Волчий Рубин

И наклонился к ополченцу:

– Тогда почему ты остался жив?

Солдат на миг даже перестал дрожать и кричать. Задвигавшиеся на лбу морщины показывали напряжённую работу мысли. Он словно судорожно пытался найти себе оправдание. Лоренцо выдержал паузу, окружающие воины тоже молчали.

– Повесить дезертира. – Инквизитор даже не стал наблюдать, выполняется ли его приказ.

Глава 2.5

Усталость скопилась в уголках глаз под ресницами и на кончиках пальцев. Тянула вниз, к земле, звала прилечь, свернувшись клубочком, в тени древесных крон. Шептала слова детской колыбельной в уши. Поглаживала мягкими ласковыми лапками по вискам. Усталость была нежной и заботливой. Пока. Пока не разозлилась от невнимания к своей персоне. Не взвалила на плечи тяжёлых камней, не надавила на глазные яблоки свинцовыми бляшками, не выкрутила мучительной ломотой кости, не закричала внутри головы истошными воплями убитых.

Но всё это будет. Лионелла не питала иллюзий. Магичка слишком хорошо знала пределы своих колдовских сил и цену каждого из десятков сотворённых за этот день заклинаний.

Рядом с ней присел на корточки смуглый мужчина:

– В чём дело, Лионелла? Что с тобой?

Девушка провела по лицу ладонью, словно снимая невидимую паутинку.

– Ничего, Альдо, просто устала немного. – Она вымученно улыбнулась. – Не волнуйся за меня.

Вожак, в человеческом облике выглядящий не менее величественным и сильным, чем в образе зверя, покачал головой:

– Может, отступим? Вечер уже скоро, инквизиторы скорее всего побоятся нас преследовать на ночь глядя.

– Нет, мы не пойдём назад, слишком рискованно. Если они пробьются к дому… – магичка замолчала, так и не озвучив самого страшного исхода битвы.

Оборотень вдруг насторожился, прислушался и, перекувырнувшись через плечо, встал на четыре мохнатые лапы.

– Позёр, – хмыкнула Лионелла, но настроение у неё сразу поднялось. Она привычно почесала волка за ухом, пытаясь вызвать прилив сил, как утром, но радость боя не взыграла в измотанной душе. Среди линий судьбы на ладонях пробежала искорка колдовства, одинокая и слабенькая, но все же живая.

Альдо на этот раз не пошёл впереди стаи, как обычно, а остался рядом с магичкой, наблюдая за разгоревшейся схваткой со стороны. Почему-то в этом отряде практически не было простых ополченцев: тёмные пятна ряс и одежды инквизиционных гвардейцев затопили собой поляну. Волки один за другим падали под ударами серебряных стрел, арбалетных болтов и огненно-рыжих шаров, срывающихся с рук деустов.

– Как же их много, – негромко сказала Лионелла.

Вожак сердито рыкнул.

– Нет, Альдо, я не пойду назад. Без моей помощи погибнет гораздо больше волков, – в нужный момент девушка могла подпустить в голос стали. Иначе не сумела бы общаться со свободолюбивыми хищниками.

Изящные пальцы коснулись краешков бровей, глаза прищурились, сверкнув серебристым светом. Магия отзывалась с неохотой, будто прорываясь сквозь толщу воды в порыве за глотком кислорода. В затылке толкнулась тупая тянущая боль, вдоль позвоночника дёрнуло железными когтями, и заклинание родилось, как и следует рождаться – в муках и сопровождаемое криками женщины, дающей ему жизнь.

Между деревьями замелькали странные силуэты – похожие на людей с очень бледной кожей в старомодных костюмах, рядом с ними бежали огромные волки с чёрной шерстью, вздыбленной на загривках. Воздух наполнился рычанием, воем и возгласами-приказами на незнакомом языке. Стая исполинскими прыжками приближалась к отряду инквизиторов, оставив своих хозяев позади.

– Господь Всемогущий, что это? – солдаты начали испуганно креститься и шептать молитвы.

Оборотни, не теряя времени усилили натиск, «крестоносцы» готовы были побежать. Чуть надави – сорвутся в бездонную пропасть паники, на дне которой плещется багровый поток их собственной крови.

– Glоria Patri, et F?lio, et Spir?tui Sancto, – один из всего отряда остался непоколебим. Лоренцо стоял, как колонна храма, удерживающая его от разрушения. Звучный голос, казалось, был слышен по всему лесу. И с каждым произнесённым словом, с каждой переброшенной гематитовой бусиной на чётках силуэты новых противников бледнели, таяли, становились полупрозрачными и постепенно растворялись. Реальные противники тоже попятились, многие присели на задние лапы, поскуливая и поджимая хвосты. Опомнившиеся солдаты проворно защёлкали тетивами.

Лионелла охнула, прижала ладонь к груди напротив сердца и начала хватать ртом воздух, задыхаясь. Вожак тут же перекинулся в человека, чтобы поддержать девушку и не дать ей упасть.

– Я справлюсь, – прохрипела она. – Санктификатор не настолько силён. Только будь со мной, Альдо. – Магичка вцепилась в предплечье оборотня, как сорвавшийся со скалы хватается за чахлый кустик на склоне, на коже мужчины выступило несколько капелек крови – отметины от ногтей Лионеллы.

В зрачках девушки полыхнул огонь, лес отозвался стоном веток, потревоженных неистовыми порывами ветра. Всё поле битвы превратилось фактически в противостояние двух людей – инквизитора, сосредоточенно перебирающего чётки, и магички, вытянувшей слегка дрожащую руку в сторону врагов. Её жест сейчас уже не выглядел повелительным, скорее, защищающимся.

Остальные участники, простые солдаты и волки, остались ненужными декорациями, забытыми перед лицом главных персонажей, смятыми волнами разнородной магии, которая схлестнулась в жарком воздухе. Аура ужаса и коверкающие сознание иллюзии, с яростью сталкивающиеся течения воздуха, затмевающие взгляд вспышки света, резко сменяющиеся облаками мрака. Рядовые обеих армий замерли на своих местах, сосредоточившись на единственной цели – удержать рассудок от распада.

– In nоmine Patris, et F?lii, et Sp?ritus Sancti, – Лоренцо медленно, будто в вязком киселе, поднял руку в благословляющем жесте. Слова молитвы текли плавно, не спеша, осторожно протискиваясь среди потоков чужеродной магии. Когда прозвучало завершающее:

– Amen, – светловолосая ведьма пошатнулась и начала оседать на землю.

Лионелла держалась из последних сил. «Если б не вечер, если б не столько колдовала за день…» Потом времени на мысли не осталось, теперь существовали лишь фигура в серой рясе, непреодолимый натиск со всех сторон, гасящий её заклинания. Церковная латынь бритвенными лезвиями полосовала разум. Перекатывающиеся в руках санктификатора бусины слепили слишком яркими отблесками, хотя с такого расстояния девушка, казалось, не могла их видеть. Альдо помогал ей устоять на ногах, но, к сожалению, и его резервы были небезграничны. Магичка и так выкачала из него слишком много энергии, чтобы выпустить ещё несколько заклинаний. Оборотень тяжело опирался плечом на ближайшее дерево.

– In nоmine Patris, et F?lii, et Sp?ritus Sancti…

Из лёгких исчез последний воздух, Лионелла покачнулась. Какое-то странное мерцающее сияние затрепетало перед её глазами, в золотистом тумане мельтешили яркие силуэты, слепящие вспышки грозили выжечь глаза, и девушка зажмурилась. «Слова, какие же надо сказать слова?.. Не помню! Где воздух?! Нет! Конрад!!!»

– Amen…

Земля качнулась под ногами, разверзлась пылающей пропастью, в которую сорвалась Лионелла.

– Конрад!

Полный боли и паники голос ворвался в сон. Темноволосый мужчина дёрнулся на кровати и не смог сдержать вскрик. Резко поднялся, не открывая глаз, схватился за лоб. Морщины побежали по лицу, коверкая черты.

Пробуждение было мучительным по двум причинам. Потому что не спустилась ночная темнота, солнце, хоть и клонившееся к горизонту, сияло всё ещё огненным дневным жаром, до заката оставалось несколько часов. И потому что маг всеми нервами почувствовал произошедшее на отдалённой поляне, как будто это по его беззащитной душе ударили подавляющие волю слова молитвы.

Конрад с трудом разлепил веки, под которые как будто набилась каменная пыль. Хотелось заснуть снова, представить, что крик о помощи был кошмарным сновидением. Он безуспешно искал Лионеллу мыслью, малейший отзвук знакомого колдовства, но лес хранил угрюмое молчание. Только волки отзывались с разных сторон тоскливым воем, слышимым не ушами, а где-то внутри черепа.

– Где же ты, девочка моя? – прошептал Конрад, ощущая, как по коже пробежал противный холодок от непривычной пустоты.

Больно…

Между пальцами, прижатыми к боку, лениво сочится кровь. Унося из тела последние силы. Шаги всё медленней, короче, неуверенней.

Больно…

Поднятая ступня цепляется за сухую ветку, и человек, вскрикнув, теряет равновесие и падает на одно колено. Перед глазами пляшут цветные пятна, похожие на злорадно ухмыляющихся ведьм. Клацают зубами волчьи морды, с клыков капает слюна.

Больно…

Боль, как ни странно, помогает прийти в себя. Часто дыша сквозь стиснутые зубы, человек вновь поднимается в полный рост. Кровь коркой покрывает не только кое-как перебинтованный бок, но и обе руки. На правой – сорван целый кусок кожи чуть выше запястья, из левого предплечья торчит обломок стрелы.

Побелевшие губы что-то шепчут беззвучно, взгляд серо-зелёных глаз устремлён в никуда.

Резкий кисловатый запах заставил ноздри вздрогнуть. Волк настороженно приподнялся на передние лапы и принюхался.

Запах свежей человеческой крови и страха. Запах жертвы.