Коллекционеры редкостей

– Восхищён твоим умом, моя королева! – он пылко поцеловал ей руку. – Кстати, когда Даррен вернётся, он будет полностью измотан, верно?

– О да… – Каридвен усмехнулась и подняла свой кубок. – А мы приготовим ему угощение.

Глава 4. Та Самая Флейта

Вонь была настолько резкой, что чесалось в носу. Но если чихнуть, утихшая боль наверняка снова проснётся. А ещё дико раздражал гудящий звук, как от застрявшего в щели шмеля. Кунла слышал такое в человеческих домах, значит, он больше не в подземелье Неблагого Двора. Рядом кто-то насвистывал «Зелёные рукава» – старую мелодию, известную только фэйри, а не ту, что украли и испортили люди.

Кунла самую малость приподнял ресницы. Высокий потолок, обшитый светлыми досками, светильники такие яркие, что режут глаза. Слева – большое окно, одна створка приоткрыта. Снаружи темно, значит, ночь ещё не закончилась. А лежит он на чём-то твёрдом, вроде стола. Кунла скосил глаза вправо. Спиной к нему стоял и размешивал в жестяном ведре что-то вонючее высокий человек в чёрной рубашке с закатанными рукавами. Густые белоснежные волосы падали на расстегнутый ворот неровными прядями. На колдуна не похож – на бледной коже предплечий ни одной татуировки. Да и перевелись колдуны давным-давно. Но откуда он знает правильную мелодию?

Кунла не любил людей, особенно таких – холёных и упитанных. Живёт, небось, сытно и спокойно. Кунла последний раз ел три дня назад, а что такое покой, знал только понаслышке. От вони глаза начали слезиться, заболела голова. При этом, как ни странно, тело ощущалось лёгким и прыгучим. Даже чистым.

Человек перестал свистеть. Кунла тут же закрыл глаза.

– Так, это готово, – произнес приятный голос. Таким рассеянным тоном обычно ведут разговор с самим собой. – В следующий раз надо купить смолу подороже, а то рехнуться можно от запаха. Ну-с, малыш, готов сыграть роль прекрасного принца?

Ответа от него явно не ждали, и Кунла счёл за лучшее промолчать.

– Или сначала ветки? – задумчиво пробормотал голос. – Да, пожалуй.

Послышался сухой шелест. Кунла приоткрыл правый глаз. Непонятный человек укладывал красиво изогнутые дубовые ветки в прозрачный ящик, по размерам вполне способный вместить средних размеров фэйри.

«Это что, гроб? Как в сказке?! Ну уж нет!» – Кунла сгруппировался и одним прыжком оказался у окна. Дёрнул раму и прыгнул, даже не посмотрев, что внизу.

– Стой!

Окрик догнал его уже в полете. Башня! Сердце оборвалось, но в ту же секунду он влетел прямо в объятья раскидистого дуба. Кунла намертво вцепился в покрытые листьями ветки и повис. Листья зимой? Обдумать это чудо не было времени. Кунла оглянулся на дом. Надо же, какой большой, с двумя башнями. А вот и хозяин – тоже решил из окна вылезти, правда на первом этаже. Как это он так быстро спустился?

Кунла стремительно, по-беличьи, соскочил на землю и кинулся в глубину парка, больше похожего на лес.

– Стой, тебе говорят! – раздалось сзади. – Всё равно поймаю!

Только сейчас Кунла заметил, что на шее у него что-то болтается. Флейта? Неужели Та Самая?! Радость обожгла волной и тут же схлынула. Флейта оказалось новенькой, человеческой работы. Он хотел было сдёрнуть её, но не стал. Пригодится, даже такая.

Впереди замелькали испуганно разбегающиеся олени.

– Задержите его!

Он что, оленям приказывает? Кунла не удержался от смешка. И тут его левая нога попала в петлю вынырнувшего из-под земли корня. Кунла покатился по земле, взвыв от резкой боли.

– Попался, стервец! – голос преследователя слышался совсем близко.

Кунла вскочил, стиснув зубы, подпрыгнул, ухватился за нависшую ветку огромного ясеня и закинул себя наверх. Не останавливаясь, полез дальше. Нога болела, но по сравнению с тем, что ему пришлось пережить в лапах королевы, это была сущая ерунда.

– Слезай! – потребовали снизу слегка задыхающимся голосом. – А то хуже будет!

– За дурака меня держишь? – Кунла поудобнее устроился на последнем прочном суку. Лезть выше было уже рискованно. – Ты кто такой? Колдун? Ну, так сними меня, если сможешь.

– И сниму! – пообещал незнакомец. – Отдышусь только.

Волосы у него растрепались и ещё сильнее напоминали гриву. «Как он не мёрзнет в одной рубашке? – с тоской подумал Кунла, ёжась на пронзительном ветру. – И в темноте видит, зараза!»

Он присмотрелся к своему преследователю повнимательнее. Крупные, вполне человеческие черты лица, тёмные брови вразлёт. И большие, цвета желтой яшмы глаза с вертикальными зрачками. Кунла вцепился в дерево так, что кора начала крошиться под пальцами. Белая грива, зеленеющий зимой дуб – всё сходится!

– Ты… манурм?! Этот, как его, Лорн?

– Польщен, что мое имя широко известно среди фэйри. – Лорн принялся не спеша расстёгивать рубашку. – В последний раз предлагаю: слезай сам. Обещаю, больно не будет, ты просто уснёшь.

– Я уже выспался. – Кунла оценил расстояние до соседнего дерева. Пожалуй, можно перепрыгнуть, даже с больной ногой.

– Тогда я тебя укушу, – голос змея стал опасно-вкрадчивым. – Яд манурма, к твоему сведению, парализует. А ещё это очень болезненно.

– Ты меня сначала достань, пивной бочонок!

Манурм со свистом втянул в себя воздух, резко выдохнул и начал меняться. Кунла внимательно следил за метаморфозом и, когда массивное тело гигантского змея полностью втянулось на дерево, прыгнул.

***

Рогатое существо оказалось женского пола и совсем юное, насколько Дон мог судить. Хотя возраст фэйри не определишь, пока не посмотришь в глаза. Манурм пропустил сквозь пальцы медные кудри, недавно слипшиеся от крови, а теперь собственноручно им вымытые и расчёсанные. Что понадобилось Неблагому Двору от этой девочки? Её пытали всерьёз, не ради развлечения.

Дон потрогал острые отростки рожек. На них должны позвякивать крошечные бубенчики, а в пушистой кисточке на конце хвоста блестеть цветные бусины. И браслеты – золотыми завитками охватывать тонкие руки…

Чутко вздрагивают острые кончики ушей, настороженно смотрят раскосые глаза. Мгновение узнавания – и звенит серебром радостный смех…

Нет, его лесная нимфа Лара была совсем другой. Вся как росчерк птичьего крыла – быстрая, изящная, с текучими локонами цвета ночного ручья, перламутровой кожей, зеленоватой, как мох, и такой же мягкой шёрсткой на стройных ногах дикой козочки. А у этого существа круглое лицо с пухлыми губами, нос картошкой и золотистая кожа с россыпью веснушек – там, где её можно разглядеть между синяками и коростой. Так почему же он вспомнил те времена, когда в Исландии ещё шумели леса? Люди их вырубили, уничтожили вместе с лесными духами. И он не сумел уберечь Лару.

Дон смочил клочок ваты в приготовленном целительном эликсире и протёр лицо маленькой фэйри. На ней хорошо бы смотрелся венок из лесных цветов, но где их взять зимой? Можно, конечно, купить оранжерейные, но это будет уже не то. Или подождать до первоцветов? Хочется, чтобы первый экспонат коллекции стал шедевром, а что эффектного в истощённом теле? Подкормить, вылечить как следует, нарядить майской королевой… И вообще, пусть Лорн первым рискует, а он учтёт его ошибки и сделает лучше.

Дон поднял невесомое тело, перенёс из лаборатории в кабинет, уложил на кожаный диван и укрыл пледом. Сходил на кухню, вскипятил чайник, залил полную тарелку овсяных хлопьев с ягодами. Что едят британские нимфы, он не знал, но от овсянки ещё никому плохо не было. Подумав, добавил в кашу масло и мёд. Вернувшись в кабинет, поставил поднос на столик рядом с диваном.

Ноздри круглого носа дрогнули, длинные ресницы поднялись. Дон ждал синевы лесного озера, но глаза у неё оказались травяного цвета с золотистыми крапинками. А взгляд взрослый. Манурм вздохнул с облегчением – невелика радость возиться с ребёнком.

– Не бойся. Ты можешь сесть?

Она моргнула, прислушиваясь к себе. Облизнула губы.

– Cмогу, наверное, – голос звучал хрипловато.

Дон аккуратно приподнял её за плечи, подсунул под спину две подушки. Придвинул стол поближе и сел в соседнее кресло.

– Питайся.

Она недоверчиво посмотрела на него, потом на кашу. Сглотнула и потянулась за ложкой. Тарелка опустела за минуту. Дон прикинул, сколько у него осталось коробок с овсяными хлопьями. Надо будет пополнить запас.

– Пить хочешь?

Она облизала ложку.

– Ага.