У ведьм свои секреты

У ведьм свои секреты
Ольга Леонидовна Вербовая

Две сестры-сиротки живут на доходы от таверны, доставшейся им в наследство. Однажды в таверну заходит важный господин и пытается обидеть старшую сестру. От бесчестья девушку спасает другой посетитель, и за это оказывается в смертельной опасности. Однако младшая сестра не так проста, как кажется, и всерьёз намерена спасти благодетеля. Даже если для этого придётся пойти на риск.

Ольга Вербовая

У ведьм свои секреты

***

В таверне было шумно. Гвалт, пьяный смех, неприличные шутки перемешивались со звоном посуды.

Впрочем, посетителей в этот час было немного, и добрая половина вели себя вполне пристойно. В то время, как дон Гильермо Алькантара, опрокидывая в себя очередной бокал вина, выкрикивал на всю таверну шутки, которые и продажную девицу заставили бы покраснеть, и сам же, запрокинув голову, хохотал над ними во всё горло, считая их, по-видимому, верхом остроумия. Одни посетители поддакивали, другие молча терпели, но никто из них не решался его оборвать и поставить на место. Все знали, что сеньор Алькантара не только придворный, но и личный друг самого короля. Не решалась ему перечить и хозяйка таверны, лишь с тревогой наблюдала за почтенным доном и молилась, чтобы он не разнёс в щепки всё заведение. Молчала и её сестра десяти лет от роду.

Собственно, последней не было дела до разбушевавшегося сеньора. Она не сводила любопытных глаз с молодого человека в капитанском мундире. На вид ему было лет двадцать, и в этой таверне он был достаточно редким гостем. Его стать и манера держаться приводили девочку в восхищение. И хотя сама она старалась быть незаметной, втайне мечтала, чтобы капитан Рамирес посмотрел на неё, сказал пару слов.

– Долорес! – голос сестры отвлёк девочку от созерцания. – Принеси ещё вина сеньору Алькантаре.

Долорес тихонько усмехнулась, неловко прикрываясь рукой:

– Куда ж ему ещё? И так уже хорош как незнамо кто!

Но, естественно, подчинилась – побежала в погреб за вином.

Фелиса проводила её взглядом и глубоко вздохнула. Порой она так завидовала сестре, а вернее – той живости и весёлости, которую она сама постепенно растеряла. А ведь когда-то она была беспечным ребёнком. Отец и мать в ней души не чаяли. Они даже назвали её Фелисидад(1). Когда восьмилетней Фелисе сказали, что у неё скоро будет брат или сестра, она приняла эту новость с радостью и восторгом.

Мать не пережила родов. Малышке, погубившей её своим появлением на свет, дали имя Долорес(2).

Вскоре умер от лихорадки отец. Так Фелиса в четырнадцать лет осталась одна с маленькой сестрой на руках. Нелегко было содержать доставшуюся в наследство таверну. Хотя Долорес и помогала по мере сил, но ведь она ещё совсем ребёнок. Чтобы не упасть духом, девушка часто повторяла самой себе: "Ты справишься, Фелисидад! Ты сильная!".

– Эй, хозяйка! – громко крикнул сеньор Алькантара. – Подойди сюда!

– Что Вам угодно, сеньор? – спросила девушка, приблизившись.

– Иди сюда, моя птичка! Красавица!

Он положил одну руку ей на плечо, другой схватил за талию.

– Пустите меня! – закричала Фелиса, безуспешно пытаясь высвободиться.

Но Алькантара только крепче сжимал её в медвежьих объятиях. Вторая рука уже не лежала на плече девушки, а бесстыдно шарила по неприличным местам. Посетители наблюдали за этой сценой кто со злорадством, кто – с сочувствием. Работник Хосе растерянно стоял в углу, не решаясь вступиться за хозяйку.

– Отпустите меня! Пожалуйста! – умоляюще проговорила девушка.

– Да ты не ломайся, девка! – весело бросил в ответ Алькантара. – Я хорошо заплачу.

Он попытался было сорвать с неё платье, но перед ним неожиданно встал капитан Рамирес.

– Вы плохо расслышали, сеньор Алькантара? – обратился он к обидчику. – Отпустите, пожалуйста, сеньориту.

– Попрошу не вмешиваться! – ответил тот резко.

Капитан схватил его за плечи и развернул к себе…

Когда вернулась Долорес с кувшином вина, в таверне вовсю кипела ожесточённая борьба. Фелиса, напуганная, стояла в стороне, Хосе что-то ей говорил. Остальные, глядя на Рамиреса как на безумца, тихонько шептались между собой: отделает ли он зазнавшегося придворного или же сам получит от него на орехи?

Наконец, поверженный сеньор Алькантара, ругаясь, поднялся с пола и под сдавленное хихиканье посетителей таверны, направился к выходу.

– Вы ещё пожалеете об этом! – гневно прокричал он на прощание. – Меня, меня так унизить!

И ещё долго, удаляясь, бормотал, что он, близкий друг Его Величества, так просто этого не оставит, и что дерзкий капитан дорого заплатит за его оскорбление.

Рамирес, казалось, остался равнодушен ко всем этим угрозам.

– Вы в порядке? – обратился он к Фелисе.

– О, да, сеньор капитан! Я Вам очень благодарна! Если бы не Вы… Вы же меня от надругательства спасли!

– Здорово Вы его отлупили, сеньор капитан! – воскликнул Хосе. – А то совсем стыд потерял. Решил, раз друг самого короля, всё ему дозволено.

Его поддержала вся таверна. То и дело слышалось: правильно-правильно, поделом этому щёголю королевскому, будет знать, как невинных девушек лапать, давайте выпьем за смелого капитана. Рамирес на все эти комплименты сдержанно отвечал словами благодарности.

Долорес, ошеломлённая случившимся, не сказала ни слова – лишь молча улыбалась Рамиресу. Только когда он уходил, словно вспомнив что-то, крикнула:

– Спасибо, сеньор капитан!

***

Через два дня по городу разнеслась весть: капитан Антонио Рамирес арестован. Передавая эту новость из уст в уста, горожане в красках описывали, как он в одной из таверн буйствовал, громя и ломая всё, что подвернётся под руку, сквернословил в адрес Его Величества; как напал с ножом на почтенного сеньора Алькантару, который пытался его вразумить; как на глазах у всех едва не обесчестил хозяйку таверны и не избил её маленькую сестрёнку.

В ответ им нередко слышались изумлённые возгласы: – Надо же! – Кто бы мог подумать! а казался таким приличным сеньором! – Во что же превращает человека излишек вина!

За надёжными стенами домов люди втихомолку не верили, что капитан Рамирес на самом деле виновен. Буйствовал-то, скорее всего, не он, а сеньор Алькантара. Он же как раз и пытался взять силой невинную девушку. А Рамирес, напротив, за неё вступился. Он же не может молча смотреть, когда на его глазах вершится несправедливость, вот и попал…