Не видывала я ещё.
Дрожащих губ чуть внятный лепет.
Гнев и мольба – прощенья нет.
Как разгадать сквозь тьму столетий
Тот упоительный секрет?
Не стоит даже обольщаться.
Никто не сможет научить
С такой тоскою улыбаться
И так возвышенно грустить.
Мечта на клеёнке
На клеёнке – озеро. Лебеди плывут.
Сгорбленным чертогом навис особняк.
И цикады громко плачут и поют.
И под пышным деревом – скамья.
Широко распахнуты глаза
Девушки, что на скамье сидит.
К ней с букетом роз подходит граф.
И луна таинственно блестит.
Душераздирающая муть,
Роковые страсти под луной –
в доме, где убогим был уют,
звали чудной сказкой в мир иной.
Беспросветной бедности укором
и мечтой её преодолеть
был для нас клеёнчатый тот коврик
С пошлою экзотикой своей.
Шутка о скорбном известии
Тебе, наверно, весело
Чирикать мне о том,
Как юную невесту
Привёл в свой новый дом.
Что, как царевна спящая,
Тебя она ждала,
И как она изящна,
И как она мила.
Что счастливы вы вместе.
Восторгом взор пылал…
Но я столь скорбной вестью
Убита наповал.
«С утра лил дождь. Он рвался в окна…»
С утра лил дождь. Он рвался в окна
И грохотал по скатам крыш.
Лес почернел. Земля намокла.
Душа в потёмках. Ты молчишь.
Твоё молчанье – наказанье.
Знать, велики мои грехи,
И близко, близко расставанье,
Хмельному счастью вопреки.
«Любимый, взор твой снится…»
Любимый, взор твой снится