Проза на салфетках

Не плачь, не велю.

Не ты виновата -

Другую люблю".

Ну, почти так.

– Я не хочу никого обманывать… У меня есть девушка…

Я зачем-то говорила какие-то глупости: мол, неправильно ты понял, я вовсе не то имела в виду. Как будто бы он мог в это поверить!

"Что было, то было -

И нет ничего".

Ничего, абсолютно ничего не было. Ни потоков слёз, ни причитаний с киданиями на шею, ни угроз убиться, ни брани с криками и оскорблениями. Ничего. Просто мы покинули лестничную клетку и разошлись в разные стороны.

Да и не знала я, честно сказать, что делать: то ли страдать от неразделённой любви, то ли радоваться, что Дима любим и счастлив? Пусть не со мной, так с другой. Весь урок математики об этом думала, но так ничего и не решила.

А после урока стало понятно, что в ближайшее время страдать придётся совсем по другому поводу. Впереди – контрольная, подготовка к которой обещает стать настоящей пыткой. Как, впрочем, и вся математика.

Я тогда не знала, что вскоре влюблюсь в своего "спасителя". И на той же самой лестнице услышу, что он любит меня… как друга. Что делать – любовь к учителю редко бывает взаимной. Впрочем, это уже совсем другая история.

Помнится, Татьяна сказала Онегину:

"Вы были правы предо мной.

Я благодарна всей душой".

И нечего добавить, нечего убавить. Именно так я сказала бы Диме, если бы нам суждено было снова встретиться. Ведь это он отвёл меня на лестницу, подальше от посторонних глаз. Благодарна за то, что моя любовь не была цинично растоптана, не стала поводом для насмешек одноклассником, которые так ничего и не узнали. За то, что, вынужденный обидеть, он нашёл слова. Горькие, но благородные.

Я просто хотела жить!

У, проклятые матрасы! Никогда не думала, что буду их так сильно ненавидеть! Казалось, они вот-вот меня раздавят насмерть. А ещё при взлёте перегрузка, будь она неладна!

Фу, наконец-то тяжесть спадает, и ей на смену приходит приятная невесомость. Теперь остаётся только выбраться…

Конечно, осуществляю это не сразу. Пусть космолёт для начала отлетит подальше от этой чёртовой Андромеды… Вот теперь пора!

Пока я разгребала окружившие меня со всех сторон матрасы, я прокляла всё на свете. Нет, конечно, я не столь наивна, чтобы обольщаться мыслью о побеге как о чём-то лёгком и приятном. Я готовила этот план два месяца, старалась всё тщательно продумать, просчитать, чтобы не упустить ни одной детали.

Не без труда выбравшись, я первым делом взглянула в маленькое окошечко-иллюминатор. Андромеда превратилась в маленький мячик. Прощай, ненавистная планета, прощай, женская колония, в которой я провела горькие невыносимые два с половиной года! Это пусть дуры малохольные сидят от звонка до звонка, а я не такая – я умная. И теперь я свободна!

Свободна!.. Осталось только устранить ещё одно маленькое препятствие…

Тихонько я вышла из грузового отсека и осмотрелась. Как раз на стене огнетушитель. Всё как и положено по технике безопасности. Только в этот раз она может кому-то сослужить дурную службу…

Сняв со стены огнетушитель (какой же он всё-таки тяжеленный!), я направилась к кабине пилота.

Он не заметил, как я вошла, даже головы не повернул. Вот спасибо матёрой Клавке-Пиле, не зря заставляла нас, сокамерниц, по ночам ходить тихо. Сейчас это умение мне как нельзя кстати!

Не обернулся пилот, и когда я подкралась к нему вплотную, всё так же продолжал читать газету. Давай, Нинка, действуй!

Размахнувшись, я изо всех сил ударила его огнетушителем по голове. Издав глухой стон, он стал оседать в кресле. Кровь хлынула из разбитой головы. Я ударила ещё. И ещё…

Вот и всё. Теперь ничто не мешает мне лететь вперёд – к долгожданной свободе. Бросив испачканный кровью и мозгами огнетушитель в сторону, я подошла к приборной доске. Так и есть – космолёт поставлен на автопилот. Вот молодчина пилот. Был. Догадался, чего хочет женщина. Правда, направление не то, но это мы сейчас исправим. Вот она, карта. Вот Солнечная система. Земля. Туда и полетим. Жалко, что я так и не догадалась утащить из библиотеки самоучитель испанского. В Никарагуа он мне очень даже пригодится. Ну ничего, доберусь, а там уже и выучу. Я женщина умная.

Вот и всё, настроила. Выключила радар, чтобы корабль не обнаружили. Теперь надо куда-нибудь убрать труп, чтоб не вонял.

После недолгих раздумий я затолкала его в холодильник. Конечно, можно было бы открыть люк и пустить его в открытый космос, но расходовать кислород в моём положении было бы крайне неразумно. Ладно, пусть полетает – а там на месте уже выброшу его в какую-нибудь реку.

Потом я отмывала пол и чуть не забыла оставленную покойником газету. В глаза мне тут же бросилась статья Минаевой… Вот ведь стерва! Когда я была судьёй, так пела дифирамбы о моей смелости и неподкупности. Мол, не побоялась Никитюк вынести обвинительный приговор восьми особо опасным преступникам. Кто ж тогда мог знать, что власть поменяется так быстро! Теперь они герои-диссиденты, а я, значит, дрянь распоследняя! И взятки брала, и приговоры выносила заведомо неправосудные. А я просто хотела жить по-человечески, я о семье своей заботилась. Кто ж виноват, что у этих восьми хватило дурости пойти на оппозиционный митинг? Знали ведь прекрасно, что свобода и демократия у нас только на бумаге. И всё равно пошли. Почему же я должна была в ущерб семьи биться за каких-то чокнутых идеалистов? Знала бы я заранее, чем всё кончится, я бы их не только отпустила, пылинки бы с них сдувала. Но я же не знала.

А теперь эта Минаева поливает меня помоями и радуется, что я в тюрягу загремела. Умеет девочка жить, ёлки-палки!

***

Каждая неделя полёта тянулась для меня, словно год. Когда же, когда же, наконец, закончится это сидение в четырёх стенах? Хочу свободы, хочу твёрдой почвы под ногами, свежего воздуха! А вместо этого болтаюсь в этой "кастрюле", как сосиска. Скорей бы уже долететь до Солнца!

Нет, только не это! Красный карлик?!

Я протёрла глаза и снова уставилась на экран. Но карлик так и оставался красным. Как, ну как такое могло случиться? Я же проверяла карту. Своими же руками задала направление. Неужели перепутала?

В полном отчаянии я стала водить курсор по карте. И вдруг… Облако голубого газа медленно затягивалось вовнутрь пустого пространства…

Чёрт! Чёрт! Я в бессильной ярости ударила себя по лбу. Надо же было быть такой тупицей, чтобы проворонить "чёрную дыру"! Потому корабль и отклонился от курса. Гравитация, будь она неладна!

Что же мне делать? Конечно, можно было увеличить скорость, чтобы выровнять курс. Но датчик топлива не внушал оптимизма. Горючего было достаточно, чтобы долететь до Земли и благополучно совершить посадку. Оставался запас и на случай небольшого отклонения. Но в данном случае отклонение значительное. Да ещё плюс увеличение скорости. К тому же, кислорода с каждым днём становилось всё меньше. Нет, лететь в сторону Земли сейчас – верная смерть. А умирать мне совсем не хотелось. Лучше уж тогда включить радар. Пусть находят, возвращают обратно в тюрьму. Или…

Увеличив карту, я стала тщательно разглядывать звезду, которую поначалу приняла за Солнце. Пять планет, из них три газовых гиганта, одна покрыта толстым слоем льда. Только ближайшая может быть пригодна для жизни.

Всё же радар мне пришлось включить. Потом с нетерпением ждать, пока отправленный мною спутник передаст состав атмосферы, почвы, горных пород.

Мне повезло. Уже минут через пять на экране замелькали цифры, которые я старалась как можно быстрее пролистать, чтобы выйти на главное – заключение. Атмосфера пригодна для дыхания. Вредных и опасных примесей не обнаружено. Уровень радиации не превышает допустимого. Местная флора и фауна меня не интересовала, поэтому я поспешила поскорее выключить радар и стала готовиться к приземлению. Мне показалось, что я услышала какой-то громкий звук, похожий на выстрел. Наверное, показалось.

***

Посадка была достаточно мягкой. Вот что значит новая модель – не то что китайское старьё, на котором приземляешься как лягушка, прыгнувшая плашмя в воду.

"Всё, Нинка, ты свободна! – сказала я себе. – С этого дня для тебя начинается совершенно новая жизнь. Без конвойных, без строгого распорядка. Если ещё удастся отсюда долететь до Никарагуа, вообще будет хорошо. Главное…"

Я не успела закончить мысли – внезапный выстрел из пушки напрочь выбил в боковом окне толстое стекло.

Господи, что это?

За ним последовал ещё один, не менее мощный. За ним – ещё и ещё. Через минуту космолёт содрогался от канонады.

Спотыкаясь, я кинулась к выходу. Обернувшись, я увидела, как пилотская кабина занялась пламенем. Хотела побежать ещё быстрее, но следующий выстрел сорвал часть стены. Тогда я пригнулась к полу и поползла. Вперёд, Нинка, к тайному люку! Если повезёт, получится незаметно покинуть корабль, может, ещё и жива останешься.