Проза на салфетках

Но там меня ждали. Пятеро здоровых бугаев, у каждого автомат. Дура! Какая же я дура! Лучше бы я включила радар. Через пару дней корабль бы нашли, а меня бы под конвоем доставили обратно в тюрьму. Всё же меньшее зло, чем банда Эдика Слепого. Эти молодчики никого не оставляют в живых. И едва ли они сделают исключение для судьи, которая когда-то спасла от тюрьмы Эдуарда Кривцова. Разумеется, за солидное вознаграждение. Девушка, которая в результате аварии осталась инвалидом, получила условный срок.

Я кинулась было обратно к люку, но автоматная очередь ударила мне в спину. Последнее, что я услышало, было: "Мочи её, стерву!". И собственную мысль: "За что?! Я просто хотела жить…".

Прощение

Прощай врагов своих – учит христианская заповедь. И я простил. Так и сказал: я тебя прощаю. А Зоя мне: да пошёл ты! И посоветовала засунуть своё прощение куда подальше. Это как же надо было разложиться её душе!

Я с тоской побрёл обратно. Проходя мимо большого сарая, невольно остановился. Сколько жарких объятий и поцелуев повидали стога сена, что внутри! Более двух лет прошло с тех пор, как мы расстались.

Зоя приходила почти каждый вечер. Приходила тайно от всех – её не в меру строгая мать меня недолюбливала, всё хотела её за соседского Илью выдать.

В тот вечер я, как обычно, пришёл на место наших свиданий. Зоя чуть опоздала. Я помог ей забраться на сено, а по ходу – снять пальто.

Сначала мы болтали ни о чём. Потом я вдруг вспомнил новость дня, посетовав, что девушкам из "Пуси" дали слишком малый срок.

– Надо было их лет на семь – как фашисток!

– А по мне, лучше бы их вовсе не сажали, – возразила Зоя.

Я не мог поверить своим ушам.

– Ты что, хочешь, чтобы эти прошмондовки гуляли на свободе?!

– Хочу, потому что… Никит, ты чего?

Заметила, видимо, что моё лицо сделалось злым. Попыталась обнять меня, но я оттолкнул её с презрением и яростью. Зоя, не удержавшись, упала со стога и осталась лежать без движения.

"Убил?! – с ужасом думал я. – Что теперь будет?"

Посадят? Только этого не хватало! Бежать, скорее бежать отсюда! Меня здесь не было! Она сама! Сама!

На следующий день всё Кардымово только и обсуждало, как Зою нашли в сарае с сеном. Как она там оказалась и почему упала – никто не знает. Сама Зоя сказать ничего не может, потому как не пришла в сознание. Жить будет, но, скорее всего, останется инвалидом.

Я немедленно взял билет до Москвы, моля Бога, чтобы она не очнулась хотя бы до моего отъезда… Уф, пронесло!

Мама по телефону, обсуждая новости посёлка, рассказывала, что Зоя пришла в себя, но не помнит, что с ней случилось. Илья от неё почти ни на шаг не отходит. Несколько месяцев он возил её в инвалидном кресле. Потом рассказывала, что Зоя встала на ноги. Гуляет с Ильёй…

Моя злость на Зою постепенно проходила. А однажды я понял, что простил. Полностью и от всей души…

– Чего?! Простил, говоришь? Да ты скажи спасибо, что я тебя в тюрягу не засадила! Думаешь, я не помню, что это ты меня скинул? И вообще, я теперь с Ильёй, понятно?

Чего уж тут непонятного? А я-то к этой твари всей душой… О, женщины! Прав был великий Шекспир: вам имя – Вероломство. Причём, с большой буквы.

Сёстры

– Уйти не успеем, – проговорил капитан, глядя на стремительно приближающийся корабль. – Придётся отбиваться.

Мужчины очень скоро заняли места у орудий, а женщины, коих, собственно, из всей команды была одна только Яна, судовой повар, по приказу капитана, пошла в трюм прятаться.

Чугов она ненавидела и боялась. С самого детства, когда только открыли ряд планет у Фомальгаута, среди которых была Сития. Тогда аборигены, пустившие первооткрывателей на фарш, начали похищать землян. После войны они, правда, стали вести себя скромнее, но горе тому, кто попадётся пиратам-нелегалам в паучьи лапы.

Яна до сих пор вздрагивала, вспоминая прошлый раз. Тогда они тоже не смогли избежать встречи с чугами – пришлось сражаться. Земляне не только отбились, но и отобрали у них одну психованную чилийку – единственную, кого не успели пустить на фарш. Потом эта бабулька всю дорогу кричала своим спасителям, что они фашисты, и что Пиночет с ними разберётся.

Как и тогда, слышались выстрелы, корабль дрожал, как при землетрясении. Сильный толчок ("Пристыковались!" – с ужасом подумала Яна) – и тряска усилилась. Звуки стрельбы стали громче.

– Помогите! Люди! Я здесь! – послышался женский крик.

Голос сестры!

"Бегу, Карина, бегу!"

Не помня себя, девушка выскочила из трюма. Перескакивая через повреждённую арматуру, понеслась в шлюзовый отсек, а оттуда – прямо на вражеский корабль. Только бы успеть, только бы отбить сестру у мерзких пауков!

"Не буду больше с ней ругаться! Никогда! Только, помоги, Господи! Дай мне спасти Карину! Пожалуйста!".

Корабль чугов оказался настоящим лабиринтом. Плутая и стараясь не попадаться на глаза хозяевам, Яна, наконец, вбежала в небольшую каюту.

Карина лежала на столе, привязанная кусками толстой проволоки. Огромный паук тянул к ней жуткие лапы.

– Бери, отцепляй, – неожиданно появившийся штурман Мансур протянул ей плоскогубцы. – Я его задержу…

***

– Прости, Кариночка, что ругала тебя. Если ты так любишь Роберта, можешь с ним встречаться…

– Я его ненавижу! Я сказала, что не готова, а он… Сказал, что я прыщавая уродина, и вообще, он меня никогда не любил. Я думала, жизнь кончена, хотела прыгнуть с моста. А они меня похитили. Я так испугалась! Я вдруг поняла, что не хочу умирать…

– Теперь ты просто обязана жить, – Яна ласково погладила сестру по голове. – Мансур заплатил своей жизнью, чтобы спасти твою. Так постарайся прожить её так, чтобы не было ни больно, ни стыдно.

Безвредно для человека

– Элла, давай клубни.

Хрупкая ассистентка молча протянула учёному пакет с клубнями картофеля.

– Вот и славно! Сейчас будем их облучать.

Глаза старика горели юношеским задором. Ассистентка мялась в нерешительности.

– Пётр Андреевич, – наконец, решилась она спросить. – А это точно безвредно… для человека?

– Обижаешь, Эллочка! Это будет обычный картофель, только в десятки раз больше. С одного кустика можно будет накормить целый дом. А нам ещё за это Нобелевскую премию дадут. Весь мир узнает, кто такой Пётр Вронский!

***

Элла спешно собрала вещи в сумки. О дачных работах на ближайшую неделю можно забыть. Звонили из больницы – у мамы инфаркт. Выживет или нет – неизвестно.

Закрыв калитку на замок, девушка посмотрела на часы. Шестнадцать тридцать. До станции минут двадцать, а электричка в сорок пять уже отходит. Не успеть. Если только… Да, безумие, но другого выхода нет.