У ночи длинная тень

Лида захлопала накрашенными ресницами, спросила:

– Ты где держал письмо?

Карпов замялся:

– Ну, не помню. В столе, может быть.

Она подошла к столу, выдвинула ящик. Проговорила неуверенно:

– Хламу-то, хламу сколько. Ну и ну… Гляди, тут и брошюрки справочные, и старые телеграммы…

Она вынула кипу телеграмм, сколотых несколькими скрепками сразу, принялась раскалывать их, раскладывать на столе, сортировать.

– Так, сейчас подошьем в «дело»…

– Да не копайся ты, подшивай все сразу, пачкой, – торопил ее Карпов.

– Сейчас, сейчас, – проговорила она, продолжая быстро разбирать бумажки, – надо все по порядку… Гляди, а это что?

– Где?

– Да вот, внизу, к телеграмме прицепилось, к скрепке… Уж не письмо ли это? Ну-ка, ну-ка… Так и есть, письмо. Ах ты, растяпа!

Карпов бросился к столу, схватил бумажку. «Письмо от начальника СМР»…

– Чудеса, – забормотал он обрадованно, – чудеса в решете. Лидуша, ты мой ангел-хранитель! Дай я тебя поцелую…

Она облегченно рассмеялась, увернулась от него. Карпов поймал ее ладонь в свои, сжал крепко.

– Знаешь… – начал он.

Она перебила:

– Знаю, – и опустила ресницы. Потом вдруг глянула на стол, проговорила быстро: – А где дырокол? Давай подошьем быстренько все бумажки, пока никого нет.

– Давай, – согласился Карпов. И подумал: «Секретарша, это верно, вещь полезная. Карьера, практика … Но… дело не в этом…»

– Давай подошьем, – весело повторил Карпов.

Вместе они стали искать дырокол.

Фитк прервал свой рассказ, и глубоко затянулся. Он сжимал в пальцах диковинную трубку, которую курил с явным наслаждением. Когда она у него появилась, я не заметила. Мы все так же возлежали на пушистом покрывале тахты, но тут она снова превратилась в могилу, да так резко, что я вскочила, а Фитк захохотал.

– Ну и что там дальше с Карповым и Лидой? – спросила я.

– А, неинтересно, – махнул он трубкой. – Меня больше прикалывает та бабка из соседней могилы.

Он произнес это так, будто «… из соседней квартиры…»

– Такая бабка бодрая, в шляпке тридцатых годов, вон она чешет через двор, общественница ненасытная, во-во, поднимается по лестнице, сейчас в двери трезвонить будет, смехота!.. Эту в семьдесят восьмом похоронили. Тоже та еще эпоха.

И он принялся ржать как сумасшедший, входит в соседнюю оградку, и ржет, аж согнулся, сейчас описается от смеха. Мне тоже становится смешно, хотя никакой бабки я не вижу. Но я хихикаю и иду за ним. Тут мы вдруг снова оказываемся в каком-то могильном баре, сидим за столиком, на котором красуется бутылка шоколадного ликера и бокалы с этим же напитком, на тарелках – пирожные. Фитк замолк, отдышался, пригубил свой ликер, и завел очередную историю:

– Инженер Рожков издал короткий вопль:

– Опаздываю!

И бросился к двери.

– Подожди, – крикнула вдогонку жена. – Выйдем вместе!

Рожков сдернул с вешалки пальто, повернул дверной замок. Жена торопливо подкрашивала губы.

– Сейчас, сейчас. Одну минутку…

Тут в дверь позвонили. На пороге появилась невысокая, сухонькая старушка в старомодной черной шляпке.

– С добрым утром! – она приятно улыбнулась. – Извините, что побеспокоила… Я, простите, из домоуправления. Я, понимаете ли, являюсь представителем от нашей домовой общественности.

Старушка поискала глазами стул, села и начала рыться в своей сумочке.

– Видите ли, – сказал инженер, – нам сейчас очень некогда, торопимся. Нельзя ли как-нибудь в другой раз…

– Вы уж меня извините, но дело – прежде всего. Наша общественность поручила мне…

– Знаете, мы опаздываем на работу, – жена Рожкова то вынимала, то снова опускала ключ в карман.

Старушка учтиво кивнула и вытащила, наконец, из сумки какие-то списки.

– Простите, пожалуйста, я только на одну минуточку.

Говорила она старчески неторопливым, вежливым голосом.

– Будьте так добры, разрешите взглянуть, заплачено ли у вас за квартиру…

– Заплачено, заплачено, на прошлой неделе платили, – жена нервно взглянула на часы.

Инженер сунулся, было, к двери, но жена удержала его.

– Петя, да подожди же!

– О, не беспокойтесь, я вам верю, – старушка часто закивала головой. – Но, очень извините, порядок прежде всего. Извините, что вынуждена побеспокоить…

– Вера, где у нас расчетная книжка? – отрывисто бросил Рожков, направляясь с портфелем под мышкой в комнату.

– В столе, в самом низу! – торопливо сказала жена.

В комнате что-то зашумело, грохнуло.