Внешность – это не главное!

Я сама себе не поверила, что умудрилась предложить такое, и замолчала, испуганно прижав ладонь ко рту. Зато в этот момент у Лисианы из глаз мигом испарилось отчаянье, сменившись надеждой и даже торжеством. Отец подошел ко мне и крепко обнял, а любимый брат погладил по плечу. «Эх, жаль Вацлав инспектирует станции, а то бы еще одной похвалы удостоилась!» – нежилась я в лучах признательности и редкой ласки, впрочем, уже осознавая масштаб грозящих лично мне последствий. Липкий мерзкий страх, на какое-то время отпустивший, опять поднимал голову.

– Я всегда знал, что ты умница, Лель! Но, прежде чем радоваться, надо выяснить все об этом торговце-исследователе, его жене и энергоносителях, – заметил Ронар и задумчиво продолжил, – у нас есть шанс, Лель, с твоей помощью.

– Ну и как мы это провернем? – закономерный вопрос Лисианы застал всех за раздумьями. Тем не менее, раз появился план, значит, его можно попытаться выполнить.

Ронар со странным выражением лица пробежался по нам всем взглядом и выдал загадочную фразу:

– Либо это, либо придется поиграть на чувствах других за честь Рандованс, а возможно – и на своих…

Мы втроем удивленно посмотрели на него, но он лишь мрачно ухмыльнулся и, коротко пожав плечами, встал, затем, выходя из кабинета произнес:

– Мысли, всего лишь мысли вслух… Займусь сбором информации и подготовкой…

Глава 2. Младшая княжна. Или миссия невыполнима?

– Ой!

Моя единственная подруга Ринис, служащая дворца из числа местных аристократов, к тому же состоящая в моем сопровождении, даже подпрыгнула от неожиданности, когда ее жених Асиандр, обхватив за талию, прижал девушку к себе. Этот крепкий высокий мужчина наклонился и на миг прижался лицом к макушке своей невесты, скрытой надири. Та завозилась и развернулась к нему лицом, не собираясь вырываться из объятий. Я нутром ощущала их эмоции и чувства – радость встречи и удовольствие просто стоять рядом, прикасаясь друг к другу. Пусть не кожа к коже, но душа к душе, глаза в глаза, разделяя общее чувство, – любовь!

В кои-то веки я порадовалась, что на мне надири, скрывающее зависть и боль. Мне тоже хочется подобных отношений. Нет, не с Асиандром, а с тем, кто будет любить меня – такую как есть, со всеми достоинствами и недостатками. Асиандр и Ринис – мои друзья, если их можно отнести к таковым при моем положении. Но им я доверяла. Пока они ели друг друга глазами, я отвернулась, пряча свои, которые непременно выдали бы меня, если в них кто-нибудь заглянет. Чтобы отвлечься, занялась делами.

Через несколько минут за спиной раздался голос Асиандра:

– Принцесса, вас зовет к себе отец, причем немедленно.

Я недовольно поджала губы и закончила рисовать на огромном пироге к ужину замысловатые рисунки, специально приготовленным желе. Отойдя в сторонку, придирчиво осмотрела свое новое творение и удовлетворенно выдохнула, прежде чем отдать распоряжение с интересом наблюдавшим за мной поварятам:

– Все, час постоит, потом накрывайте на стол в малой гостиной.

Кухня повиновалась беспрекословно – это была та малость, которая меня неизменно радовала. Здесь, среди поваров, кондитеров, помощников, я считаюсь суперзвездой и богиней в одном лице. Меня любят, боготворят и восхищаются, потому что готовлю, как никто другой, – восхитительно, просто бесподобно и неважно из чего. Природа, отобрав у меня одно, взамен подарила другое.

Этот мой талант неизменно подчеркивался мамой, когда в разговорах с гостями ей приходилось описывать мои достоинства. Отец предпочитает есть приготовленное мной лично и гневается на «безруких поваров», когда те полностью занимаются ужином. Ронар и Вацлав, средние братья, уверяют, что любят меня и так, однако есть тоже предпочитают мои кулинарные шедевры, как они сами говорят, и я неизменно и с огромным удовольствием баловала их. Лишь Лисиана презрительно фыркала, чтобы я ни сделала, и при малейшей возможности подчеркивала мои недостатки, унижая и не давая забыть о своем позоре.

Вымыв руки, я быстро одернула длинное облегающее платье и, проверив надири, скользнула в светлое нутро пневмолифта, бесшумно двинувшегося на верхние этажи резиденции. Отец уже ждал меня, а с ним и вся семейная группа «совершенно секретно». Только мама, как всегда, отсутствует – не любит интриги и политику, предпочитая заниматься исключительно коммерческой стороной предприятий, принадлежащих нашей семье. А мне приходится поспевать везде, чтобы не заслужить выговор или презрительное замечание об очередном промахе или недостатке.

Недоуменно подняв брови, посмотрела на братьев, сестру с отцом и, почувствовав напряжение, сгустившееся вокруг, испугалась и дрожащим голосом спросила:

– Что-то случилось? Почему меня так срочно позвали? Операция отменяется?

– О небо, я вам об этом и говорила. Она еще ничего не знает, а уже трясется как желе. Убожество! – голос сестры сочился ядом.

– Придержи язык, Лисиана! Я слишком потворствовал твоим желаниям и капризам, но ты исчерпала мое терпение. Моя младшая дочь красивее тебя, умнее и добрее. Ты завидуешь ей, но прикрываешься ее слабостью. Среди жителей Карияра наберется немало подобных Лель, а ты не даешь ей спокойно жить, тыкая ущербностью.

Я даже замерла, услышав гневную отповедь отца, высказанную Лисиане впервые. Ведь моя сестра для всего Карияра – объект подражания, обожествления и поклонения. Символ женщины. Самая красивая, самая умная, смелая и желанная. А я… Я всего-навсего младшая принцесса древнего рода и возможная наследница трона, хотя и весьма обеспеченная высокопоставленная особа. Но моим статусом заинтересовались лишь трое родовитых мужчин, да и то из Хартора – имперской столицы. На Карияре заинтересованных не нашлось, потому что о моей ущербности знали все, а вот как я выгляжу – никто. Брать в жены «призрак в покрывале» решится только самый отчаянный или ненормальный.

Слава звездам, в выборе мужа никто не может повлиять на меня, да и на любого кариярца, ведь это тоже железный закон, проверенный временем. Пара, нашедшая друг в друге своих половинок, сильна еще больше и крепка как камень, обточенный временем. За крепкую, сплоченную семью любой из супругов будет стоять насмерть. А я… Я слаба, труслива и… никому такая не нужна, кроме родных. Тем удивительнее слышать подобные слова от отца в лицо его гордости – Лисианы, которая в свои тридцать два года успела побывать замужем и стать благородной вдовой героя, защитника границ родины и известного исследователя, погибшего три года назад в столкновении с космическими пиратами.

– Ты не прав, отец, завидовать тут нечему, да и некому. Я прошу прощения, что трачу столь необходимое нам время на пустые разговоры, – сестра склонила голову, а сама искоса бросила на меня злой взгляд голубых глаз, очень похожих на мои.

За все свои двадцать шесть лет, я так и не смогла понять, за что она меня ненавидит, ведь ей досталось так много любви наших родителей, гордых своим первым чадом, ей и братьям-двойняшкам Ронару и Вацлаву, которые старше меня на четыре года. Мне же достались лишь крохи, за которые все время приходилось бороться и зарабатывать. Раньше я часто и подолгу просиживала на коленях отца, прячась в его объятьях от своих страхов и невзгод, но в шесть лет на мне активировали надири, как и на любой девочке-кариярке, – и его отношение изменилось. Колени стали непозволительной роскошью, а объятия – проявлением слабости, редким жестом признания, за который я могла бы отдать очень многое и ждала с замиранием сердца.

Печальные мысли прервал теплый голос Ронара, обращенный ко мне:

– Лель, тебе придется лететь в систему Никей. Вместе с Лиси!

Я обернулась к брату, бросила взгляд на отца. Да, мне страшно лететь на Тарт, но еще страшнее – не лететь, а изо дня в день трястись от страха перед будущим.

– Да, я поняла, Ронар… отец… – с трудом подбирала слова и неожиданно для себя заметила сочувствие в глазах сестры.

Наверное, именно это неожиданное от нее сочувствие меня добило. Тяжело опустившись в кресло, я хриплым от страха шепотом спросила:

– Больше недели пути только туда, да? Пираты, имперцы, доргары…

Ответ на все вопросы уже крутился в голове, но хотелось услышать его от них. Отец, как всегда в подобных ситуациях, ответил четко и без намека на мягкость:

– Всю основную работу по обработке Соя будет вести Лисиана. Ты нужна в качестве прикрытия. Если все пройдет успешно, никто не поверит и даже не подумает на тебя. Ты станешь курьером, Лельвил, больше от тебя ничего не требуется. Не переживай, Лель, вы отправитесь на «Крусоне», он небольшой, но охрану и сопровождение мы вам выделим самые лучшие. Но запомни, дочь, никто не должен узнать о цели вашего путешествия. Даже ваша команда. Ваш груз – наша свобода, настолько он важен. За него убьют любого, даже свои, девочка моя. Я буду молить звезды, чтобы они вернули моих девочек целыми и невредимыми.

Меня хватило лишь на то, чтобы кивать головой. В конце концов, сама же предложила этот вариант. По лицам родных поняла, что другого пути нет. Наверняка у меня все испытываемые сейчас чувства: страх, неуверенность и еще много чего отразились на лице, не скрытом надири, потому что отец встал и, настойчиво посмотрев на меня, твердо произнес:

– Честь Рандованс дороже жизни и старше самой смерти.

Я закрыла глаза, потом заставила себя встать и глухо повторить девиз нашего рода, известный многие тысячелетия.

Страх накатывал волнами, а внутри все сжималось от напряжения. Папа подошел и погладил по голове, потом, склонившись надо мной, заглянул в глаза и тихо произнес:

– Девочка моя, весь расчет, что на тебя никто не подумает. Ты летишь по приглашению своей знакомой на открытие ресторана. В сопровождении сестры, разумеется. Кроме того, всем известно, что семья ведет переговоры о твоем будущем браке. – Отец, поймав мой тоскливый взгляд, успокаивающе пояснил: – Только в качестве дезинформации мы намекнем о возможном событии. Тем более, на Тарт летает множество богатых туристов, желающих развлечься и сделать покупки. Поэтому, если узнают, что ты на небольшом пассажирском корабле с Лиси перед столь торжественным событием летишь развлечься и потратиться на наряды, никому из имперских советников не придет в голову, что самая банальная поездка – отчаянная попытка спасти наше незавидное положение. Я знаю, как тебе больно слышать, Лель, но все знают о твоей… хм-м-м, особенности. Это сыграет нам на руку.

Я в отчаянии положила ладонь папе на грудь, чувствуя, как она при этом напряглась, и прошептала, собираясь попросить:

– Я…

– Нет, Лельвил! Никаких отсрочек, вас будут охранять самые лучшие наши телохранители. – Бросив на меня последний взгляд, уже чуть мягче добавил: – Я пошлю с тобой Асиандра, знаю, у вас хорошие дружеские отношения.

Я вскинулась, чтобы папа не сказал и не подумал лишнего:

– Он ухаживает за Ринис, моей подругой, и часто заходит к ней, только по этой причине мы общаемся с ним больше, чем с другими, папа. Ничего больше!

Отец задумчиво нахмурился:

– Да? Жаль, Лельвил. Этот мужчина смог бы взять твою слабость на себя и прикрыть ее своим завидным мужеством. Я надеялся…

Только потому, что я ожидала эту фразу, не расстроилась. Заметив мои расстроенные влажные глаза, отец резко замолчал, снова потрепал по голове и жестом отпустил нас с Лисианой, сделав знак брату задержаться. Сестра стремительно вышла, а я на подгибающихся ногах медленно покидала кабинет и, уже выходя за дверь, услышала:

– Ронар, давай вернемся к вопросу о возможности сепаратных переговоров с Доргаром…

В коридоре я усилием воли собралась с силами и быстро пошла как ни в чем ни бывало: не хватало еще выдать свое душевное состояние встречным. Лицо надежно скрыло надири и только стремительные движения отражали происходящее у меня внутри, да подол платья вился вокруг ног подобно парусам яхт, которые так любит Ронар – любитель морских развлечений. Пусть все думают, что я просто куда-то тороплюсь.

Двери моих покоев с мягким щелчком закрылись, и я обессилено плюхнулась на диван, чувствуя себя в очередной раз раздавленной собственным страхом. Ну и ладно, я все о себе знаю. Дотронулась до электронного замка и надири беззвучно и медленно заскользило по моему телу и собралось в небольшой кулон-фиксатор на груди, центр которого представляет собой считывающее устройство отпечатка моего пальца. Только в одиночестве и в кругу семьи во время посиделок или за трапезой я могла открыть лицо, либо частично «обнажаться», как я обычно делала. Все остальные даже не представляют, как я выгляжу, потому что надири скрывает тело полностью – от макушки до кончиков пальцев ног и рук.