лопата внезапно упёрлась во что-то твёрдое. Она потрогала – на ощупь это был предмет по очертаниям похожий на коробочку, обёрнутую в мешковину. Всю оставшуюся землю по бокам этого предмета девушка откопала руками и достала найденный клад наружу. Развернула его и увидела перед собой деревянную шкатулку с резьбой, в которой хозяйки-рукодельницы обычно хранят всякие домашние мелочи, такие как нитки, иголки и напёрстки. Она немедленно открыла шкатулку и увидела записку, которая лежала поверх завёрнутой в целлофановый пакет пачки денег. Девушка сразу догадалась, что эти деньги были не простые, а накопленная с годами бабушкина пенсия. Так же в шкатулке находились две золотых цепочки, несколько пар золотых серёг и два перстня. Тоня пришла в изумление от увиденного: не уж то бабушка додумалась до такого? И зачем? Девушка прочитала записку:

«Тонечка, моя милая внученька! Спасибо за твою заботу и за стакан воды! Я очень тебе благодарна за твоё внимание! Возьми эти деньги и украшения в знак моей благодарности тебе! Это всё, чем я могу помочь тебе, дорогуша моя, в твоей предстоящей самостоятельной жизни. Потрать их с умом, и будь счастлива! Господь милостив! Твоя бабушка Варя.»

У Антонины на глазах выступили слёзы. Она ощутила, как на самом деле в последнее время ей не хватало тёплых слов близкого человека. Она была поражена добротой и мудростью этой прекрасной женщины. Как бабуся могла знать всё наперёд, что да как произойдёт? Девушка запихнула записку обратно в шкатулку, захлопнула крышку, завернула в мешковину и закопала свой клад в землю, на всякий случай, чтобы упрятать от греха подальше. В тот момент Тоне показалось, что у неё не оставалось других шансов, как только ехать на эти деньги в столицу, пробовать своё счастье. Нет, она твёрдо решила не отдавать деньги дяде Боре, ведь он всё равно их пропьёт. Она прекрасно понимала, что в деревне её больше ничего не держало, даже Тёма не держал… «Эх, Тёма-Тёма? Почему у нас с тобой ничего не вышло?», – подумала она про себя.

Антонина собралась с духом и приняла решение. Всё. Отступать было некуда. Она сделает свой первый шаг во взрослую жизнь. Конец мечтам и грёзам!