Ключ от всех дверей

– Ивашка, – растерянно выпалил тот, заморгав длинными ресницами. – Не отвлекайся… не сорвись!

– А ты не болтай под руку! – усмехнулся Мизгирь, продолжая свой путь, а Ивашка нетерпеливо затоптался на месте, ловя момент, когда надо будет помочь ему перевалиться через подоконник. И наконец он смог ухватить чужака за воротник потёртой охотничьей куртки, напрягая все силы. Воротник затрещал, Мизгирь придушенно выругался, уцепился за раму окна и спустя пару мгновений уже стоял рядом с Ивашкой, отдуваясь и вытирая взмокший лоб, но при этом задорно скалясь.

Ивашка же без стеснения, жадно его разглядывал, просто поедая глазами каждую морщинку на смуглом лице, каждую застежку на куртке, пряжку на сапоге. Он готов был даже трогать своего нежданного гостя, вертеть и ощупывать со всех сторон, но это, конечно же, было бы невежливым.

– А тебя как зовут? – задыхаясь от волнения, вымолвил он.

– Мизгирь, – небрежно бросил тот, в свой черёд с любопытством рассматривая Ивашку.

Про себя он отметил, что малец бледненький и худосочный – ещё бы, всё время сидеть взаперти! Белая рубаха болталась на его плечах, штаны были подвёрнуты до колен, ноги босы.

И мелкий – ему по плечо. Но его кошачьим глазам в мохнатых ресницах и золотым волосам позавидовала бы любая девка.

– Мизгирь – значит – паук, – коротко пояснил он и горделиво рассмеялся. – Так что не стоило бояться за меня, я цепкий.

– Мизгирь… – очарованно повторил Ивашка это странное имя, будто пробуя его на вкус, перекатывая на языке. – Мизгирь.

Тот тем временем принялся обходить комнату по кругу. Она и была круглой, совершенно круглой. На полу лежала бурая медвежья шкура, а в закопчённом камине тлели дрова. Напротив камина стоял длинный сундук с аккуратно свёрнутой постелью на нём. Всё это Мизгирь оглядел лишь мельком.

Прежде всего он увидел расписанную стену. Вернее, рисунок на ней был только начат, но там уже угадывался силуэт человека. Грозный, величественный. Силуэт… стрелка. Мергена.

Почему ему пришло на ум именно это слово?

– Кого это ты намалевал тут? – отрывисто осведомился Мизгирь, обернувшись к Ивашке и в упор уставившись на него своим пронзительным волчьим взглядом.

– Да я и сам не знаю толком… – тот даже растерялся и испуганно заморгал. – Мне просто приснился этот человек. Я и подумал, что могу его нарисовать.

А сейчас он решил, что привиделся ему именно Мизгирь, явившийся вдруг из неведомых далей. И рисовал он как раз его. Но сказать вслух об этом побоялся. Взгляд чужака отчего-то стал злым и смятенным.

Тот кивнул, будто принимая такой невнятный ответ, и парень незаметно перевёл дыхание.

– Но откуда же ты берёшь дрова для этого камина? – продолжал допытываться Мизгирь. Он не считал, что парнишка ему врёт или недоговаривает, но всё здесь было таким странным! – А еду и питьё?

Он обвёл рукой пространство вокруг себя..

– Эти вещи… они что, из воздуха тут взялись?

Ивашка так неистово закивал, что спутанные волосы упали ему на лицо.

– Дрова в камине горят всегда, – чуть заикаясь от волнения, принялся объяснять он. – Тут ночами холодно… и вообще промозгло, и они горят то сильнее, то слабее, но всегда. А еду и воду я достаю из сундука.

– Чего-о? – оторопел Мизгирь.

Парень снова закивал и открыл было рот для дальнейших пояснений, но Мизгирь, в два шага оказавшись рядом с сундуком, рывком приподнял его брякнувшую крышку.

– Ничерта тут нет, – разочарованно протянул он, для верности пошарив рукой внутри. – Пусто, – он повернулся к Ивашке, сердито сдвинув тёмные брови: – Малец, если ты всё-таки мне врёшь…

– Я не вру! – отчаянно выкрикнул тот. – Клянусь чем угодно! Дважды в день там появляются еда и питьё, всё горячее, как будто только что из печки! Блины, пирожки, мёд, жареное мясо, сбитень в крынке… Подожди вечера, и ты сам убедишься! Это чародей так придумал! И всё остальное он мне даёт… как ты сам сказал – из воздуха. Он просто щёлкает пальцами и…

– Постой, – бесстрастно оборвал его Мизгирь. Подошёл и встал совсем рядом, так что тот невольно отступил на шаг. Мизгирь тяжело усмехнулся. – Чародей, говоришь? Расскажи-ка мне про него поподробней.

– Он… очень страшный, – горячо выдохнул Ивашка. – Весь закутан в чёрное, только лицо очень бледное. И он всё время улыбается, как будто ему весело смотреть на меня. Как будто ему смешно. А мне очень страшно.

Мизгирь задумчиво кивнул, и парень выдохнул с облегчением, но и с некоторой тревогой. Он так боялся, что этот странный охотник ему не поверит. Но он тут же снова напрягся, потому что Мизгирь с прежней напористостью спросил:

– Скажи лучше, как ты вообще сюда попал и для чего?

Это и был самый главный вопрос.

У Ивашки задрожали губы. Он прислонился к изрисованной стене, не замечая, что пачкает белую рубашку свежей краской.

– Для чего… я не знаю, – беспомощно пробормотал он. – Я и сам всё время об этом думаю.

– А как давно ты здесь? – прервал его Мизгирь новым вопросом, сам присев на сундук и сосредоточенно хмуря брови.

– Десять лет, – просто ответил Ивашка. – Вот, я делаю зарубки, – он указал острым подбородком на деревянную раму окна, и только тут Мизгирь заметил, что вырезанные на ней чёрточки – вовсе не узор, как ему показалось сначала.

– Десять лет? – ахнул он, ошеломлённый.

– Почти десять, – уточнил Ивашка. – Девять лет, десять месяцев и восемнадцать дней.

Он выпалил всё одним духом, будто хвастаясь. Потому что видел, какое впечатление это произвело на охотника, и даже чуть возгордился.

– Понятно, – протянул тот. – А сколько тебе сейчас лет? Можешь сказать и не с такой точностью, – он чуть усмехнулся краем твёрдых губ, хотя ему было совсем невесело.

– Семнадцать, – с готовностью ответил Ивашка.

– Понятно, – помолчав, повторил Мизгирь. – Ладно. Но как же вся эта чертовщина случилась с тобой?

Ивашка сглотнул.

– Всё началось ещё раньше, – будто через силу вымолвил он, побледнев так, что его лицо стало чуть ли не белее рубахи. – Сначала гуси принесли меня к бабушке.

– Какие гуси? – осторожно спросил Мизгирь. Он видел, что с пареньком творится неладное, и решил быть помягче. – Садись сюда, – он приглашающе похлопал ладонью по крышке сундука рядом с собой. – А то ещё упадешь. Вон ты какой бледный.

Ивашка послушно сделал пару нетвёрдых шагов и сел, вновь машинально закручивая в узел рассыпавшиеся волосы.

– Бабушка – Баба Яга. Она жила в избушке в самой чаще… и у неё были волшебные гуси. А я играл возле своего дома, когда они прилетели. Играл со своей сестрой. Её звали Машутка, – припомнил он. – Но гуси искали меня.

– Сколько тебе тогда было лет? – снова перебил его Мизгирь.

– Бабушка потом говорила, что три года, – неуверенно пробормотал Ивашка. – Она научила меня считать, читать и писать. Она была… добрая… хотя послала за мной гусей. Было так страшно лететь. Я боюсь высоты, – честно признался он и знобко передёрнул плечами. – Я даже в окно это никогда не высовывался так сильно, как сегодня.

– Потому ты и не сбежал отсюда? – догадался Мизгирь. – Ведь ты же давно мог и сам связать такую верёвку и спуститься по стене.

Ивашка протестующе мотнул растрёпанной головой:

– Нет! Не мог!