Ведьма из чащи

Ведьма из чащи
Ольга Самсонова

Ведьма на службе Темных сил только и ждет, что подойдет к концу ее контракт. Уже давно она не слышала своего имени, не показывала свой истинный облик, а всякого, кто прикоснется к ней ждет проклятье.Она обхитрила Тьму и готова освободить свою душу. Но что за звук доносится из чащи?

Ольга Самсонова

Ведьма из чащи

1

Она задвинула камни, прикрывая тайник, и поспешила выйти из склепа. По сравнению с темнотой затхлого помещения, кладбище ярко освещала луна. Дверь со скрипом закрылась. "Наконец-то! Последний раз" – от этой мысли радость растеклась по всему телу. Доспехи казались тяжелее обычного, и с трудом пришлось подавить желание снять с себя весь этот нелепый маскарад прямо здесь. Это было бы опрометчиво.

Поначалу, мужской костюм отлично защищал ее от других людей. Теперь же, когда она насквозь пропиталась злобой и чарами, латы скорее защищали незадачливых случайных прохожих от нее. В памяти всплыл год, когда она только поставила этот барьер. Пришлось возводить дополнительную тайную хижину в чаще леса и скрываться там два сезона, так как глупцы из города решили, что она насылает новый вид чумы. А всего-то и надо было, что мужикам держать свои поганые руки подальше от нее. Идиоты. Впрочем, зря она напустила на себя чары повышенной привлекательности по малолетству. В любом случае, скоро все закончится.

До основного дома решила не ходить. Ничего ей там не жаль, пусть его хоть сожгут, хоть разворуют. Решила сразу вернутся в тайное лесное убежище, и там покончить со всем этим. Она готова. Сорок лет – приличный срок. И никто не посмеет упрекнуть ее в плохой службе.

Уже светало, когда, наконец-то, среди лесной чащи, показалась заветная хижина. Случайных путников тут не бывало, а даже если какой-то остолоп и заявится, он не разглядел бы жилище, спрятанное сильной магией.

Внутри пахло мокрым деревом и плесенью. Свечи зажигать не хотелось, да и глаза привыкли к темноте. Чего ей там рассматривать? Силуэты пыльных склянок всевозможных форм были словно размыты пышной паутиной. Из комнаты с костюмами веяло затхлостью и тленом. На столе оставался давно высохший хлеб и скисшее молоко в крынке. "Да, как жила никудышно, так и сдохну на помойке".

Не смотря на то, что она не спала уже вторые сутки, тратить на это время не хотелось. "На том свете и отосплюсь. Если есть для меня тот свет". Темные силы завывали где-то вдали, но хитрый контракт теперь был составлен так, что они не доберутся. "Прошлым утром мне стукнуло сорок, так что пусть утрутся. Теперь, пожалуйста, без меня".

– "Мы хотим тебя спасти" – тоненькие их противные голоски долетали прям до центра головы. "Давай договоримся. Просто пожелай, чего хочешь".

– "Нажелалась уже, спасибо. Теперь я хочу сдохнуть, а на это и без вас, скотов, силенок хватит".

Доспехи она свалила блестящей горой прямо в угол и осталась в мужских широких штанах да рубахе. Силы покидали тело. Стало холодно. Рухнув в пыльное кресло, остатками магии у нее получилось сотворить пламя в маленьком, черном от сажи, очаге. Глядя в зеленоватый огонь, вдруг вспомнилось то, чего не было слышно больше десяти лет. Ее имя.

2

– Мария! Приветствуйте Марию! Добро пожаловать, Мария! Мы рады тебе!

"Епископ", как его за глаза называли, был сегодня гораздо наряднее и даже помпезнее обычного, если такое вообще возможно. Витиеватые золотые узоры, как громадное гнездо со змеями, расползались по пурпурной мантии, рассыпаясь росписью стекляруса по краям.

"Сегодня важный день. Очень важный" – твердила все утро мать. А теперь, опьяненная напитком, как и отец, она стояла с немигающим глазами. Впрочем, это мамино отрешенное выражение лица не было чем-то новым. Серые и тусклые, родители выглядели жалко среди всех этих расфуфыренных господ. И только благодаря ей, Марии, их поставили в один ряд с главными людьми не только города, но и всего графства.

Сегодня народу в "Церкви" было куда больше привычного. И "Епископ" превосходил сам себя в проповеди. Мария знала, что "Епископ" и "Церковь" – слова, которые обычно означают другое. Но в этой секте было принято за глаза называть именно их. Хотя, в обиходе употребляли и слово "Собрание". В свои одиннадцать, она совсем не понимала, от кого нужно шифроваться, если все, кто хоть какую-то роль в городе играл, были участниками этих еженедельных "Собраний".

Мария удивлялась, почему так расщедрились родители – купили ей платье по цене, наверное, целой козы, и даже заказали венок из благородных роз вместо привычного, самодельного из полевых цветов. Подробности церемонии ей никто не рассказывал. Но папа утром как-то странно сказал: "Мне будет не хватать тебя". Не ясно было, чем вызван такой прилив чувств и что он имел в виду. Мама все твердила о какой-то миссии. А на днях Мария подслушала их разговор с соседкой о том, что все проблемы скоро решатся одним днём. Интересно, как.

"Епископ" попросил встать на колени. Она послушно опустилась на парчовую дорожку. По залу пробежался возбуждённый гул.

– Клянешься ли ты служить нашей миссии, Мария?

Она огляделась по сторонам. Радостная толпа нарядных людей, бесцветные мама и папа бестолково улыбаются. Вокруг "Епископа" будто уплотняется и чернеет воздух. "Скажешь тут нет" – подумала она и ответила утвердительно.

Он много чего ещё спрашивал, но Мария не слушала, завороженная тем, как Тьма вокруг огромной его фигуры обретает материальный вид – черные щупальца множились и тянулись к ней. Но никто словно не обращал на это внимание.

– Поднимись, Мария, теперь ты одна из нас. Инструмент в нашей борьбе. Сосуд, который пропускает высшие силы. Встань, дитя, отныне ты служишь мне и этим силам.

Уже позже она узнала, что родители попросту продали ее секте. Что она больше никогда не увидит ни их, ни родной дом, ни своих братьев. Что до нее погибли на "службе" четырнадцать девочек – не выдержали силы, которая на них свалилась. А Мария выдержала. Но для этого ей пришлось самостоятельно убить себя, выпотрошить сердце и оставить из всех чувств только ярость. Дикую злобную ярость.

Это была сделка с Тьмой. Через нее проходили могущественные силы и знания, а Мария, как марионетка, исполняла приказы. Собрать нужные ингредиенты, составить яд, отнести проклятую вещь в специальное место. Что происходило дальше – было не интересно. Да и все вокруг стало не интересным и не важным. Ее яды и проклятья меняли власть в стране, помогали выигрывать битвы, убирали ненужных людей, заставляли принимать выгодные "Епископу" решения. Все это было далеко и безразлично.