Лукавство жизни

– Странно, когда это мы на «ты» перешли? – удивился Викентий.

– Заранее, – ответила она. – Сейчас на брудершафт выпьем, так надо.

Он молча подчинился. Она разлила по бокалам вино, выпили, скрестив руки, и Божена поцеловала его.

– Это такая традиция, – пояснила она, – из древних веков, в Европе возникла, нужно обязательно поцеловаться, и вообще, слово «брудершафт» означает братство.

Он молча набросился на еду. Жареные перепёлки были чудесны, бутерброды с чёрной икрой таяли во рту. Никогда он не ел ничего подобного. Вино было восхитительно! От всего этого он захмелел, разомлел.

– Вик, я буду тебя называть Вик, – сказала она. – Вик, почему ты курьер?

– Трудно найти работу пенсионеру, – ответил он. – Удалось в эту фирму устроиться. Днём курьер, ночью охранник, повезло, есть где ночевать.

– А где раньше жил?

– На вокзале.

– Ты на машине развозишь тренажёры?

– Нет, на метро. На автобусе. Зависит от места жительства клиента.

– Это же такая тяжесть! – ахнула Божена.

– Нормально. Привык, – сказал он.

Ему стало жарко, снял свитер. И Божена увидела его сильное, мускулистое тело, обтянутое линялой серой майкой. Такие рельефные мышцы рук!

– А знаешь, оставайся у меня, – сказала вдруг она. – Ты иногда можешь здесь ночевать. Примешь душ. Я постираю твои вещи.

– Неудобно как-то, – расслаблено произнёс он, и улыбнулся.

Уснул он в гостиной на диване, прямо в одежде. Она смотрела, как крепко он спит. Гладила его волосы, густые, платиновые, жёсткие. Накрыла его пледом. И ушла в спальню.

Долго не могла заснуть, возбуждённо ворочалась в постели, вставала, пила кофе, бродила по квартире, подходила к спящему Викентию, поправляла плед, и думала о нём, думала. Почему он ходит в такой старой дешёвой одежде, у него же пенсия и работа, мог бы купить что-то хорошее, новое, и квартиру снять, а не жить в офисе. Ну, наверно, на ипотеку копит, да, скорее всего так, квартиру купить хочет. Долго же ему копить придётся. Так ей думалось, и от жалости сердце её сжималось. Уснула она под утро.

Днём пробудилась, и сразу же заглянула в гостиную. Диван аккуратно застлан, Викентия нет. На столе записка: «Божена! Очень благодарен за горячее участие, за прекрасный вечер и великолепный стол! Ты очень добрая девочка! И всё же, всё же…»

Она схватила смартфон и принялась рыскать в контактах, номер курьера наверняка зафиксировался. И нашла. Позвонила. Сердце колотилось, удары отдавались в висках. Викентий не отвечал. Ей показалось, что она видит его. Видит, как он собирает в чьей-то квартире очередной тренажёр. Его куртка висит в прихожей, и он не слышит звонок.

Тут заиграла музыка её смартфона. Неужели он?

– Да, – сказала она, изо всех сил стараясь придать голосу спокойную интонацию.

– Малыш, жди, хочу тебя видеть прямо сейчас. Ты же дома? – раздался в трубке голос Бориса.

– Да, – растерянно ответила она.

И всё стало как обычно: огромный букет белых роз, дорогое вино, коробка шоколадных конфет, небольшая застольная прелюдия, и постель. Она снова представляла себе Викентия. Да, она с ним, это Викентий её ласкает, он! И опять, как в прошлый раз, штормило, она летела в сладкую пропасть, сердце замирало и бешено колотилось… умопомрачительно… ошеломляюще… нереально!!!

Борис, весь в поту, багровый, тяжело дышал.

– Умереть на прекрасной женщине, это мечта! – пробормотал он. – Но потом начнутся пересуды, семейные разборки, всё, финиш.

Он перевернулся на спину и прикрыл глаза.

Божена выскользнула из постели, энергия её просто распирала, ей казалось, что она сейчас взлетит! Она помчалась в ванную, встала под душ.

Борис уснул в её постели.

Свежая, в махровом халатике, она заварила кофе и с наслаждением долго пила его, закусывая конфетами. И размышляла о Викентии. Искать его в офисе? Заявиться к нему на работу? Нет, глупо. Нашарить его лучше в любимом его месте – на митингах, в пикетах. Ей не нужен вымотанный курьер Вик, дохлый и никакой. Надо отловить наэлектризованного, горячего.

И она принялась искать в интернете сообщения о пикетах и митингах. И нашла. Во вторник – протестное шествие против коррупции и беспредела.

Борис не спешил уходить. Проснулся, долго фыркал в душе, что-то напевал, вышел оттуда в своём махровом лиловом халате. Он купил их несколько – для себя и для неё. И снова пили вино, закусывали бутербродами с икрой, лобстерами, оливками.

– На днях будет пикет против коррупции, – сказала Божена. – Тебе это ни о чём не говорит?

– Говорит, – ответил Борис, блаженно улыбаясь.

– Ну и о чём?

– О том, что у нас прекрасная свободная страна. Можно всё, что хочешь. Нужны людям острые ощущения, всё приелось, хотят пикетов – идут в пикеты!

– Ну, точнее, не пикет, а шествие. Против коррупции, – пояснила Божена.

– Коррупция есть во всём цивилизованном мире, – ответил Борис. – Её нет только в странах с тоталитарным режимом.

– А что это? – не поняла Божена.

– Это ад. Тотальный контроль и репрессии. Так было в СССР. Тебе этого не понять, ты родилась в уже свободной стране. Россия сейчас лучшая во всех планах. Сюда стремятся иностранцы. Здесь живут американские семьи, французы, в их странах там вообще творится всякое.

– Тогда почему же детки олигархов живут и учатся за рубежом? – поинтересовалась Божена.

– Это у них понты. Дурь. Выпендриваются друг перед другом. Лучшее образование – это самообразование. Сейчас это легко, есть интернет. Раньше было намного сложнее.

Во вторник Божена надела всё чёрное – джинсы, куртку, шапочку, ботинки. Чтобы особо не выделяться. И пришла в назначенное место заранее. Народ постепенно подтягивался. Людей становилось всё больше. Ух, сколько! Прорва! Вот и Викентий появился. Она стала пробиваться к нему сквозь толпу. Но это оказалось невозможно. Многие были с плакатами. Все стояли, потом пошли. Тихо, спокойно, степенно. Рядом с Боженой парни в пятнистой одежде рассуждали о чём-то своём. Потом заспорили о политике.

– Россия у нас сейчас, как она сейчас, государство сугубо феодальное, – говорил длинноволосый блондин. – У нас же как сейчас: источником права у нас не закон, а сеньор.

Дальше Божена не расслышала. Потом до неё донеслось:

– Ну, нет. Страна без активных оппонентов власти – это не государство, а тюрьма.

Всё шли, и шли, и шли. Божене это порядком надоело. Как бы пробиться к Вику? – думала она. Но вот толпа повернула на Театральную площадь. Божена, не надеясь добраться до Викентия, стала постепенно отставать, и оказалась в самом хвосте шествия. Вдруг началось хаотическое движение. Люди побежали назад. Божена тоже. Она обернулась и увидела: там шёл строй полицейских. Они били всех попавшихся дубинками, упавших скручивали и волокли в автозаки. Началась паника. Божена в ужасе рванула вперёд, помчалась изо всех сил, расталкивая тех, кто бежал рядом. Страх прибавил ей энергии. Она выскочила из человечьего водоворота, и ворвалась в какое-то кафе. Плюхнулась за столик, тяжело дыша. Долго приходила в себя. И тут увидела одного из парней, тех, что шли рядом с ней. Того длинноволосого блондина. Потом ещё несколько человек забежали в кафе. И вдруг появился Викентий. Спокойный, сосредоточенный. Огляделся, увидел Божену, подошёл.

– Добрый день, барышня, – сказал с улыбкой. – Не хотите ли чашечку кофе?

– Вик, ты оттуда?! – воскликнула Божена в сильном волнении. – Ты тоже спасся?