Хьярта. Мелодия с секретом

***

Кайлани замерла на пороге бального зала, чувствуя, как предательски колотится сердце. Хрустальные люстры мягко освещали позолоченные перила парадной лестницы, по которой спускались элегантные пары. Живые цветы, невероятная роскошь для космической станции, наполняли воздух тонким ароматом.

Проходящая мимо дама окинула её оценивающим взглядом и поморщилась. Да, платье Кайлани было не по последней моде. Она машинально расправила складки.

Зал поражал великолепием: затейливая лепнина, стены в шелке, зеркала в резных рамах – вся эта роскошь только усиливала её неуверенность.

Кайлани замерла, увидев их у мраморной колонны. Отец и Калисса стояли в окружении важных персон, словно им принадлежала не только эта, но и несколько соседних галактик. Сердце пропустило удар – она не видела их два года, но ничего не изменилось. Та же безупречная картина.

Калисса, как всегда, была воплощением совершенства в черном шелковом платье. Высокая, невероятно стройная, с фарфоровой кожей и платиновыми волосами – она казалась сотканной из звездного света. Её лицо завораживало красотой: высокие скулы, большие ярко-голубые глаза, тонкий прямой нос и четко очерченные губы создавали идеальный образ. Каждый жест был отточен и элегантен.

Глядя на платиновые волосы сестры, уложенные в сложную прическу с мерцающими кристаллами, Кайлани невольно коснулась своих непослушных рыжих кудрей. Воспоминание об их с мамой визите в "Аленсию" обожгло щеки стыдом. Лея Аленсияа, хозяйка самого дорогого салона красоты на Эльдории, после пяти часов бесплодных попыток укротить ее пряди признала поражение. "Простите, лея Дрэйкшир, но даже наши лучшие средства бессильны. Эти волосы… они словно живут своей жизнью".

Рядом с Калиссой возвышался отец – высокий и поджарый, с характерной для аристократов осанкой. Он притягивал взгляды не столько классической красотой, сколько харизмой и выразительностью. Его лицо с резкими чертами, высоким лбом и глубоко посаженными пронзительными голубыми глазами могло меняться как театральная маска. Возраст добавил благородной седины в его темные волосы и прочертил морщинки вокруг глаз. Длинный, чуть крючковатый нос и четко очерченные губы, которые чаще складывались в презрительную усмешку, чем в открытую улыбку, довершали портрет.

Кайлани невольно одернула платье, чувствуя себя неуместной в этом блистательном обществе. Два года в школе словно испарились – она снова ощутила себя той неуклюжей девочкой, которая никогда не могла соответствовать ожиданиям семьи. Как же ей не хватало сейчас поддержки Мелинды.

Отец заметил ее первым. Его взгляд оценивающе скользнул по ней, и Кайлани поняла – он ищет недостатки. Что ж, она даст ему такую возможность. Расправив плечи, она направилась к ним, чувствуя, как каждый шаг отдается гулким эхом в груди.

– А, Кайлани, – отец едва удостоил её взглядом. – Ты опоздала.

– Здравствуй, отец. Калисса, – Кайлани попыталась улыбнуться.

– Какой… милый наряд, – Калисса окинула сестру взглядом. – Очень… провинциально. Напоминает о том, что ты учишься вдали от цивилизации.

Кордия считалась одной из самых престижных школ в галактике, но в устах Калиссы это прозвучало так, словно Кайлани провела два года в какой-то дыре. Она почувствовала, как внутри все сжалось от этих слов.

– Надеюсь, ты не растеряла манеры за время своего отсутствия, – отец понизил голос до угрожающего шепота. – Было бы крайне неприятно, если бы ты опозорила семью недостойным поведением.

Кайлани расправила плечи, стараясь, чтобы голос звучал ровно и спокойно:

– Не беспокойся, отец. Я прекрасно помню все уроки этикета.

– Очень на это надеюсь, – холодно бросил он и отвернулся, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Калисса придвинулась ближе, окутав сестру удушающим облаком своих духов. Её голос сочился фальшивым сочувствием:

– Не расстраивайся, милая. В твоем возрасте трудно разобраться во всех тонкостях светского общества. Особенно учитывая твою… природную неуклюжесть.

Калисса всегда умела найти самые болезненные точки и ударить по ним с безупречной точностью. Её слова, произнесенные с притворной заботой, жалили сильнее любых открытых оскорблений.

– Аэрон сегодня не с тобой? – Кайлани попыталась сменить тему, тут же пожалев об этом.

– У него переговоры, но он вот-вот подойдет, – Калисса изучала сестру как забавный экспонат. – Неужели все еще надеешься привлечь его внимание? О, дорогая… Это так… мило.

Конечно, Калисса знала о её детской влюбленности в своего мужа. Они поженились два года назад, как раз перед отъездом Кайлани в школу.

Аэрон Эонис-Фаэрхарт был единственным, кто никогда не смотрел на нее с презрением или жалостью. Тогда, стоящий у алтаря, он казался прекрасным и величественным, как древние статуи эльдорианских богов. Сердце девушки сжималось от боли при взгляде на его точеный профиль и серебряные глаза, в которых отражался свет тысячи свечей.

В свои четырнадцать она была абсолютно уверена, что только она одна понимала истинную ценность такого мужчины как Аэрон. Он заслуживал настоящей любви, а не брака по расчету. Кайлани до сих пор помнила, как рыдала в подушку той ночью, представляя их вместе – прекрасную Калиссу и благородного Аэрона.

– Самые блестящие красавицы годами пытались завоевать его, – прошептала Калисса. – И ни одной это не удалось. А ты… – она окинула сестру красноречивым взглядом. – Впрочем, если тебе так хочется опозориться – кто я такая, чтобы мешать? В конце концов, немного развлечения не помешает этому скучному вечеру.

– Аэрон! – голос Калиссы изменился, став мягким и певучим.

Кайлани обернулась и застыла. Он был все так же великолепен – высокий, статный, с точеными чертами лица. Последние два года она тайком следила за его карьерой в галасети, восхищаясь каждым достижением.

Аэрон приблизился. В его движениях сквозило что-то от хищника – настолько плавными и выверенными они были. Он склонился к руке Калиссы, едва коснувшись губами её пальцев.

– А это кто у нас? – его глубокий бархатный голос заставил Кайлани вздрогнуть. – Неужели маленькая Кайлани? Какой приятный сюрприз.

Не успела она ответить, как он взял её руку в свою. Его пальцы были неожиданно прохладными. От прикосновения его губ к её коже сбилось дыхание. Подняв глаза, Кайлани встретила его взгляд – в глубине темных глаз мелькнуло что-то… хищное? Но через мгновение это выражение исчезло, сменившись обворожительной улыбкой.

– Ты стала настоящей красавицей, – произнес он, удерживая её руку. – Кордия явно пошла тебе на пользу. Надеюсь, ты окажешь мне честь и подаришь танец после ужина?

– Благодарю, – Кайлани через силу улыбнулась, чувствуя жар на щеках. – Это было бы… честью для меня.

Краем глаза она заметила усмешку на губах Калиссы. Конечно, сестра понимала – это всего лишь игра. Аэрон умел очаровывать.

Калисса тут же скользнула к нему, обвив его локоть изящными пальцами и потянула за собой в банкетный зал.

За столом оказалось, что место Кайлани слева от Аэрона, с другой стороны от неё расположился хмурый киранец, чья лиловая шерсть от возраста стала почти черной. Он явно не горел желанием общаться, лишь изредка подергивая ушами в ответ на особо громкие реплики.

Справа от мужа восседала Калисса, блиставшая во всей красе. Её мелодичный, чарующий голос приковывал внимание гостей – она рассказывала какую-то историю, встречая одобрительные кивки и восхищенные взгляды. Отец, сидевший поодаль, лучился гордостью, то и дело бросая на старшую дочь полные удовольствия взгляды.

– Расскажи мне о школе, – шепнул Аэрон, склонившись так близко, что его дыхание защекотало ухо Кайлани. – Чему там учат юных леди?

– У меня специализация – музыка, – Кайлани старалась говорить ровно, но его близость сбивала с толку.

– Правда? И на чем играешь? – он придвинулся ближе, обдавая её тонким ароматом парфюма.

– На соллэ…

– Восхитительный выбор, – его голос стал еще тише, интимнее. – Обожаю наблюдать за женщинами, играющими на соллэ. Это так… чувственно. Движения смычка так изящны… Уверен, ты выглядишь очаровательно во время игры.

Кайлани опустила глаза, чувствуя, как щеки опалило жаром. Конечно, она знала о репутации соллэ – многие считали его слишком откровенным инструментом для юных леди. Но когда Аэрон говорил об этом таким тоном, даже самые невинные вещи обретали совсем иной смысл.

– Ты должна будешь сыграть для меня. Хочу увидеть, как ты… владеешь инструментом.

От двусмысленности его слов у Кайлани перехватило дыхание. Она почувствовала, как дрожат пальцы, сжимающие бокал с водой.

Он поднял графин с темно-красным вином и предложил его Кайлани:

– Позволь предложить тебе вина. Это поможет расслабиться. Ты слишком напряжена.

– Мне еще нельзя… – начала она неуверенно.

– Немного не повредит. – Его улыбка была той самой, что заставляла женщин забывать об осторожности. – Обещаю присмотреть за тобой, Кайлани. К тому же, после нас ждут танцы…