Я – раб Ламповой, или Как укротить миллионера

Вытираясь, я смотрел на себя в мутное зеркало. Разумеется, я бы не стал спать с ректором. Зачем мне эта старушка, когда от готовых на все девах спрятаться можно лишь в кровати… с другими девчонками. Я лишь предложил тетке три желания от Джинна, и она не устояла. Кто бы мог подумать, что за строгой внешностью нашего ректора прячется такая оторва?

Одно желание простейшее – Ибица! – а женщина уже светилась, как китайская лампочка, едва сойдя с трапа самолета. Будь у нее в голове счастьеметр, у отца бы сотовый закоротило от волн счастья ректора. Второе желание – пить шампанское, по-гусарски отрубая горлышко бутылки, – мне тоже удалось исполнить. Я улыбнулся отражению, вспоминая, как лихо размахивал купленной для этой цели саблей, которая, по утверждению антиквара, принадлежала какому-то русскому поручику…

Улыбка растаяла. А вот отец, в отличие от ректора, совсем не был впечатлен. Орал по телефону, что я его под статью подвожу. И какая сволочь выложила наше невинное развлечение в сеть? Узнаю – заставлю исполнить три моих желания. А каких – придумаю, когда выяснится принадлежность предателя к слабому или сильному полу.

Намотав полотенце на мокрые джинсы, я помянул Лампову тихим недобрым словом и вышел из душевой. Девчонки, наверное, уже закончили с приборкой в комнате моей мучительницы – пора возвращаться. Я недовольно скривился, жалея, что надо разыгрывать безумно влюбленного в стерву, когда вокруг такой цветник. Ох, я бы развлекся с этими студентками! Не со всеми, конечно. Но на парочке симпатичных мордашек взгляд остановился.

Впрочем, кто мне помешает вернуться сюда после пройденного испытания с Ламповой?

Я поднялся этажом выше и, поплутав среди абсолютно одинаковых дверей, наконец нашел нужную. Расплатившись с «клининговой» командой, что вылизала комнату Ламповой, белозубой улыбкой и приглашением на вечеринку в мой особняк, я проследил, как счастливые девчонки выкатились за дверь. Да, денег у меня нет, но репутация все же спасает.

Кстати о деньгах! Я посмотрел на аккуратную сверкающую кучку отмытых от крема бриллиантов. Раз Ламповой они не нужны, надо продать и прикупить себе куртку и кроссы. Не Ибица, все же…

Стянув мокрые джинсы, я разложил их на засыпанном листами столе Ламповой. Слышал, что бумага хорошо впитывает влагу, – штаны быстрее высохнут. Зябко поежился и снова процедил проклятия. Джинсы и стоптанные тапки, которые притащила мне одна из студенток, – все мои вещи. Ходить голым не улыбалось, и я открыл шкаф Ламповой.

Застыл при виде двух полок и нескольких платьев. И это все? Да у нашей прислуги форменной одежды больше! Перебирая вещи, мрачнел все сильнее: ни в одну из футболок я не влезу. Откопав растянутый трикотажный халатик, тяжело вздохнул: ну хоть что-то надеть, пока сохнут «постиранные» джинсы.

Ткань затрещала, когда я напяливал на себя халат, но выдержала. Подол едва прикрыл самое сокровенное, но тут скрипнула дверь, и я обернулся. На пороге застыла Лампова. Сердце мое пропустило удар.

В обтягивающем, как вторая кожа, мокром платье, под тонкой полупрозрачной тканью которого выделялись все выпуклости и изгибы соблазнительного девичьего тела, она сразила меня наповал. А мой дружок вывесил белый флаг… То есть приподнял подол светлого женского халата.

– Ты совсем больной? – несчастным голосом протянула Лампова, разрушая чудесное мгновение.

– Это тебе лечиться надо, – обхватывая себя руками, чтобы скрыть возбуждение, буркнул я. – Сама облила меня, зная, что больше надеть нечего. Еще скажи, что не этого добивалась!

Но Лампова смотрела мимо меня, словно намеренно не желая замечать моего состояния. Девушка сомнамбулой двинулась к столу и скинула на пол сырые джинсы. Двумя пальцами осторожно подняла один из промокших насквозь листов.

– Ты же мне месяц работы испортил!

Я машинально отступил, уловив в ее голосе истерические нотки.

– Какой работы? – Мельком глянул на стол и только сейчас обратил внимание на рисунки. – Ты про это уродство? Еще намалюешь, чего ты?

– Уродство? – сузив глаза, прошипела она. Надвигаясь на меня, процедила: – Намалюешь?!

– Да ладно тебе, – с легким испугом просипел я, – высушить же можно. Феном там… у тебя же есть фен?

– Есть! – сжала она пальцы в кулаки. – И сейчас у меня огромное желание вставить тебе его в…

– Руки, – выпрямившись, подсказал я и белозубо улыбнулся. – Детка, я все исправлю. Давай свой фен!

Глава 10. Константин

И правда, чего я так испугался? Эта мелкая вредина на целых две головы ниже меня. Худая, как вешалка, только и может, что глазищами сверкать. Но боевой дух из Ламповой уже выветрился.

– Да не исправить этого, – поникла она. – Разве не видишь?

Вернулась к столу и показала мне лист с разноцветными разводами. Я пожал плечами:

– Подумаешь, накосячил. Я тебе компенсирую все сразу, как только мое наказание закончится…

– Это ты мое наказание! – снова заводясь, в ярости крикнула она. – Ты даже не понимаешь, что наделал. Джинов, ты идиот! Не все можно купить, не все так легко исправить. Вдохновение не приобрести, не сложить в баночку, не сохранить на счете. Ты мне только что вычеркнул из жизни целый месяц тяжелой работы, но даже не подумал, что нужно извиниться.

– Мужчина не извиняется, а делает, – хмуро бросил я любимую папину фразу.

– Да ты не мужчина! – снова повысила она голос. – Ты ребенок по развитию, Джинов! Капризный, избалованный и абсолютно тупой!

– Достаточно оскорблений, – сухо перебил я. – Я все же Джинов, а не какой-то твой босяк сосед.

Она многозначительно осмотрела меня с головы до ног и саркастично ухмыльнулась. Понимая, что выгляжу не лучшим образом, я вспылил:

– Слушай, Лампова, я был терпелив к тебе и добр, но могу стать и другим. Уверяю, тебе не понравится, если я разозлюсь. Советую помочь мне выбраться из этой задницы, иначе…

– Иначе что? – выгнула она бровь. – Порвешь остальные мои рисунки? Сожжешь? Вывесишь новую фотографию? Унизишь и опозоришь меня в третий раз? Как ты можешь сделать мою жизнь хуже, Джинов?

Она подошла вплотную и ткнула в меня пальцем:

– Слушай сюда, придурок позолоченный. Мне все равно, что у вас там с отцом, и не волнует, выполнишь ли ты задание. Деньги уже заплачены, и больше мне от Джиновых ничего не надо, ясно? Скоро меня не будет в этой стране, а тебя – в моей жизни. Всего семь, нет, уже шесть дней я обязана по контракту вытерпеть твое присутствие. А за оставшееся время, уверяю, это я могу сделать твою жизнь адом!

Я хватал ртом воздух, только сейчас осознав, что шутки закончились. Отец действительно подложил мне огромную свинью в виде маленькой вредной и переполненной ненавистью девчонки. Три желания? Да мне и один раз не справиться с заданием! Это полная за… засада.

Лампова круто развернулась и, приблизившись к столу, принялась выгребать новые и новые залежи каких-то странных рисунков. Аккуратно складывая их в огромную папку, то и дело бросала в мою сторону злые взгляды.

– Может, договоримся? – предпринял я последнюю попытку. – Пожелай, и я исполню.

– Ты? – Она посмотрела исподлобья. – Да ты даже остатки торта не в силах сам убрать – девчонок привлек. Или думал, я не знаю, кто тут прибирался? Ты абсолютно не приспособлен к нормальной жизни, Джинов. Ничего не умеешь и не знаешь.

– Да на фига мне это? – пожал я плечами. – У меня и так все зашибись.

– Вот именно, Джинов, – покачала головой она. – Зачем отец устроил тебе это «наказание», как ты выражаешься? – Выпрямилась и, подняв тяжелую папку, из которой едва не сыпались собранные рисунки, посмотрела с намеком на сочувствие: – Ты же на самом деле не такой дурак, каким кажешься. Включи мозги и подумай об этом на досуге.

С трудом девушка пролезла в дверь, которую тут же захлопнула. Я сжал челюсти и, игнорируя шевельнувшееся в груди неприятное чувство, попытался не поддаваться унынию.

– Ничего, Лампова, и к тебе найдется ключик. – Перевел взгляд на брошенные джинсы и вздохнул: – Наверное.

Впрочем, опускать рук я не собирался. Как и давать Ламповой повод «терпеть» меня еще шесть дней. Да я первый этого безумства не вынесу. Хочу домой! Где вкусно накормят, красиво оденут и позволят делать все что захочу. Отец побесится и остынет. Все вернется на круги своя.

Я снова открыл шкаф, пробежался по полкам, залез в стол… Фен обнаружился у самого выхода, в матерчатом мешочке. Я включил его и, направив струю теплого воздуха на джинсы, посмотрел на горку брюликов. Утром дойду до ближайшей ювелирки и решу проблему с деньгами. Отдам Ламповой ее копейки… с процентами! Пусть не обзывается. Прикуплю нормальные вещи и придумаю, как исправить то, что натворил.

Все решу. Я же Джинн!

Я перевел теплый поток на сырые листы и, высушивая бумагу, с интересом разглядывал рисунки. Месяц тяжелой работы? Где? Такие каля-маля я выводил в пять лет! Но сочетание цветов гармоничное, да и композиция необычная. Любопытно, что скажет Герыч?

Цапнув сотовый, я выругался: зарядка восемь процентов, а шнурка нет. У Ламповой тоже не нашел, да и вряд ли кабель от ее допотопной мобилы подойдет. Вздохнув, сфотографировал высушенные рисунки и отправил другу, запросив его мнение. Ответа, увы, уже не получил – телефон окончательно погас.

Ничего, завтра все куплю. На этой позитивной ноте я завалился в постель, мечтая о том, как ночью вернется Лампова, и я все же устрою ей «дзинь». Тройной. Минимум.

Кровать-то в комнате одна!