Ангел, мой Ангел

Матушка, наморщив нос, забрала грязный балахон и принесла взамен кусок серебристого паучьего шёлка. Ловко обернула вокруг отмытого Ангела и заколола брошкой с синим камешком в тон бусам.

– Спасибо, – Ангел светло улыбнулся.

Матушка слегка хлопнула его по губам.

– Никогда не благодари. Просто скажи, что рад.

– Я рад, – послушно повторил Ангел. – А почему нельзя благодарить?

– Потому что "спасибо" – это пожелание, чтобы бог спас. А мы не нуждаемся в спасении и не верим в богов. Да и "благодарю" не лучше. Какое благо ты можешь подарить? У нас слова имеют настоящий смысл, малыш. Помни об этом.

Ангел задумался. Было заметно, что он не согласен с объяснениями или не до конца понял матушку, но спорить не стал.

– Можно, я Ангела на пляски свожу? – уже за столом спросил Мур, со значением посмотрев на младших, чтобы не сболтнули лишнего. – А то он назад, к людям, собрался. Думает, по нему там скучать будут.

Матушка понимающе улыбнулась.

– Своди, своди. Глядишь, и дверь открывать не потребуется, сам передумает.

Младшие тут же начали ныть, что тоже хотят на пляски, но матушка на них цыкнула:

– Только вас там и не хватало! Кто дедуле чихун-травы в дупло подсыпал? Теперь сидите дома. И ты, Мик, даже не заикайся о танцах! Сначала домашнее задание сделай. Я проверю!

Мур под столом сунул старшему братцу пуговицу, а младшим – шарики. И утешил, и за помощь расплатился. Теперь можно не ждать какую-нибудь каверзу. Дело-то предстоит серьёзное.

Ангелу хороводы в кольцах светящихся грибов понравились. И проникающий под кожу ритм барабанов, и сладкое пение свирелей, и стремительные лесные танцоры, хотя в темноте он видел плохо. "Оно и к лучшему, – решил Мур. – А то бы испугался". Для него-то все лесные жители выглядели как надо. Но городские гости, случалось, в обморок падали от вида болотников или моховиков.

Крепко держа Ангела за руку, Мур кружился с ним в центральном хороводе – прямо под полной луной. "Пять… десять… пятнадцать… двадцать", – отсчитывал он. Когда дошло до тридцати полных кругов, Мур вытащил Ангела из хоровода. А то как бы не переборщить.

– Какие вы все хорошие! – наплясавшийся до головокружения Ангел обнял тонкую осинку, чтобы не упасть. – А ты, Мур, особенно! Я этот день навсегда запомню! И ночь тоже. Но я должен вернуться.

– Вот упрямый! – Мур отцепил его от деревца и повёл в сторону родного ясеня. – Ладно, открою я тебе дверь, уже можно.

Небо над лесом посветлело, значит, в человеческом мире вечереет. Конечно, лучше бы подождать, пока там наступит полночь, тогда дверь продержится целый час. Но Муру не терпелось разрешить дурацкий спор и завалиться поспать до школы. Ничего, и пяти минут хватит, чтобы Ангел убедился – его там не ждут.

– Наконец-то я её увижу! – Ангел шмыгнул носом. – Я ведь даже не знаю, как она выглядит, моя девочка. Я только её глазами смотрел, и то изредка, а зеркала в детской не было. Скажи, какая она?

– Сам увидишь, – уклончиво ответил Мур.

Он тихонько открыл дверь и прислушался. Дверью этой, между корней ясеня, семья Мура пользовалась с давних времён, и всегда она вела в одно и то же место в мире людей. Но осторожность не помешает. Мур потянул носом и вздохнул с облегчением. Запахи в человеческом доме изменились с последнего раза, но дом был тот самый, никаких сомнений. Сверху слышались весёлые голоса. Взрослые собрались в большой комнате и, судя по запахам, пировали. Это хорошо, значит ничего не заметят.

– Пошли, только тихо. Летать ещё можешь?

Ангел подпрыгнул, замахал крыльями и упал.

– Кажется, нет…

– Ладно, тогда бегом, а то я дверь долго не удержу, – Мур потащил его вверх по лестнице. Хорошо, что ступеньки невысокие. – И помни: ни звука! А то ещё поймают меня, в клетку посадят.

– Ох, я ведь изменился! – спохватился Ангел. – Надо было старую одежду взять.

– Одежда – ерунда, – отмахнулся Мур. – Ну, решит, что родители куклу отмыли и переодели. Сюрприз такой. Ты учти, что к утру моё волшебство закончится, и ты станешь глиняным. Не передумал?

– Нет.

– Ла-адно, – протянул Мур и заглянул в дверь детской.

Здесь всё изменилось. Вместо выцветших обоев стены оклеили новыми, с улыбчивыми грибами и ушастыми зверюшками. Возле кровати горел ночник в виде хрустального цветка. Игрушек стало гораздо больше. А главное – на подушке, у самой головы спокойно спящего человеческого детёныша, свернулась полосатая толстая кошка.

– А вот это плохо, – едва слышно выдохнул Мур. – Если она нас почует…

– Откуда кошка? – растерянно пробормотал Ангел. – Родители Олечки не разрешали заводить животных.

Мур пожал плечами. Он даже от двери видел, что у детёныша чёрные волосы, а не белокурые, как были у Олечки. Но Ангел сам признался, что не знает, как выглядит его девчонка, значит не обнаружит подмену. Интересно, кто лежит в кровати – дочка или внучка его ненаглядной Олечки? Да какая разница, хоть бы и мальчишка! Главное, что волшба лунных хороводов не подвела – в мире людей прошло лет тридцать, а то и больше.

– Видишь, детёныш спит, – сказал Мур. – Не плачет, не боится, по тебе не скучает. Помнишь наш уговор?

Ангел слабо кивнул.

– Я только подойду ближе, хорошо?

– Зачем?

– А вдруг она меня ждёт? Я это обязательно пойму.

– Нельзя ближе! Если кошка нас услышит, головы откусит. Ты ведь не хочешь, чтобы меня съели?

– А ты и не подходи. Я один…

Кошка потянулась и повернулась на другой бок. Стала видна детская рука, обнимающая тряпичную куклу. У куклы были волосы из золотой пряжи и пушистые белые крылья.

Ангел замер.

– Это… вместо меня? – потерянно выдохнул он. – Значит, я уже не нужен?

Мур тихонько потянул его в коридор. Ангел не сопротивлялся. Кошка повела ухом, но не проснулась. Вот и замечательно!

Ангел молчал, пока они бежали к дверце. Молчал, пока Мур затаскивал его на ясень, в своё спальное дупло. Молчал, пока Мур уминал для него свежесрезанный вереск и взбивал подушку. И только когда они улеглись, он расплакался.

– Олечка называла меня своим ангелом-хранителем… Но если она так быстро меня забыла, значит я плохой ангел… И никому не нужен!

– Как это никому? Мне нужен! – Мур погладил его по голове. – Да все в лесу обзавидуются, что у меня есть ты.

Обвисшие крылья перестали вздрагивать.

– Значит, я теперь твой ангел-хранитель? Правда?

– Я никогда не вру, – сказал Мур и добавил про себя: "А обманывать и без вранья можно".