Мой волчонок Канис. Часть вторая. Молодые годы

Фирсановка. Влчаки Марсю и Канис.

Перед самой большой палаткой горел костёр, над которым дымился котелок с горячей водой. Перед ним сидели три воина, один из которых был в кольчуге. Рядом с ним лежал большой меч. Вокруг палаток стояли колья с черепами коров, лошадей и баранов. Темноглазая девушка в лисьей шапке, обёрнутая в шкуру волка, приветливо улыбнулась.

– Мы вас ждали! Очень рады, что приехали и привезли волков. Скоро начинаем съёмки.

А где помощник режиссёра? – спросила хозяйка Каниса. – Мы с ней договаривались о съёмках, но я совсем не знаю её в лицо.

– Во-о-он она. – Показала рукой темноглазка в сторону белокурой худенькой девушки. – Зоя!

К ним подошла хрупкая маленькая женщина. Название её серьёзной должности никак не вязалось с её внешностью. Девушка казалась грустной и усталой. Лицо её было опухшим, глаза еле открывались. Слабо улыбнулась.

– Спасибо что приехали. У вас ничего нет от аллергии? Мы ночевали в палатках, спали на верблюжьих одеялах, оказалось, у меня аллергия на верблюжью шерсть.

Лекарств в поле ни у кого не нашлось, ездить за ними, тоже было некогда. В октябре световой день короток, а отснять нужно было многое.

Канис приглядывался к девушке в волчьей шкуре. Его отпустили с поводка. Неожиданно за ней возникла фигура огромного богатыря, одетого в чудные одежды. Он ужасно не понравился Канису. Прыжок! И он висит на халате богатыря.

– Фу-у… Не смей! – закричала хозяйка.

Канис выплюнул халат, отошёл сверкая янтарными глазами: «С этим разберусь позже».

Прибежал главный режиссёр:

– По машинам! Едем в поле снимать волка в траве.

Каниса выволокли из багажника и поставили перед одиноким засохшим кустом.

Хозяйка набрала в руку мелконарезанной докторской колбасы и начала командовать.

– Стоять. Не шевелись. Посмотри сюда, теперь вот сюда. Куда пошёл? Стоять! Двигается много? Дык, он животное. Они не стоят, как вкопанные. Сфокусироваться не можете? Н-у… фокусируйтесь. Давайте его подержу на месте. Уйти из кадра? Ушла. Пошёл за мной? А чего ему одному стоять в голом поле у куста.

Двадцать минут вокруг Каниса бегали режиссёр, два оператора, его хозяйка и хозяйка Марсю. Наконец, оставили его в покое, и они смогли с волчицей порезвиться. Режиссёр всё это время смотрел отснятый материал на обеих камерах. После сказал вести Каниса через дорогу в глухой лес. Марсю загнали в багажник и оставили одну.

В лесу его привязали на трос и начали дразнить. То курицей по морде били, то за брыли щипали. Им видите ли надо было, чтобы он оскалился. А у него было абсолютно благодушное настроение. Он не собирался злиться. Зачем? Колбасы поел, с волчицей поиграл. Чего все скачут перед его мордой?

– Нужна собака. – В отчаянии выпалила его хозяйка. – Тогда точно оскалится.

Режиссёр почесал затылок.

– Моя собака сидит в машине, но она девочка. Он не будет на неё бросаться.

– Как сказать, – парировала хозяйка. – Пока не разберётся что к чему – окрысится.

– Что-то я боюсь её к нему вести, – робко ответил режиссёр. – У него какое-то неспокойное спокойствие. Трос выдержит?

– Выдержит, выдержит. Одевайте на неё крепкий поводок и подводите к его морде.

Через десять минут к Канису подвели метиса алабая.

– Снимайте! Снимайте! Горячился режиссёр. Скалится. У-у… злобный какой. Получилось? Опять фокус не наводится? А-а… руки дрожат. Взяли себя в руки и снимаем с двух точек. Мотор! Смотрите! Перестал скалиться. Унюхал девицу. Ближе подходить? Я боюсь за свою собаку. Ещё ближе? Вот это оскал! Снято. Вы его с троса не спускайте, пока я не увезу мою малышку на стоянку.

В следующей сцене Канис должен был сначала бегать по лесной дорожке, потом медленно по ней бродить. С пробежкой всё вышло легко. Хозяйка Марсю отвела его метров на сто в сторону, хозяйка позвала к себе. Он прибежал за «докторской» быстрее ветра, принёсшего снежную крупу, щедро сыпавшуюся на головы артистов и обслуживающего персонала.

С хождением пришлось повозиться. Для того, чтобы заставить его бродить среди кустов и деревьев, колбаску рассыпали в разных местах. Канис ходил петлями подбирая с земли кусочки. Вот бы хозяйке ужин рассыпать в разных местах. Посмотреть на её нюх.

Потом они вернулись в лагерь. Там народа прибавилось. По полю скакали всадники с пиками в руках. На их шапках висели лисьи и волчьи хвосты. На лошадях висели красивые расшитые попоны. Возле палаток три рыцаря бились на мечах. Чуть в стороне три молодца показывали казачье искусство. Выделывали всякие чудеса с кнутами и волчатками. Кнуты щелкали, как выстрелы. Барышня в волчьей шкуре уже сидела в седле. Остальные жались ближе к костру.

Хозяйка Марсю попросила у киношников реквизит (черепа и волчью шкуру), и они отправились сниматься в лес. Получилась неплохая серия снимков.

Фирсановка. Влчаки Марсю и Канис

Канис очень хотел попробовать на зуб волчью шкуру, но хозяйка в неё вцепилась – не оторвать. Потом эту шкуру подвесили на дерево, а черепа разложили на земле. Канис хотел погрызть хотя бы рог быка, но и этого ему не дали.

Самое интересное началось позже. Режиссёр, он же главный герой фильма, затащил всю съёмочную группу, включая конных всадников в глухой лес. Причём нашёл серию оврагов, переходящих один в другой сверху вниз. Этакий каскад из оврагов с узкой тропинкой посередине. Поскольку прошёл сильный снегопад, глиняная тропинка размокла и превратилась в скользкую ленту. По ней надо было пройти вглубь, и взобраться на вершину самого большого оврага. Конница прошла препятствие благополучно, а вот хозяйка с Канисом до нужной точки, добирались чудом и молитвами.

Там для Каниса соорудили барьер из поваленного дерева. Он должен был прыгать через него туда-обратно. Всё бы ничего, но это происходило на верхнем овраге, если не удержаться, вниз надо катиться кубарем ещё два оврага, до глиняной тропы.

Хозяйка волчицы затащила Каниса наверх, а его хозяйка встала за барьером ловить сыночка, чтобы он не навернулся. Сбоку встали операторы. К ним Канис уже привык. Ребята они молчаливые, тихие, только шуршат рядом, а так вреда никакого.

Первый прыжок не удался. Канис задел бревно задними лапами и ушибся, тихонько заскулив. Бревнышко положили чуть ниже. Второй дубль вышел удачно. Режиссёр придирчиво смотрел за его прыжками, заставляя его прыгать туда-обратно с десяток раз. Потом он подошёл к бревну, опустил его ещё ниже и сиганул через него сам. Приговаривая: «Превращаюсь из волка в человека». Сигал и сигал через бревно туда-сюда, чем окончательно покорил Каниса: «Вот это прыжки! Наверное, ОКД на отлично сдал.»

В тот день Канис выяснил, что ему довелось работать с группой каскадёров.

День клонился к закату, они отправились домой.

Охотничий рог пронзительно выл.

– Вперёд! Вперёд! – раздавались крики сзади.

– Я вижу его! Я преследую его! – кричал мужской голос, ближе других за его спиной.

– Не уйдёт! – вторил ему кто-то.

Вокруг засвистели стрелы. Острые наконечники взрыхляли землю рядом с ним. Он начал петлять, понимая, что по прямой одна из стрел настигнет его. Раздался свист нагайки. Кто-то из всадников попытался кнутом сбить его с ног. Он увернулся, мечтая только об одном, скорее достичь леса. Грудь болела и щемила. Капли крови бисером разлетались по ржавой траве. Ещё немного и он спасён. Успел оглянуться. Заметил девушку в лисьей шапке. Она скакала позади всех. Её глаза были полны ужаса. Она жалела его, он это знал.

Лес напряженно молчал. Он успел. Скрылся. Его не догнать. А если нагонят… Прыгнуть из засады, одно движение и всё. Растаю в воздухе. Исчезну. Нет мне покоя нигде: ни среди зверья, ни среди людей.

Всадники спешились у кромки поля. Далее преследовать волка не имело смысла. Серый в своих владениях почти непобедим.

Он заскулил, медленно побрёл в чащу. Нашёл валежник и старый поваленный дуб, под корнями которого и схоронился. Раны болели. Он очень хотел спать.

– Вставай! Пошли домой. – долетело до его слуха.

– Девушка в лисьей шапке. – Сладко улыбнулся Канис, вспоминая её тёплые руки.

– Вылезай. – Тёплые руки схватили за шкварник и потащили на себя. – Дома проспишься.

– Остатки курицы отдашь? – очнулся пёс, вываливаясь из багажника, целуя на прощание волчицу Марсю.