Отрекусь от матери

Усадив меня в салон авто, он хмыкнул:

–Не бойся, замерзнуть не дам. Помнишь, как было горячо?

Я сжалась от ужаса, вспомнив тот день. От Гоши несло перегаром и немытым телом, от чего хотелось блевануть.

«А ведь мама прямо радуется, когда ложится с этим боровом», —думала я, с отвращением изучая его со спины.

Спустя десять минут езды Гоша остановился в перелеске, где не было ни единой живой души. Подумав, оставил «печку» включенной и полез ко мне, на заднее сиденье. Я выставила перед собой руки, хотя понимала, что его этим не удержишь, он только раззадорится. Когда я почувствовала, как его лапищи лезут мне под платье и стягивают с меня белье и теплые лосины, закричала от бессилия и страха. Гоша только ухмыльнулся:

–Ну давай, можешь немного поломаться для вида… все равно свое получу, Лидка ведь бабки у меня взяла.

Ненависть к родной матери переполнила все мое существо. Как она могла так поступить со мной, своим единственным ребенком? Неужели ей так хотелось денег, что ради них она оказалась готова подложить меня под этого мерзавца?

Гоша не особенно заморачивался. Рывком вошел, причиняя мне сильную боль, пыхтел на мне несколько минут, после чего резко дернулся и затих. Когда он вставал, на его лице играла блаженная улыбка:

–Хорошо…

Потом протянул мне скомканную туалетную бумагу:

–Вытрись. И выбрось, чтобы машину не пачкать.

Я молча сделала все, что он мне сказал. Когда он увидел, что я с безразличным лицом смотрю прямо перед собой, усмехнулся:

–Неужели не понравилось? Да ладно, не притворяйся. От меня обычно бабы визжат и просят еще. Ничего, привыкнешь и тоже будешь упрашивать взять тебя.

Я продолжала молча сидеть. Гоша закурил, его потянуло на философские разговоры.

–Ты думаешь, что я такая скотина? Нет, милая, это не так. Я же не зверь какой-нибудь. Просто я видел, что с тобой все равно кто-нибудь переспит, если уже не переспал. Правда, не ожидал, что буду у тебя первым. Приятно все-таки ощущать себя первооткрывателем, уже забыл, что это такое. Куда ни ткнешься, везде пробитые и широкие в одном месте, не так, как у тебя. Но ты молодая, все впереди. Может, через годик-другой ты будешь меня кое-чему учить, а то я привык по старинке. Мужику разве много надо для счастья? Пожрать от души, выпить, да бабу ладную под себя уложить.

Пока я слушала его разглагольствования краем уха, представляла, как мама ходит по дому, не выпуская из рук деньги. Как тщательно все пересчитывает и мечтает вслух, что купит себе наряды разные, перестанет работать в ненавистной конторе. Об этом она говорила постоянно, я уже наизусть могла процитировать все ее высказывания по поводу безбедной жизни. При этом главная роль отводилась мне, потому что мама свои способности решать подобного рода проблемы даже не рассматривала.

–Будешь за меня впрягаться, будешь за мной ухаживать, будешь обо мне заботиться. Потому что я тебя родила и имею на это право, – эти слова я слышала с детсадовского возраста. При этом, насколько я помню, папа ни разу не заткнул ее. Видимо, тоже считал, что я буду обязана выполнять все их прихоти только потому, что они не позаботились обзавестись элементарным презервативом. Мамочке моей приспичило забеременеть мной, вынудить моего не самого умного папашу жениться и строить дальше планы относительно будущего.

Выходит, я для нее с самого начала была всего лишь средством достижения ее целей. Но понимание этого уже не ранило, потому что я давно это осознала. Мама никогда меня не любила и смотрела на меня, как на нечто чужеродное в своей жизни. Если бы со мной что-нибудь случилось, она бы первая сделала вид, что не знает меня. Или начала бы кричать, что я сама виновата. Мол, сломала жизнь и ей, и себе. Как будто я просила меня рожать и растить в статусе разведенной женщины с дурной славой.

Гоша докурил, потом скомандовал:

–Все, поехали. Делаешь, как обычно – ничего не было, ничего не знаешь. Будешь держать язык за зубами, получишь от меня подарочек, – и засмеялся противным визгливым смехом.

Пока мы ехали, мне в голову пришла странная мысль. Может, таким образом я смогу выбраться из этого ада? Я научилась скрывать свои истинные мысли и чувства, кто мне мешает обмануть этих извращенцев, притворившись, что полностью покорилась им?

«Я сделаю так, что Гоша бросит мою нерадивую мамашу и побежит за мной, как привязанный щенок… и тогда, мама Лида, небо тебе с овчинку покажется, будешь пятый угол искать», —мстительно подумала я.

Гоша не ожидал, что я положу ему руки на плечи и скажу:

–Ты можешь приезжать почаще, чем один раз в месяц? Если я тебе нравлюсь, давай тогда чаще видеться. Только деньги будешь отдавать мне, а не маме…

–Ого, какая ты прыткая, – удивился он и остановил машину. Посмотрев на меня и убедившись, что я говорю серьезно, улыбнулся щербатой улыбкой:

–А ты мне нравишься, на лету схватываешь. Договорились. Через три дня наведаюсь.

Он начал хлопать себя по карманам куртки и вынул знакомый мне бумажник.

–Держи, —я никогда не видела столько денег, —купи себе что-нибудь нормальное из одежды. Трусики новые, лифчик там возьмешь. На платье хорошее и куртку тоже хватит. Если что, не стесняйся говорить, я сразу привезу, что нужно. Или отвезу, сама выберешь.

Однако мама забрала у меня все, что дал Гоша. Так и сказала, что это ее заслуга, что я смогла заработать. Я ничему не удивлялась, а просто смотрела на нее и думала, что придет день, и она заплатит за каждую мою слезинку. За каждую секунду, что я чувствовала боль и пренебрежение ко мне, за то, что терпеливо ждала под окнами, когда она закончит трахаться с очередным ухажером. За пустые бутылки из-под пива, вина и водки, которыми она без раздумий щедро делилась с мужчинами, отправляя меня, пигалицу, брать все это в киоске в долг.

Мама заметила, что я сижу со стеклянными глазами, и влепила мне пощечину:

–Только попробуй увести у меня Гошу, тебе мало не покажется.

–Я только что сделала это, – хотелось крикнуть эти слова ей в лицо, но вместо этого я сделала несчастную рожицу и поплелась в свою каморку. Мама посмотрела мне вслед и громко прошептала:

–Вырастила на свою голову. Чую, нахлебаюсь я с ней…

Я пошла спать, но сон никак не шел. Хотелось выть во весь голос, я была противна самой себе. Как так получилось, что я сама предложила Гоше отношения, в которых мне была уготована роль обычной малолетней потаскушки?

«Но раз уж влезла, надо идти до конца», —подумала я, натягивая одеяло на голову. Я не заметила, как заснула…

С утра меня разбудил запах жареной с колбасой яичницы.

«Не помню, чтобы я ходила за продуктами», —подумала я и вскочила. На столе дымилась сковородка, а при виде румяной поджаристой корочки на ломтиках колбасы я ощутила приступ голода. Мама вошла с важным видом:

– Ну что, проснулась? Видела, как я ради тебя постаралась?

Я ничего не ответила и села завтракать. Обычно мама начинала орать, когда видела, что я не помыла руки, прежде чем садиться за стол. Мы в полном молчании прикончили яичницу, съели бутерброды с плавленым сыром и запили это горячим ароматным чаем. Мама вела себя так, словно она всю жизнь кормила меня таким образом: сытно и вкусно. И, самое главное, в спокойной тихой обстановке, чего я вообще не помню в своей жизни.

После завтрака произошло еще кое-что неожиданное: мама сказала, что сама приберет со стола. Я не стала спорить и пошла к себе, чтобы одеться потеплее и начать хлопотать по хозяйству. Мама же уселась перед стареньким телевизором и забыла о моем существовании…

Всю оставшуюся часть зимы и весну Гоша ездил ко мне, как на работу. Маме перепадали деньги от его времяпровождения со мной, и она была очень довольна. И я не психовала лишний раз, пряча свою заначку в курятнике, чтобы мама, если ей вздумается устроить мне обыск, ничего не нашла. Я хотела сбежать из дома, когда потеплеет, и была уже близко к этому. Но потом случилось то, чего никто из нас не ожидал…

Занимаясь приготовлением обеда, я почувствовала резкий приступ тошноты и чуть не наблевала прямо в кастрюлю, где жарилось мясо с луком. Это мама накануне съездила в город и купила там пару кило молодой свинины, чем безмерно гордилась.

–Видишь, как я нас обеих кормлю, —с гордостью говорила мама, вытаскивая продукты из большой хозяйственной сумки.

Меня начинало мутить всякий раз, когда я жарила мясо или лук. На остальное такой реакции не было, из-за чего я не понимала, что происходит. Ляпнула один раз маме, чтобы она сама сделала зажарку к супу, потому что меня жутко тошнит. Лицо мамы тут же вытянулось, и она налетела на меня с кулаками:

–Что ты сказала? Повтори, что ты сказала?

–Да ничего, – я пыталась закрыться, но мама умела, как заправский боксер, находить брешь в моей обороне. – Ну что ты прицепилась? Просто у меня, кажется, аллергия такая, что ты от меня хочешь?

–Аллергия…—пробормотала мама, опуская руки и садясь на диван. – Какая ты глупая, слов просто нет. Давно у тебя так?

–Да уже две недели, —ответила я и побежала – снова затошнило. Когда я вернулась, порядком позеленевшая, мама спокойно скомандовала:

–Быстро собирайся и поехали.

–Куда? —вяло спросила я. У меня в таком состоянии не было никакого желания трястись в крохотном пыльном ПАЗике, пока доберемся до города. Но мама была непреклонна: