Струны сердца

– Это на этих инструментах? – уточнил он без особого удивления.

– Да-да, – начал мужчина, – очень хорошие инструменты, с ними записался не один хит…

Дзюн только кивнул, удостоверившись в своих догадках относительно студии и Шибутани в частности.

– Ну что ж, приступим? – хлопнул в ладоши владелец студии.

Все поплелись к своим предполагаемым инструментам с явным нежеланием. Харука осторожно притронулась к клавишам. Томору провел пальцами по палочкам, потом пожал плечами и уселся за ударную установку.

Они решили начать записываться с той песни, которую представили на последнем конкурсе. Первые аккорды, первый взмах палочками, первые слова… И перебои с электричеством.

– Простите-простите, – затараторил владелец студии, судя по диплому за участие в конкурсе быстрейшего поедания суперпорции рамена, гордо висящему тут же на стене, Ясуда Такуми. – Сейчас все исправлю.

С этими словами он выбежал из комнаты. Вернулся он только через пятнадцать минут, когда половина группы уже успела задремать за своими инструментами вследствие ранней побудки. Свет зажёгся снова.

Они начали опять, уже слегка раздражённые этой сумятицей. И снова заиграла оглушающая музыка, но… На гитаре Дзюна порвалась струна, из-за чего было просто невозможно продолжать.

– Другая гитара есть? – угрюмо спросил Дзюн.

Ясуда вытащил из подсобного помещения другую, еще более старую, предположительно заставшую ещё времена императора Ёсихито, гитару. Уже с нескрываемым презрением Дзюн взял её. Ещё некоторое время её пришлось настраивать. А Шибутани всё продолжал наблюдать за всеми с самодовольной улыбкой.

Музыка полилась снова. Теперь всё хорошо, уже второй куплет… Но теперь лёгкий электрический разряд на синтезаторе заставил Харуку вскрикнуть, а сам синтезатор – пережить свою последнюю минуту.

– Ты в порядке? – Спустя секунду к ней подлетел Кента.

– Да… – вяло сказала Харука, потирала руку.

– Нет, вы издеваетесь? – обратился Кента уже к Шибутани, с лица которого уже начала исчезать эта самодовольная улыбка. Тот уже отступил на пару шагов поближе к выходу. Где-то глубоко в подсознании промелькнула мысль о том, что возможно он попадёт в Книгу Рекордов Гинесса по причине боязни группы, в которой он же работает менеджером. Промелькнула и исчезла.

– Это временные неполадки, – тихим и немного дрожащим голосом сказал Шибутани. – Теперь всё будет нормально…

Кента угрожающе посмотрел на дрожащего субъекта, без слов, выражая всё своё презрение.

Где-то в кладовке на втором этаже нашёлся ещё один синтезатор. Первое касание клавиши, первые аккорды и… звукозаписывающее устройство издало последний и жалобный продолжительный писк, закончившийся на невообразимых высотах. Не сговариваясь и совершенно молча, группа, один за другим, медленно положили гитары, барабанные палочки, микрофон и направились к выходу. Последним из комнаты вышел Юта, наблюдая за Дзюном и решив последовать примеру большинства.

– Эй, вы куда? – прокричал им вслед непонимающий ничего Шибутани.

Только услышав это, Кента остановился и сказал, не поворачиваясь:

– Вы ещё смеете разговаривать с нами? Вы, ни на что не способный менеджер, ни на что не способный человек? Не связывайтесь больше с нами, ни с кем из нас. Обойдёмся без ваших услуг…

Сказав это, Кента двинулся дальше за своей группой. Ни взглядом, ни словом они больше не наградили ни Шибутани, ни Ясуду. Горе-менеджер принялся было догонять их, но через несколько секунд понял, что это самое лишнее, что он может сделать сейчас, поэтому просто подождал, пока они не скроются за поворотом одного из многочисленных домов.

Потом он уселся в свою машину, завел мотор, но еще несколько минут не сдвигался с места, обдумывая дальнейшие планы.

– Нет, мне просто интересно, этот человек нормальный или сбежал из Косака*? – спросил, обращаясь к воздуху или пробегающей мимо кошке, Кента.

Уже было время, когда на улицах давно светят фонари, а из поминутно раскрывающихся дверей клубов слышится громкая музыка. После неблагоприятного приключения группа ещё долго бродила в неизвестном районе, выйдя к автобусной остановке только через полтора часа. Не было сил ни на что другое, даже на то, чтобы смотреть в окно, так что они просто уселись на свободные места. Сегодня было решено разойтись по своим домам или просто туда, где можно было скорее забыть этого странного человека и все его выходки. Томору уехал домой, чтобы потом оттуда поехать на работу. О ней он особенно не распространялся, просто всем было известно, что он какой-то менеджер по чему-то там в какой-то компании. Юта сказал, что ему нужно готовиться к очень важному тесту по истории. Дзюн же должен был заскочить на полчаса домой к себе, чтобы забрать одну важную вещь. Кента как всегда пошел с ним. За ними увязалась и Харука. Просто потому, что было некуда идти. Так они и подходили невеселой компанией к высокому дому на одной из улиц района Конохана. Невесёлый зимний пейзаж лишь добавлял унылости этому бренному миру и уровню настроения всех троих.

– Вполне возможно, что сбежал, – задумчиво произнесла Харука.

Она до сих пор придерживала правую руку, которой достался ощутимый разряд электричества, левой.

– А вы ожидали от него чего-то другого? – тихо спросил Дзюн.

Ответом, который и так был очевиден, послужила лишь тишина со стороны спутников и гул машин с широкой автомобильной дороги. Каждый думал о чём-то своём, но фон у этих мыслей был общий. Они проклинали ту минуту, когда решили согласиться на услуги этого афериста, который не принес им ничего, кроме проблем. Даже солнце, не желая смотреть на эти самые проблемы, сокрылось за облаками.

Но все эти неприятные мысли перевесило предвкушение новой встречи с этой маленькой красавицей. Последние метры и последние ступени до своей квартирки Дзюн уже не мог думать ни о чем другом, как скажет ей очередную красивую глупость, а она чуть зардеется и скажет «спасибо». Никогда он не мечтал так быстро попасть на свою работу.

Не сказав особенных объяснений по поводу того, что сегодня он уходит на работу так рано, Дзюн пробыл дома всего лишь пятнадцать минут, вместо обещанного получаса, и вот, оставив Кенту и Харуку одних в своей квартире, он уже вышел обратно на улицу, чтобы быстро завести свой мотоцикл, доставшийся ему на распродаже подержанных транспортных средств. Дорога промелькнула перед глазами в доли секунды, хотя он и не думал превышать положенную скорость. Он просто пребывал в сладостных мечтаниях, и казалось, что в голове уже играет другая музыка, ещё не слышимая, но та, что обязательно надо записать.

Придя на работу довольно рано, Дзюн удостоился похвалы со стороны начальника за ответственное отношение к своим обязанностям. Дзюн лишь почтительно поклонился, загадочно улыбаясь. Он приступил к своим прямым обязанностям, всё поглядывая на входную дверь магазина.

Но она не приходила. Прошёл час, два… Это было довольно странно, и солнце, до сих пор скрываемое облаками, уже успело зайти за горизонт. За окнами стало темно. Дзюн присел за прилавок, чтобы записать мелодию, крутившуюся в голове целый день, но этого не вышло сделать, и он просто замер с занесённой над тетрадью ручкой и бессмысленным взглядом.

– Скажите, а этот фотоаппарат хороший?

Он поднял глаза, с трудом оторвавшись от тетради. В лёгком бежевом пальто и с блестящими глазами, перед ним стояла та, которую он уже не надеялся увидеть сегодня. Она указывала на фотоаппарат фирмы Nikon, а глаза так и блестели, и улыбка была самой очаровательной. Дзюн улыбнулся в ответ. Встав со стула, он принялся разыгрывать роль почтительного продавца.

– Не сказал бы, – начал он. – Я бы посоветовал Canon. Многофункциональный фотоаппарат с тысячью возможностей.

Мидори притворилась, будто задумалась над предложением. Но через полторы минуты уже бросила этот маленький театр.

– Спасибо, – всё так же улыбаясь, произнесла она. – Но сегодня я пришла за другим…

– Ах, да, – будто только что вспомнив, сказал Дзюн. – Тогда попрошу вас пройтись со мной по набережной Ёдогава.

– Это обязательно?

– Обязательней некуда, – важно сказал Дзюн.

– Ну, если так…

Как можно скорее Дзюн отпросился с работы, хотя и так оставалось всего два часа и, захватив с собой эту маленькую вещичку, которая позволила ему познакомиться с этой девушкой, вышел вместе с ней на улицу. Она всё так же улыбалась, а он не знал, как вести себя с ней, потому что совсем не хотел сравнивать её со всеми теми девушками, которых он уже встречал. Поэтому некоторое время они шли по направлению к набережной просто молча. Увидев красивый пейзаж, реку, искрящуюся в свете многочисленных фонарей, Мидори достала из сумки маленький фотоаппарат и сделала несколько снимков.

– Так любишь фотографировать? – спросил Дзюн.

Они подходили к набережной всё ближе и ближе. В другое время в этом месте было бы много людей, но давно уже настал вечер, к тому же зима забирала тепло вне зависимости от желания людей.

– Учусь на фотографа, – весело ответила она. – И да… люблю фотографировать.

– Тебя бы саму фотографировать… – пробубнил Дзюн про себя.

– Что?

– Сегодня прохладно, говорю. Но именно сейчас река красива.

– Да, очень красива. Так… светло и…