Струны сердца

На том и порешили. Дальнейшее собрание ко всеобщему облегчению перешло попросту в прослушивание имеющихся и предполагающихся треков.

Вечером, когда все уже начали расходится, не так поздно, как иногда бывало, ведь следующий концерт должен был быть только через месяц на фестивале малоизвестных групп, Дзюн снова ушел на свою работу, в сущности, никому ничего не сказав. Он уже предвкушал, как придет та студенточка, спрашивать свой светофильтр, который по странной случайности оказался вне коробки где-то в магазине, точнее в кармане у Дзюна.

Но она всё не шла. Что же то? Ей товар не нужен? Дзюн уже заскучал, усевшись за прилавок и снова начав писать ноты. И уже тени слов приходили ему в голову, когда она снова возникла перед ним.

– Ано… – начала она. – Простите, но, кажется, упаковка бракованная… Там не оказалось того, что я покупала.

– Да? – Дзюн тут же встал, превратившись в идеального сотрудника магазина электротехники. – Странно… Есть ли у вас с собой чек?

– Нет… я его выбросила. Что же делать?

– Дайте-ка подумать… – Дзюн принял раздумывающее выражение лица. – Мы можем сделать так. Вы сходите со мной в кафе, и там я отдам вам другую упаковку с товаром.

На лице студентки отразилось некоторое понимание. Она немного улыбнулась.

– Вы приглашаете меня на свидание?

– Я совмещаю приятное и полезное, – ответил Дзюн всё с тем же серьезным выражением лица.

– Ладно, я согласна. Когда?

– Завтра, в семь. Я закончу работать, и мы можем справиться с вашей проблемой.

– Хорошо. До завтра.

Она уже направилась к выходу, когда Дзюн, опомнившись, окликнул ее, а потом подбежал к ней.

– Как ваше имя?

Девушка окинула его оценивающим взглядом, через несколько секунд ответив:

– Мидори.

А потом она ушла, оставив Дзюна в приятных раздумьях о завтрашнем дне. Ему всегда нравилось начало таких вот историй, которых, к чему лукавить, он пережил уже немало. Но именно эта казалась ему какой-то особенной, не похожей на другие. Особенной казалась ему она, та самая студентка с таким интересным именем. Зелёный… Вечно зеленая, вечно молодая. Вдруг тени мелодии снова замелькали перед ним, и он уселся на первый попавшийся стул, чтобы записать эту мелодию, которую навеяла ему эта девушка. Его глаза смотрели туда, куда недоступно другим, а на лице была та самая улыбка, неуловимая и неясная, присущая только ему одному. Весь остальной вечер, скучный и ничем не выделяющийся из сотни таких же, наполненный малым количеством посетителей магазина, он провёл за своим блокнотом, куда записывал ноты, которые должны были сложиться в самую лучшую песню.

– Так, собирайтесь быстрее, я договорился с руководством одного торгового центра, чтобы вы выступали сегодня, – со скоростью ветра произнес Шибутани.

Это был следующий день, воскресенье, когда все только-только собрались в доме Аоки. Кто-то, зевая, кто-то, протирая глаза, встретили эту новость сначала безразлично. А Шибутани нависал над всеми, ожидая скорейшей реакции.

– Как в торговом центре? – наконец отреагировал Кента. – Развлекать посетителей? Да они даже слушать не будут.

– Всё когда-то начинается с малого. Поехали!

– Но это же абсурд! – вставил своё слово Томору.

– Это и есть настоящее начало, поверьте мне, менеджеру со стажем. – Для наглядности он приложил руку к тому месту, где предполагалось сердце. – Кстати, где этот ваш… Кикучи?

Четыре человека переглянулись разом, пожимая плечами. Ещё через некоторое время Кента соизволил позвонить Дзюну. Удостоверившись в своих догадках, что он на работе, Кента о чём-то тихо попросил Дзюна. Это подействовало, и уже через полчаса он оказался вместе со всеми, недовольно поглядывая на Шибутани.

– Так, теперь все собрались. Тогда поехали! Кстати, – он посмотрел на Кенту и Юту, – не забывайте о том, что я вам сказал.

Оба переглянулись, вспоминая крайне неприятные слова менеджера.

– Но как нам это сделать? – не выдержал Юта.

– Как это? Вы никогда не видели концертов мэтров J-рока?

– Видели… – с опущенными плечами согласился Юта.

– Вот примерно так. А теперь поехали.

И всем ничего не оставалось делать, кроме как последовать приказу этого афериста и сесть в машину, которая сегодня была свободна. Дзюн мало чем выказывал своё недовольство, но внутри так всё и кипело от того, что у него пропадает такое свидание. Но как никак группа ему была дороже, и он, не задумываясь, выбрал её. На некоторое время.

Приехали они на удивление быстро, и вот уже нужно было доставать инструменты для неблагодарной работы развлекателей простой публики. Небольшая захолустная сцена в небольшом захолустном торговом центре уже была для них готова, а может, она оставалась такой со времен постройки этого здания. С кислыми минами они забрались на невысокую сцену и ещё некоторое время настраивали инструменты. Наконец, когда приготовления были закончены, они начали играть свою первую песню под строгим оком Шибутани. Посетители сначала с интересом оглядывались на группу, кто-то даже спрашивал название, но вскоре интерес пропал, и около сцены оставалось всего несколько человек, которым попросту нечего было делать. После третьей песни продюсер сделал знак сначала Юте, который при этом перепутал ноты от смущения, а потом Кенте, который нахмурился больше обычного. Но через минуту Кента все-таки превозмог себя и подошёл к Юте, потом помедлил ещё немного, но всё-таки приобнял Юту одной рукой. По выражению Шибутани можно было сказать, что он ожидал совсем другого, но на первых порах и этим остался доволен. Такое движение привлекло женскую часть посетителей, которые тут же остановились, ожидая продолжения. Кента привык работать на публику, так что это ему сравнительно понравилось, и через некоторое время он опять обнял Юту уже более откровенно. Дзюн только посмеялся про себя, а Томору скрылся за барабанами, спрятав свои эмоции куда подальше. Но вскоре он закончил экспериментировать, оставив самое интересное напоследок. К концу этих действий Юта был красный, как свежесваренный рак, с трудом перебирающий струны.

Было около половины седьмого, а они еще играли свои песни и разные каверы, что когда-либо им приходилось наигрывать. Было полседьмого, когда Дзюн заметил знакомую фигурку, неподвижно стоящую около сцены. Стояла и зачарованно смотрела на него, та самая, которой он назначил встречу через полчаса. Он сделал вид будто и не заметил её, в то же время подумав, что сама судьба сводит их. По крайней мере на этот вечер.

Наконец, выступление незаметно подобралось к концу. Дзюн быстро спрыгнул со сцены, удерживая на одном плече свою гитару, и подошёл прямиком к ней, улыбаясь как всегда самому себе и своим мыслям.

– Так значит, вы ещё и музыкант? – улыбаясь, спросила Мидори.

– Можно и так сказать…

– Может, ещё чем-нибудь занимаетесь?

– Если только помогаю красивым девушкам, когда они попадают в беду. Я ведь обещал вернуть потерянный товар.

– Да, обещали.

– Пойдём в кафе? Тут есть одно, – сказал Дзюн, невзначай положив руку ей на плечо.

– Если только на пять минут, – ответила Мидори, так же ненавязчиво увернувшись от этой руки.

Конечно же, Дзюн не собирался отпускать её спустя эти самые пять минут. Притом, что и товара-то у него с собой вовсе не было. Но упускать такой шанс, когда сама судьба наталкивала его на эту девушку, он тоже не собирался, поэтому первые минуты были потрачены на отвлечённые темы разговора, то есть на комплименты, которые заставили девушку быть к нему более благосклонной. Не те комплименты, которыми разбрасываются ловеласы налево и направо, а такие, что только можно догадываться об их истинном смысле, который никогда не оставался однозначным. Стоило только приоткрыть завесу, и смысл тут же менял свою форму. Она сидела перед ним, такая красивая и простая, такая, что не хотелось отпускать от себя. Поэтому он решил поиграть с ней немного дольше.

– Так где… – начала было девушка.

– Подожди, подожди… – усмехнувшись, прервал Дзюн её. – Сначала чашку чая было бы неплохо.

Девушка с подозрением посмотрела на него. Она взглянула на изящные наручные часы, отвела на несколько секунд взгляд в сторону, только после этого ответив:

– Если только ненадолго.

– Да, конечно… Кстати, чем ты занимаешься? – спросил он её, пропустив девушку в дверь в одно из многочисленных кафе, находящихся в торговом центре. Как-то совсем незаметно он перешёл на неформальный стиль общения, а она оставалась подчёркнуто вежливой, хотя, Дзюн видел это, понемногу, совсем чуть-чуть девушка начала заинтересовываться им, будто её всё больше и больше затягивало в трясину, будто она всё больше тонула в его глазах, и никто не в силах был помочь.

– Я студентка Осакского Университета Искусств, – сказала Мидори. – Он в Канан, – добавила она на всякий случай.

– О… – многозначительно протянул Дзюн, хотя вряд ли знал об этом учебном заведении. – Нравится?