Я тебя никому

Я тебя никому
Ольга Рог

– Ты должна написать отказ! – звучит голос мужчины, которому я верила, как себе.

– Почему? – не верю в происходящее.

– Такой ребенок нам не нужен!

Ощущаю себя эпицентром взрыва, где сдетонировало мое сердце, разлетевшись на осколки. Ошметки души прилипли к потолку и жалобно пищат, сливаясь в гул в моих ушах. Если бы я не лежала, то рухнула на месте. Но падать дальше не куда. Я на дне собственного краха и веры в людей.

Ольга Рог

Я тебя никому

Роды были тяжелыми. Семь часов боли и вот моя кровиночка у меня на руках. Тянусь за телефоном и делаю фото. Отправляю своему мужу. С Никитой мы не расписаны официально. Живем вместе уже три года без штампа. Любовь не на бумаге – повторял мне мой мужчина, когда я делала намеки, что не против перейти в разряд официальной жены.

Ответа нет. Проходит час, другой. Пытаюсь дозвониться. Сбрасывает. Сильно занят? Он стал отцом замечательной девочки – что может быть важнее? Наконец, вижу входящий от Никиты.

– Ты должна написать отказ! – звучит голос мужчины, которому я верила, как себе.

– Почему? – не верю в происходящее.

– Такой ребенок нам не нужен!

– Какой? – не узнаю свой голос. В горле ссадит от крика, который хочет вырваться наружу.

– Мне уже сообщили, что у ребенка порог сердца и много еще чего. Сашуль, у нас будут еще дети…

Телефон выскальзывает из рук и отрикошетив от края кровати, сбрякивает на пол.

Ощущаю себя эпицентром взрыва, где сдетонировало мое сердце, разлетевшись на осколки. Ошметки души прилипли к потолку и жалобно пищат, сливаясь в гул в моих ушах. Если бы я не лежала, то рухнула на месте. Но падать дальше не куда. Я на дне собственного краха и веры в людей.

Словно почувствовав мое состояние, малышка начинает плакать. Тянусь к люльке, стоящей рядом. Подхватываю за голову и попу, прижимаю к себе.

– Мама с тобой, солнышко! Мама тебя никому не отдаст! Да, я убью любого, кто попытается отнять тебя у меня.

Даю грудь. Поглаживаю пальцем маленькую щеку, которая движется при причмокивании. Поднимаю голову на открывшуюся дверь в мою вип-палату. Мелькает в мозгу, что это оплатил Никита… Выгнать сейчас не должны.

– Подпишите? – холодные глаза зав.отделением режут по живому.

– Я ее не отдам! – цежу зло и крепче обнимаю ребенка, закрыв руками, в знак защиты.

Взгляд врача меняется. Она задумчиво переводит глаза в окно:

– Ваш муж звонил. Сказал…

– Он мне не муж! Он нам теперь никто! Ребенка не отдам, слышите?! Ничего не подпишу! – стараюсь не сорваться на крик, чтобы не испугать Свету.

Это будет Света! Мой Светлячок. Лучик мой ясный. Моя любимая доченька – слезы капают мне на грудь и скатываются вниз. Дочка замерла и отпустила сосок, почувствовав соленый вкус. Покряхтев, заснула.

– Не нужно волноваться. Я вас поняла, Александра, – врач опускает планшетку с листом бумаги. – Дам вам координаты своего друга, детского кардиохирурга. Сможете там пройти полное обследование.

Просто киваю. Сил на слова не хватает.

Нас выписывают через пять дней. Попросили зайти к зав.отделением за выпиской. Стучусь и открываю дверь. Женщина вручает мне справку, чтобы оформить свидетельство о рождении.

– И вот еще, – достает из под стола полиэтиленовый пакет, и протягивает мне.

Застываю, вопросительно таращась на нее.

– Это от нас! Собрали тут с нашими сотрудниками подгузники и кое-что по мелочи, что может пригодиться для ребенка. Берите! – встает и делает шаг ко мне. – Это от всей души. Мы ведь думали сначала, что откажетесь. А вы не побоялись оставить больного ребенка…

***

Нас никто не встречал из роддома. Мама моя жила в другом городе. Вроде бы сначала заикнулась, чтобы я приезжала с ребенком "раз больше не куда", но после рыка отчима, это предложение замялось.

Пригодились декретные деньги, на которые смогла снять однушку на окраине и купить коляску, которая первое время служила кроваткой для Светлячка.

Малышка – ангел, а не ребенок. Спит и ест. У меня стирка, глажка и походы по врачам занимают основную часть времени. Бывший не объявлялся и не звонил. После месяца тишины, заблокировала его контакты. Не хочу слышать и видеть предателя. Где были мои глаза? Не рассмотрела гнильцо, не вписалась в его идеальный мир с больным ребенком на руках. Ну и пошел он в далекое эротическое путешествие!

Никогда не считала себя глупой. Но термины от хирурга сыпались в уши, и я едва выцепляла знакомые слова. Единственное поняла, что диагноз про порог сердца не подтвердился. Но! В сердце не раскрылся один клапан. Врач предлагает сделать операцию по квоте. Решайтесь прямо сейчас.

Прямо сейчас я должна отдать свою трехмесячную дочь под скальпель. Ноги отказали и речевая функция тоже.

– Выпейте водички, – заботливо подает стакан пожилой хирург. Он устало выдыхает и складывает руки в замок у себя на животе, перебирая большими пальцами.

Выпиваю жадно воду. Часть ее стекает по подбородку. Вытираю тыльной стороной ладони.

– Я согласна. Надо расписаться где-то? – говорю, словно не я, а кто-то другой за меня издает звуки.

– Приходите завтра с вещами и документами, – врач выписывает мне направление на госпитализацию. – Вам повезло, что есть свободная квота сейчас. Или бы операция по замене клапана стоила очень дорого.

Вы когда-нибудь отдавали свое родное дите в неизвестно куда? Как она без меня? Не обидят? А что если? А как вдруг? – мечусь в палате, разве что не по потолку. Уже час прошел! Трясет так, будто у меня отбойник внутри. Не выдерживаю и лечу по коридору больницы к операционным. Горят красные лампы "Вход только для мед.персонала". Топчусь. Пыхтю. Наматываю круги.

– Девушка, что вы тут? – выходит врач в медицинской маске, а на халате у него пятна крови.

– Яяяя, – начинаю заикаться и заваливаюсь, сползая по стенке.

В голове барабанная дробь и шум прибоя.

– Эй! – кто-то шлепает по лицу и в нос ударяет вонючее. – Все в порядке с вашей дочерью! Ее перевели в реанимацию. Пока так надо. Можете самостоятельно идти? – голос доходит, словно сквозь толщу воды.

У меня язык прилип к небу. Пытаюсь говорить, а выходит только мычание. Трясу головой, что дойду. Я дойду! Я должна дойти, ради нее и ждать. Ждать, когда хочется выть от бессилия.

Мне что-то ставят в плечо. Я даже это не почувствовала, только фиксирую визуально руку со шприцем. Проваливаюсь в бездну. Так холодно. Зову своего Светика. Мне кажется, что она где-то плачет. Бегу по лабиринтам на зов доченьки…

***

Четыре года спустя.