Суженая мрака

Я торопливо заступилась за бывшего:

– Мы вместе решили расстаться, Андрей – хороший человек, просто мы ошиблись, приняли страсть и дружбу за любовь.

Мне вообще-то везло на хороших людей: умных, порядочных, преданных родным и делу. Если бы не маньяк, я уверена, мы бы с Андреем сохранили если не дружеские, то вполне добрые, приятельские отношения, как не сомневаюсь, что он вместе с друзьями и родителями уже роет землю, чтобы найти меня. Но они ищут в городе, вряд ли кому-то придет в голову, что маньяк, уже три года держащий в напряжении полицию и горожан, сразу увозит свои жертвы в глухомань, в заброшенную деревню. И уже здесь, не торопясь, режет их на куски, заставляет мечтать о смерти как о высшей благодати.

– Да, – твердо шепнула Василиса, – твоя душа точно выдержит мой дар. Если бы ты согласилась его принять…

– Неужели тебе не жалко расставаться с магией, со светлым, родным миром, где остались твои родные и близкие эльфы? Остались? Вы же долго живете? Неужели не тянет вернуться домой, где, возможно, живут драконы, бродят тролли и порхают сказочные феечки. Наверное, Игая – красивый мир, я бы хотела на него посмотреть… и родителей тоже хоть разок бы увидеть хотела, попрощаться… – По щекам побежали обжигающие слезы, затем я уже совсем тихо добавила: – Может, с темным в паре у тебя все сложится. При хорошей жене и муж может стать человеком. Ведь он нормально к тебе относился во время встреч…

Скрипучий смех Василисы даже у меня вызвал приступ боли в ребрах. Как она терпит? А потом тишину нарушил ее горький, словно пепел, голос:

– Вы, не наделенные магией люди, считаете, что она решает все. Боги тоже так считали, когда отправили меня на Землю в наказание. Но ваш мир прекрасен и свободен! Я здесь вольная птица. Могу стать борцом за свободу, святой, могу возглавить целую страну – и все это без толики магии. В отличие от темных, отказавшись от дара, я не потеряю свет своей души. Останусь собой. Переродившись вновь на Земле, я буду распоряжаться жизнью как захочу, моя судьба будет в моих руках. А Игая, теперь я знаю, – это мир предопределения: родившегося там ждет путь, на который хватит магии, а в случае ее избытка, как у меня, за тебя все решат боги. Самое кошмарное – помнить прошлые жизни и вновь повторять свой страшный путь во мрак.

– Вась, – сократила я ее имя, – ты уверена, что вернешься на Игаю? Ведь тебя могли насовсем к нам забросить, с концами. Или тебе боги прямым текстом озвучили наказ: вот как намучаешься, настрадаешься – исправляйся и вперед, в темный ЗАГС…

Она горестно хмыкнула:

– По моим воспоминаниям, да, я больше чем уверена. Это у вас нет магии, боги не вмешиваются, а наши просто так никогда ничего не делают. Все с дальним умыслом. Даже если я ошиблась, все равно не готова рисковать и надеяться на призрачное чудо. Я помню… знаю, что сказок не бывает!

– То есть, родившись снова на Игае, ты будешь все помнить? – уточнила я.

– Не знаю… – Снова ее сиплое дыхание, а потом честный ответ: – Родившись на Земле, я сохранила прежнюю личность. Боюсь, проклятие памяти привязано к дару и, переродившись на Игае, тоже останусь «личностью», а главные вехи прошлых жизней будут и дальше преследовать, как кошмары. Не полностью, самое главное, но и этого хватит, чтобы было мучительно страшно снова умереть.

– Мне очень жаль… – выдохнула я, сочувствуя. – А мне, наоборот, жутко прожить еще день. Даже ради родных. Просто нет сил даже шевельнуться. Если этот садист вернется, я точно сойду с ума. Вновь переносить ужас и боль, терпеть страдания… Что может быть хуже?

– Вернуться к темному, – прошелестел ее ответ.

Я посмотрела на Василису: полуживая «отбивная», которая борется за каждый глоток жизни, лишь бы не «испачкаться» тьмой. Я почти сошла с ума за двое суток, а она неделю терпит. Неужели это того стоит? А если все ее сказки – правда, то новая жизнь, новый мир, магия… причем сохранится моя личность – это же как второй шанс, свобода от боли, от маньяка. Простите, родные, за мою слабость, но, думаю, вы поймете…

– Я дурная, оскверняю свет и душу, но не могу быть с темным. Лера, Лерочка, умоляю, дай мне шанс остаться на Земле, – всхлипнула в истерике Василиса. – Вы, земляне, другие; возможно, Игая станет для тебя той самой сказкой наяву, а темный – другом. Клянусь, я не толкаю тебя в ад, а предлагаю иную жизнь. Если примешь мой дар сейчас – мы обе умрем быстро и безболезненно. А потом ты возродишься на Игае, получишь жизнь, о которой мечтаешь.

Про любовь с темным она даже не заикнулась. Конечно, подобная фантастика ей даже в самых смелых мечтах привидеться не могла. Светлая эльфийка в прошлом, а ныне недобитая русская мечтательница сохраняет чистоту и честность намерений до последнего.

– Хорошо, согласна, – выдохнула я устало.

У меня лопнула губа, в рот попала теплая соленая кровь, но во мне зрело ощущение, что все вокруг нереальное. Бредовое. Кажется, я все же не сдюжила и сошла с ума. Но стоило заскрипеть и хлопнуть входной двери, загрохотать тяжелым шагам над головой, как я совершила немыслимое: со стоном превозмогая боль, почти теряя сознание, подвинулась ближе к решетке и, просунув руку сквозь прутья, раскрыла ладонь. Даже если все бред, почему бы не поддержать подругу по несчастью? Коснуться хорошего человека в последний раз.

Ледяная Василисина рука в запекшейся крови, с изуродованными пальцами накрыла мою. Она зашептала что-то на чужом языке, явно превозмогая боль. Ее сияющий взгляд разгорался все сильнее и метался от моего лица к скрипучей лестнице, по которой в подпол медленно спускался наш общий кошмар. Когда черный ботинок ступил на пол, Василиса с огромным напряжением и вместе с тем невыразимым облегчением спросила у меня, поймав мой взгляд:

– Принимаешь ли ты мой дар, светлая?

– Принимаю, – устало ответила я, больше ни во что не веря, содрогаясь от ужаса и оборачиваясь к открывающему замок моей клетки садисту.

Вдруг у меня в груди словно бомба взорвалась, раздирая и обжигая внутренности, заставляя зайтись в безмолвном крике и выгнуться дугой, а глаза ослепил яркий свет. В следующий момент я медленно погрузилась во тьму под радостную Василисину благодарность, не то ощущаемую кожей, не то все-таки расслышанную, прозвучавшую словно из другой реальности:

– Мы обе свободны! Спасибо тебе, надеюсь, ты тоже будешь счастлива…

На краешке сознания трепыхнулся вопрос: куда же я снова вляпалась? Больше я не ощущала своего тела, стало так легко и свободно, что душа воспарила от счастья. Жаль лишь одного: я не успела попрощаться с родными, пусть они простят…

Глава 1

Пустота. Невесомость. Где-то капает вода… Знакомый, действующий на нервы звук выдернул меня из небытия. Казалось бы, что может быть такого жуткого в «кап-кап-кап», но именно этот монотонный, надоедливый звук вернул мне способность чувствовать, мыслить, бояться пугающей неизвестности. Ритм ускорился, и я с неимоверным облегчением поняла: это не вода. Так стучит сердце!

Мое?

Нет. Слишком далеко и вразнобой. Так стучит множество больших сердец с разным ритмом, а главное – звуки как будто приближаются, становятся более отчетливыми. Я невольно заслушалась этим биением: одно стучит размеренно и тихо; другое трепещет, быстро и мелко, не пугливо, нет, просто в собственном ритме; третье бьется словно через раз. В этом непонятном состоянии пустоты и невесомости, когда ничего не видно, когда лишь чувствуешь, я слышу… десятки чужих сердец. Их грохот нарастает, оглушает, угнетает и, кажется, призывает меня откликнуться, дотянуться… Как? Душой? Выбрать свой ритм?

Из всего этого множества отклик у меня вызывали два ритма. Один – как обещание защиты и радости, безмятежный, спокойный, будто родной отец встречает блудную дочь и хочет немного пожурить, но принять под родительское крыло. Второй – сильный, уверенный, громкий, но явно взволнованный, этот ритм ускорялся, словно кто-то испытывал тревогу, волнение, боль. Он не просил меня откликнуться, но моя душа невольно потянулась к нему, чувствуя тревогу и сердечную боль. И в тот же миг этот ритм зазвучал громче, заглушая остальные, захватывая, как прекрасная музыка, вовлекая в свои чувства, настраивая нас на одну волну. А первый, спокойный, начал затихать, как и другие, мне показалось, сожалея о моем выборе, сетуя на тревожного собрата, который увлек меня за собой.

Я неожиданно подумала: «Василиса не права, выбор есть всегда!» Следом за этой странной мыслью пустота и невесомость исчезли, в ушах еще стоял оглушающий, взволнованно-нервный стук чужого сердца – а я осознала, что у меня наконец появились ощущения: тепло и влажно снизу, следом по телу прошелся легкий сквознячок, всколыхнув мой собственный сердечный ритм. Ого, значит, у меня есть тело… Глаза обожгло яркой вспышкой, пришлось зажмуриться, чтобы не ослепнуть. Фу-ух… отлегло, я пришла в себя от грохота, но на этот раз, помимо биения моего испуганного сердечка, других не услышала, а шум – вполне себе реальный.

Распахнув глаза, я увидела большую, квадратов в двести, пещеру, залитую естественным светом из огромного проема, метрах в двадцати от меня, прямо напротив. Судя по всему, снаружи день в самом разгаре, виднеется голубое небо и даже облака. Кругом вспышки от летающих… шаровых молний? Или что еще может походить на круглые светящиеся сгустки, которыми вовсю перебрасываются неизвестные мне, скажем, противоборствующие личности.

Чуть присмотревшись, я понимаю, что десятке бойцов, похожих на таинственных ниндзя с катанами наперевес, противостоят двое – мужчина и женщина: нереально красивые, золотоволосые, в дорогих нарядах с блестящей вышивкой, будто принц и принцесса из волшебной сказки. И бьются они не хуже ниндзя, да еще и с отчаянной решимостью смертников, словно за свое родное дитя.

Я облизнула пересохшие губы и огляделась. Вдоль стен теснятся корзины с большущими, но битыми яйцами в цветных прожилках: красных, синих, золотых и даже изумрудных, как будто кто-то специально бил по ним подряд. А когда увидела окровавленные маленькие человеческие тела, торчащие из-под скорлупы, всхлипнула от ужаса.

В какой ад я вновь попала? Мне же эльфийскую сказку обещали!

Я инстинктивно прикрыла рот рукой, чтобы не издать лишнего звука, не привлечь к себе внимания, но тут мой взгляд упал на собственную ладошку – слишком маленькую, совсем крошечную, как у младенчика. У моей племяшки вот такая же ручка: пухленькая, с перетяжками, очаровательно нежными пальчиками, которыми она все хватает и ищет во рту свои режущиеся зубки.

Какое-то время я изумленно таращилась на свои руки, потом – на коротенькие пухленькие ножки, которые выглядывают из… скорлупы. А попе влажно, потому что сижу в остатках какой-то жижи. Неужели… Недоверчиво я потыкала пальцем в свое толстенькое пузико… без пупка. Странно, а куда он делся?! Сильно наклонившись вниз, убедилась, что я вроде бы самый обычный младенец и, слава всем богам, девочка; заодно с макушки съехала верхушка яйца, из которого я только что… ну да, вылупилась.

А как же эльфы? Василиса же обещала сделать меня прекрасной эльфийкой?

Все тревожные мысли одномоментно метнулись на задний план, когда рядом со мной пролетела шаровая молния. Или как их там в фэнтези называли – файербол? Я испуганно оглянулась, прослеживая путь этого, несомненно, опасного энергетического сгустка, и увидела огромный светящийся валун странной формы, походящей на сердце. Словно чье-то гигантское окаменевшее сердце, не пульсирующее, как живое, а испускающее мягкое, приятное глазам, даже родное сияние. Стоило мне увидеть этот странный валун, где-то на периферии сознания возник знакомый сердечный ритм, тот самый, тревожный, увлекший за собой из пустоты. Так, может, именно оно, светящееся сердце, привело меня сюда? Еще бы знать, куда конкретно привело, но явно не к маме эльфийке, у которой я должна была родиться-переродиться.

Собственно, вокруг каменного сердца на отполированных временем камнях и были расставлены корзины с яйцами. И практически все эти цветные колыбели кто-то жестоко, самым варварским способом уничтожил. Я старалась скользить взглядом по скорлупе, не заострять внимания на содержимом, опасаясь сойти с ума или удариться в панику. Ведь это, выходит, убили подобных мне! Мама!.. К счастью, помимо меня самой, целыми и живыми остались еще два яйца, лежащие прямо рядом с моей корзиной. Видимо, золотая пара, принц с принцессой, успела в последний момент спасти нас!

Я неожиданно ощутила живой отклик от обитателя яйца с ярко-синими прожилками. Там здоровенький малыш, просто ждет положенного времени, чтобы вылупиться, и не знает о творящемся здесь безумии. Второе яйцо, чуть поменьше, покрытое серенькими пятнышками, оказалось с пугающей трещиной от купола почти до основания. Опять непонятно как, но я ощутила, что младенец в треснувшем яйце еще жив, хоть и чувствует себя не очень хорошо.

Тем временем золотая пара, особенно мужчина, будто смертоносный смерч разили людей в черном, трупы падали на пол, но файерболы моих защитников – я не сомневалась, что именно защитников, – становились все менее яркими и редкими. В ход пошли мечи и кулаки. В какой-то момент золотой мужчина, создав светящуюся волну, буквально выдавил из пещеры большую часть нападающих. Дальше раздался дикий, нечеловеческий рев, какой не может исторгнуть даже самая луженая глотка. Гневный, яростный и отчаянный рев громогласным эхом разнесся по округе. Кажется, мы высоко в горах, раз настолько мощное эхо. В проеме мелькнуло что-то золотистое, стремительное, очень-очень большое. Мелькнуло и пропало, а следом продолжились звуки борьбы.

Молодая женщина билась с тремя черными ниндзя у входа в пещеру, вертелась волчком, чтобы не пустить их сюда, но… надолго ли хватит ее сил? Надо срочно искать пятый угол и прятаться. Потому что исход драки предсказать сложно, вдруг там, снаружи, этих закутанных в черное убийц еще штук сто?

Я с трудом выкарабкалась из скорлупы, ощущая себя тем самым годовалым ребенком, который только-только учится ходить. Голая попа неприятно отвлекала, неловко прямо. Невольно отметила вышитое золотом полотно, которым наверняка с любовью устлали мою корзину. Дальше я скатилась по отполированному боку камня не больше меня высотой. Второй проблемой было встать на свои пухленькие, совсем еще неумелые ножки и оторваться от опоры, чтобы заглянуть в ниши в пещере. Сил хватило на несколько неуверенных шагов, а дальше я уже на четвереньках передвигалась. В первую очередь обползла каменное сердце – светящуюся каменюку, «бившуюся» в унисон с моим собственным сердцем, только не в наступившем затишье, а где-то в моем сознании.

Со стороны стены в каменном сердце обнаружилась длинная трещина, похожая на пологий лаз, ведущий в глубь светящейся глыбы. Мне почему-то с содроганием подумалось, что раньше это был кровеносный сосуд, питавший живое большое сердце, до сих пор сохранившее способность чувствовать и сопереживать. Я уже было хотела забраться внутрь, чтобы спрятаться от опасности, но вспомнила про оставшиеся целыми яйца. Возможно, будь я всамделишным младенчиком, так бы и сделала, просто по-детски спряталась бы, но, как и обещала бывшая светлая эльфийка, «личность» я сохранила. Что мне еще от той проклятой несчастной досталось, узнаю потом. Если выживу.

Обратно к яйцам я ползла быстрее, хоть и нахватала царапин и синяков. Проблему переноса груза с себя ростом, решила быстро – скатила по «проторенному пути» корзину прямо с яйцом. Страшно было, вдруг уроню. Следом так же и серое, надтреснутое яйцо отправила вниз. Но тянуть сразу обе корзины силенок не хватило, поэтому возилась с ними по очереди. Первым по желобу-сосуду отправился «синий» младенец.

Когда я, собираясь с силами, взялась за вторую корзину, в пещеру проникли четверо ниндзя, а следом практически залетел золотой ураган, именно так мне с перепугу показалось. Ведь залетало что-то огромное, а потом мгновение – и бежит золотоволосая красавица с шаровой молнией в руках. Она лишь на миг остановилась, коснувшись взглядом того места, где стояла моя корзина, ее красивые, пылающие золотом глаза в ужасе распахнулись, словно случилось самое страшное, но затем она увидела меня, выглядывающую из-за камня. И по ее дичайшему облегчению, затопившему чудесные глаза, я догадалась, они с мужчиной бьются именно за меня. Я – их ребенок!

Миг узнавания, принятия, материнской радости – а дальше мама ринулась на врагов, словно у нее открылось второе дыхание. Я не могла просто наблюдать и медлить и потащила второе яйцо, в серую крапинку, в укромное место. Я протащила его всего полпути, когда горное эхо донесло крик умирающего животного, словно оно прощалось с кем-то. Моя блестящая защитница тоскливо закричала в ответ, ее надрывный вой шел из самой глубины души, словно в эту минуту она теряла большую часть себя. Вырывала собственное сердце. Наверное, с удесятеренной яростью силой она сияющей волной вновь смогла вытолкнуть убийц из пещеры. В последний момент обернулась, окинула меня щемяще теплым, тоскливым взглядом и крикнула:

– Алера, помни, доченька, мы с папой любим тебя! Где бы не были! Это была микуда…

Я осталась наедине с трупами, уничтоженными яйцами, памятью о прошлом, с нынешним горем-бедой, но упорно тянула корзину с живым серым яйцом, в душе содрогаясь, осознав наконец весь ужас положения. Вокруг не выдумки, не сказка, не знаю, попала ли я на Игаю, но мой ад продолжается. Только теперь я не взрослый, самостоятельный человек, а свежевылупившийся младенец с голой попой, перетяжечками, неумелыми ручками-ножками, с личностью взрослого и посреди кошмара, не меньшего, чем тот, от которого сбежала.