И он закричал: «Объявлю тебя ведьмой,
коль будешь строптивой, коль будешь ты вредной!»
Бессильны угрозы, тюрьмы подземелье, —
коль в сердце любовь, то не страшны мученья.
И вот на рассвете покорные слуги
костёр разложили и жителей будят.
Пламя огня было девы ответом.
Любовь, воссияй несгораемым светом!
Начало
Ах, как сладостно было начало!
Земля туманом влагу источала,
И пасхальное воскресенье
Завершилось душистым дождём.
Впереди был лишь трепет лета –
Море Черное, море света,
Было нежности наважденье –
Растворение наше в нём.
Мы тогда были впрямь бессмертны.
Были сыты любовью, как боги.
И парили с тобой в поднебесье –
Поднимал нас туда восторг…
Жажду счастья, как жажду жизни,
Ощущали с тобой невинно.
Вот ты с облака ноги свесил –
Это помню я до сих пор.
Бродяга
Я безмозглый пройдоха, отчаянный враль.
Иногда хохочу по-дурацки.
Но готов идти в самый заброшенный край,
Чтобы слушать там песни и сказки.
Собираю я в памяти города,
Переулки, просёлки, пролески.
Денег вот накопил и съездил туда,
Где увидел бесценные фрески.
Ах, какое царит торжество
В этих дивных покинутых храмах,
Где со стен – пережившие столько веков –
Лики смотрят в подтёках и шрамах.
В чистых взорах – сама первозданность добра,
Излучающаяся поныне.
Невозможно, греховно и страшно солгать,
Исповедуясь перед святыней.
Там в тиши воплотилась вселенская скорбь.
Величаво тех сводов молчанье.
И хранят они вечно загадку – любовь,
Хранят в тайне судьбу мирозданья.
Старинный портрет
Изящный профиль, глаз озёра.
Прозрачный шарф пал на плечо.
Такого нежного укора