Семь месяцев страха

Видимо, проняло. Тетка сказала:

– Диктуй адрес.

И, буквально через десять минут, приехали врачи. Мужчина с бородой и в мятом сером халате смерил давление, пощупал живот и сказал своей молоденькой помощнице, у которой халат был чистый, накрахмаленный, а губы ярко накрашены:

– Внутреннее кровотечение. Видимо, внематочная беременность. Можем не довезти. Нужно капать.

Медсестра поставила капельницу, какие-то уколы внутримышечно. Пришел водитель с носилками. Втроем они переложили Галину с пола на носилки, снесли по лестнице вниз. И машина с воем сирены мчалась в больницу. Вика хотела поехать с ними, но ее не взяли. И она полдня ходила по дому, не зная, чем заняться. Потом девочка решилась и пошла в больницу. Узнала в регистратуре, что маме сделали операцию. Заплакала. Пожилая санитарка пыталась ее успокоить:

– Не волнуйся. Хирурги у нас хорошие, все сделали как надо, мамка скоро поправится.

Но наблюдательная девочка, прислушиваясь к разговорам пробегавших медсестер, поняла, что Галина потеряла много крови, а нужной группы в больнице пока нет, вызвали доноров, и, чем закончится дело, еще неизвестно. Она долго бродила вокруг больницы, пока охранник не заставил ее пойти домой. Вика не хотела ни есть, ни читать, ни смотреть телевизор. Волновалась. Позже пришел отчим. Он уже все знал. Успел навестить сына в детской инфекционной и жену в гинекологии. Спросил:

– Есть будешь?

– Не хочу.

– А я поем.

И он съел пару нажаренных утром матерью котлет. Выпил стакан коньяка. Вика, забившись в угол на кухне, молча смотрела, как он жует котлеты, вспомнила мать, жарящую их, а потом лежащую, бледную, на полу. Девочка подумала, что мама может умереть, и заплакала. Плач перешел в рыдания, она не могла остановиться. Отчим подошел к ней, взял на руки, как маленькую, прижал к себе:

– Успокойся, доченька, все будет хорошо. Мама поправится. И мы поедем все вместе на озеро, будем жарить шашлыки, ловить рыбу, купаться. Хочешь?

– Хочу.

– Давай я тебя отнесу в постельку, ты заснешь, а завтра утром пойдем к маме в больницу. И она помашет нам из окна рукой.

– Хорошо.

Николай отнес Вику в детскую, положил на диван, сам сел рядом. Вика сначала успокоилась от его голоса, ощущения того, что она не одна, а рядом сильный мужчина, защитник. Она даже начала засыпать.

Но потом проснулась из-за того, что отчим навалился на нее. Вика стала вырываться, кричать, укусила мужчину за руку. Но тот, избив девочку, все – таки изнасиловал ее. И не один раз. Сначала Вика плакала. И даже не столько от боли, сколько от унижения и бессилия. А потом терпела и обдумывала, что ей дальше делать, как прервать эти мучения. Отчим допил бутылку коньяка, крепко обхватил девочку, прижал к себе. И вскоре захрапел.

Выждав немного времени, Вика тихонько выбралась из его объятий и буквально поползла в коридор. От боли она не могла выпрямиться, кровавый след тянулся за ней по линолеуму. Взяв телефонную трубку с собой, она заперлась в туалете и набрала 02.

– Приезжайте на улицу Строителей дом один квартира три. Срочно! Или меня убьют.

Вика спрятала трубку в бак с грязным бельем и стала ждать приезда милиции с замиранием сердца. А в это время дежурный лейтенант думал, посылать или нет наряд по данному адресу. То ли балуются подростки, то ли действительно что-то случилось. Но потом он вспомнил листовку с розыском маньяка, направил машину с тремя практикантами, курсантами из милицейского училища, с пожилым старшиной – водителем, разобраться в ситуации. Полные энтузиазма ребята решили провести осмотр по всем правилам. Один их них забрался на балкон второго этажа обозначенной квартиры. Двое других позвонили в дверь. Николай проснулся, пробормотал:

– Кого черт принес?

Заткнув Вике рот полотенцем, подволок ее к входной двери и спросил:

– Кто там?

– Откройте, милиция!

– Зачем?

– Поступил звонок, что у вас в квартире находится преступник.

– Нет у нас никого. Дайте людям поспать.

– Пустите! Мы проверим.

– Приезжайте с ордером прокурора, тогда пущу. А сейчас убирайтесь.

Парни топтались у двери и не знали, что делать дальше. Но курсант, находящийся на балконе, разглядел через оконное стекло окровавленную постель, мужчину и девочку, которую тот крепко держал, вывернув руку. Парень толкнул балконную дверь, к счастью, та оказалась не заперта. И он забежал в квартиру, бросился в коридор к преступнику. Николай обернулся, увидел парня и жестоким ударом в лицо кулаком сбил с ног, начал пинать ногами.

Девочка, воспользовавшись этим, вырвала кляп изо рта и закричала:

– Помогите!

Отчим переключился на нее. От мощного удара та пролетела через весь коридор и упала, ударившись головой о шкаф. Ее крик стал сигналом для курсантов, те взломали входную дверь и ворвались в квартиру, скрутили мужчину, несмотря на его большое сопротивление. Вызвали следователя прокуратуры. Все улики преступления были налицо.

Вику отвезли в больницу, где оказали первую помощь, зашили кровоточащие разрывы, ввели антибиотики, седативные, обезболивающие препараты. В присутствии детского психолога с ней беседовал следователь. А потом состояние девочки ухудшилось, несколько дней она бредила, сознание было спутанным.

Но интенсивное лечение и молодость сделали свое дело. Сознание вернулось, появился аппетит, она начала ходить по палате. На улицу ее еще, правда, не выпускали.

И вот как-то утром в палату вошла мать. Вика обрадовалась. Подскочила с кровати:

– Мамочка! Ты уже поправилась? Давай, пойдем домой. И Юру возьмем.

Но то, что случилось дальше, она никогда не забудет. Мать, с искаженным ненавистью лицом, заорала:

– Ах ты, сучка малолетняя! Зачем полезла под Николая?! Да еще засадить мужика решила! Ты и его, считай, угробила, и меня тоже. Где я теперь такого найду? Ненавижу!

И она кинулась к дочери, размахивая кулаками. Хорошо, что на месте были соседки по палате, знавшие историю девочки, но не беспокоящие ее расспросами. Они бросились к взбешенной женщине, схватили ее, вызвали дежурную медсестру. Медперсонал вывел Галину из палаты. А Вика поняла, что матери у нее больше нет. Подумав, она подошла к зав. отделением и попросила его позвонить бабушке. Инна Владимировна приехала в этот же день, вечером, на своей машине. Она даже не догадывалась, какие страшные события произошли за последние несколько дней. Бабушка просидела с ней всю ночь. Вика рассказала, что случилось, лечащий врач ознакомил ее с историей болезни. И Инна Владимировна приняла трудное решение:

– Будешь жить у меня. В обиду я тебя больше не дам.

И вот, с двенадцати лет, Вика жила у бабушки, женщины сильной и гордой, порой даже холодновато – надменной, но мудрой и доброй, заменившей ей и отца и мать. Галина на дочь не претендовала, неизвестно чем – деньгами или шантажом, но бабушке удалось этого добиться. А потом, через пару лет, мать снова вышла замуж, за хозяина небольшой автозаправочной станции, и была с ним счастлива. Брат Юра вырос и уехал учиться в высшее военное училище связи.

Отчима последний раз видела на заседании закрытого суда. Ему дали двенадцать лет за совокупность преступлений: изнасилование несовершеннолетней, нанесение телесных повреждений, планирование убийства (девочка рассказала, что он собирался ее утопить), а так же сопротивление сотрудникам милиции.

А год назад пришло извещение о том, что Дударцев Николай Иванович скоропостижно скончался от обширного инфаркта миокарда в поезде, когда возвращался домой из мест лишения свободы после отбытия срока наказания и похоронен в городе N-ске. Останься жить в их маленьком городке, Вике было бы не избежать пересудов и сплетен. Но в мегаполисе с пятью сотнями тысяч населения о том, что случилось с ней, никто не знал. Но полученная в детстве травма давала о себе знать до сих пор. У Вики были большие проблемы с мужчинами.

Внешне привлекательная шатенка с зелеными красивыми глазами, ухоженная, модно одетая, энергичная, насмешливая, она всегда была окружена парнями. Встречалась, флиртовала, ходила с ними в рестораны и кафе, в клубы и театры, целовалась. Сама возбуждалась и даже при этом испытывала оргазм. Но в близкие отношения вступить не могла. Мышцы влагалища болезненно сжимались, и половой акт был невозможен. Да и вообще, доведя мужчину до последней черты, Вика теряла к нему интерес и начинала испытывать отвращение и даже агрессию. Сколько раз она слышала обидные слова:

– Да я с тобой импотентом стану!

А у Вики в глубине подсознания мелькало: « Так тебе и надо, скотине». Часть парней обижалась, и исчезала с ее горизонта навсегда. Было несколько воздыхателей, делавших ей официальное предложение стать женой, они считали Вику просто девушкой недоступной и гордой, которая бережет себя для мужа. Несколько раз Вика, склонная к риску, попадала в опасные ситуации, когда встречалась с малознакомыми мужчинами, а те, приняв ее общительность за доступность, удивлялись, почему девушка за ужин в ресторане не хочет расплачиваться натурой. И пытались взять свое.

Но тут помогали многолетние занятия восточными единоборствами. Потенциальные обидчики получали весьма болезненные травмы и отставали. Но трое из них обещали вначале реально отомстить, продолжали звонить и угрожать. Их мужское тщеславие не могло смириться с униженным мужским достоинством. Это были – охранник Степан, рэкетир Паша и азербайджанец Алик.

Начальник службы безопасности их фирмы, Андрей Петрович Горин не зря ел свой хлеб. Бывший майор ФСБ докладывал Инне Владимировне о нахождениях внучки, о ее драках и ночных походах в клубы, предупреждениях о возможной мести и о разных неприятных случайностях, которые могут произойти в подобных местах в позднее время. Бабушка говорила с Викой об этом, предлагала найти достойного жениха, поездки на солидные заграничные курорты. Но Вику заводили именно такие рисковые отношения, хотя она обещала образумиться и вести себя более благопристойно. В свое время с ней работали разные психологи, но, слушая их лживо – участливые речи, девочка не могла им поверить и раскрыться. И та стрессовая ситуация не была отработана, оставалась в подсознании и мешала наладить обычную жизнь.

Вика знала, что ей нужно пройти курс лечения у психотерапевта, но местным специалистам она не доверяла, а ехать в столичные клиники не было времени, тем более теперь.