Новейшие истории о старых знакомцах. Ироническая проза и поэзия

– Борька? Ты, сучий потрох? – и – хрясь! – посохом по башке.

Очнулся Ельцин и видит перед собой мужичонку – маленького, лысенького.

– Что-то я вас, товарищ, не узнаю, – прокартавил мужичонка. – Вы кто будете, батенька? Зиновьев? Каменев? А может это вы, Лев Давыдович?

– Май нэйм из БОрис, – говорит Ельцин. – А ты кто?

– А я Ильич. Ленин.

Обрадовался Ельцин, бросился Ленина обнимать:

– Лёнин?! Брежнев!!! – потом ещё раз окинул Ленина взглядом. – Что-то я тебя, Леонид Ильич, не узнаю! Зачем вы побрили голову и брови?

Обратная сторона… Гоголя

Мако-роны и глюки

Любил Гоголь мако-роны… Их ему Панаська из мака мастерила. Наестся, бывало, Василич молодых мако-рон, заглючит – за перо: день пишет, ночь пишет. А потом камин топить, камин топить… Кроме мако-рон Гоголь страсть как любил на огонь смотреть… Панаська еле успевала рукописи уносить от греха подальше…

Давленные яйцы

Гоголь очень любил яйца. Бывало, сгонит несушку с яиц и сидит, и сидит. Мать зовёт, отец с яиц гонит – а он ни в какую свой пост не покидает. А потом встанет и плачет над раздавленными яйцами. Служанка его грязной тряпкой хлещет да приговаривает: «Эх ты, Гоголь-моголь давленные яйцы!»

Шуба – мечта Гоголя

Купила Панаська Гоголю шубу – давно он о ней вожделел.

Да радость обернулась сплином – шуба-то оказалась мала.

Поносил её Василич всякими словами.

А Панаська говорит: «Поноси-ка, Миколка, пока шинельку. Она пока хорошая. даже моль на неё ни разу не позарилась».

Надел Гоголь шинельку и сел писать про Акакия Акакиевича.

Трое Толстых и прочие рассказики о писателях

Всё!

Однажды Толстой проигрался в пух и прах…

А тут Гоголь проходил мимо гоголем вместе с Достоевским. И говорит:

– Пушкин, Фёдор Михалыч, не поверите, – это наше…

Толстой цап-цап по карманам – пусто!

– Всё! – сказал Лев Николаич.

А Гоголь Достоевскому сказал:

– Даже Толстой согласен, что Пушкин – наше всЁ!

– Как всё? – недоумевал ФМ.

– Всё, больше не буду играть на деньги! – сказал Толстой.

– Не зарекайся, старый, – сказал Гоголь и стал пересказывать Достоевскому рассказ Толстого про баню…

Всё! :)

Семейное счастье Толстого

«Есть счастливые семьи, но некоторые счастливее семейных…» – написал Лев Николаевич, но строгий внутренний цензор Толстого, его ум, честь и совесть Софья Андреевна, что-то пробурчала про соль на раны, сор из избы и исправила на то, что дошло до нас из седых толстовских времён:

«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.» Лёвушка обиделся и пошёл спать на конюшню. Вместе с Чеховым. Там у Чехова и Толстого и родилась знаменитая «Лошадиная фамилия»…

Сенной супчик

Толстой решил стать вегетарианцем… под дулом пистолета Репина.

Репин сказал:

– С завтрашнего дня у тебя начинается новая жисть – бушь со мной супчиком из сена питаться.

– Лана, – согласился великий Лев. – Но в новую жизнь я хочу взять с собой Антошу. Можно сходить на конюшню?

– Зачем тебе, Лёвушка, в новой жизни конюх? – спрашивал живомаз Репин.

– Чехов – не конюх. Чехов – великий (после меня!) русский писатель.

Репин согласился.

Так Антон Палыч стал вынужденным толстовцем и вегетарианцем. И наконец, хлебая сенной репинский супчик, дописал свой рассказ о лошадиной фамилии.

Кто что у кого стибрил

Шекспир не любил Толстого потому как Левушка ещё в детстве стибрил у Уильяма сюжет… потом – другой… а маменьке наябедничал, что Великий Бард у него ворует сливы…

Про птичку

Толстой юговал в Севастополе. Однажды его разбудил чей-то крик. Лёвушка думал, что Софья Андреевна завтракать зовёт. А оказалось: чайка кричит как сумасшедшая. Рассерчал и …подарил Чехову сюжет пьесы про гадкую птичку :)

Кривое зеркало

Лев Толстой был зеркалом русской революции. Посмотрел в это зеркало Троцкий и умер от ужаса. Так ледоруб, припасённый для него, и не пригодился…

Фрукты-овощи