Из жизни фотомодели Зингер

– Ещё чего! – фыркнула Алисия. – Я убеждённый холостяк.

У Димона отлегло от сердца. Опасность миновала. Теперь можно было расслабиться.

Он взял блюдце с тортом и по-клоунски «в один кус» его проглотил.

– Бабушки мне на моё рождение вот этот сервиз купили, на золотые серёжки денег не хватило. В сервант потом сервиз спрятали, говорят, возьмёшь, когда замуж выйдешь.

Димон с напущенной строгостью на неё набросился:

– Замуж не вышла, а сервиз взяла! Нечестно! Где справедливость на этом свете?

Алисия удивлённо:

– А если я никогда замуж не выйду, так что, сервизу таки пылиться в серванте?

Димон опустил глаза и кротко изрёк:

– Логично.

Алисия пояснила:

– В Америку когда собиралась, бабушки в оба уха: «Посуда там дорогая. Свою возьмёшь. Не траться в Америке на посуду!»

– Они что в Америке были? – хмыкнул Димон.

– Не, – облизывая кусок, откликнулась Алисия. – Просто посуда везде дорогая. Если она хорошая, качественная. А мой сервиз – супер!

Димон расплылся в улыбке:

– И экономная Алисия Зингер купила билет на Северный Урал, чтобы съездить за Уральские горы и привезти в Москву чайный сервиз, а из Москвы привезти его потом в Нью-Йорк.

– Не! – качнула головой Алисия, всерьёз занятая вкусным тортом. – Берта Тимофеевна с папкой привезли. А уж мне пришлось попыхтеть, чтобы его как следует упаковать. В целости-сохранности надо довезти! Чтобы не разбился! Его же в багаж надо сдавать, а там чемоданы все шурум-бурум. В общем, сама удивляюсь, как я его могла сохранить. Он заговорённый!

– Я так и понял! – с трагической ноткой в голосе сказал Димон.

У Сальниковых тоже был сервиз, к которому относились особо и доставали из кухонного буфета только по праздникам. Сервиз был афганский, с удивительной экзотической росписью – то ли драконы нарисованы, то ли ещё что – фарфор прозрачный: стоит чашку к свету поднести – изнутри высвечивается рисунок с внешней стороны. Подарок двоюродного дяди, оттрубившему в Афгане положенный срок и служившему там в дальнейшем по контракту. Но сервиз был скорее реликвией, нежели бытовой посудой. И уж, конечно, при переезде куда-либо его бы попросту оставили родственникам. И Димону Алисино приданое казалось верхом непрактичности и деревенским чудачеством.

Затрезвонил домофон, Алиса, состроив загадочную гримасу, убежала. Вскоре хлопнула дверь и послышались изящное цоканье каблучков, сопровождающееся жеманными дамскими приветствиями.

– Дорогая моя, поздравляю! – пропел красивый женский голос.

– Спасибо! – смеялась Алиса в ответ. – Но я же не праздную! Зачем?

– Затем, что нужно. Я и то праздную! – игриво заметил голос. – А старше тебя на целых четыре года. Чего это ты босиком? В таком платье! Как говорится, без порток и в шляпе.