Неверная

Он сел на табурет к столу и, задумчиво подперев рукой подбородок, проговорил:

– Любовь разная бывает. Родители любят своих детей, а дети родителей, животных можно любить за их преданность…

– Нет, – покачала головой Малика. – Я про другую любовь говорю. Вот ты когда-нибудь любил девушку? Ну, когда был молодой…

Бахтияр тяжело сглотнул и отвёл взгляд в сторону. Потом долго молчал, но знал, что ответить ему придётся, ведь Малика ждала его ответа.

– Любил. Но если ты захочешь, я расскажу тебе об этом попозже. Не сейчас, ладно?

– Ладно, – согласилась Малика. – Только ты не забудь. Мне очень-очень нужно это знать, понимаешь?

Старик кивнул, а когда проводил свою гостью домой, лёг на кровать и прикрыл глаза. Много, очень много лет и зим прошло с того дня, когда он в последний раз видел и держал в объятиях свою любовь. Снежинки кружились и падали на восковое, но такое прекрасное лицо его любимой. Осыпали они и саван, в который он завернул её. Сильный мороз сковал землю, но плечи Бахтияра тряслись не от холода, он рыдал, заливая горячими слезами щеки женщины, которую он прижимал к себе.

– Алёнушка, – вырвался из его груди надрывный, почти волчий вой. – Алёнушка моя…

Его история была таковой.

Жил в одном горном селении молодой красивый парень по имени Бахтияр. Родители не могли нарадоваться на единственного сына и очень гордились им. Бахтияр был поздним ребёнком, так уж вышло, что у Гасана и его Асият очень долго не было детей. Все беременности женщины заканчивались печально, и только когда ей исполнилось сорок лет, она смогла не только забеременеть, но и выносить ребёнка.

– Бессовестная, – качали головой соседки. – Старуха уже почти, а туда же, ходит, выставив вперёд свой живот и глаз не опускает.

Особенно старалась задеть женщину Зульфия, тридцатилетняя односельчанка Асият, выданная в это село замуж ещё в девичестве. Муж её, Осман, оказался никчёмным человеком, пьющим и драчливым. Зульфия нарожала ему четверых детей, но ему не было до них никакого дела, и не раз его несчастная жена проклинала свою судьбу, заставлявшую её едва сводить концы с концами.

Чёрная злоба и зависть поселились в сердце женщины, и она возненавидела всех, кто жил в достатке, мире и согласии. Особенно не давала ей покоя семья Асият и Гасана. Всегда улыбающиеся, всегда вместе и на праздниках, и на работе, они ни разу не бросили друг на друга недовольного взгляда, ни разу не поссорились ни дома, ни на людях. И лишь когда среди женщин заходила речь о детях, светлое лицо Асият темнело от невысказанной боли. Зульфия всегда чувствовала это и обязательно восклицала:

– Детки мои сегодня подбежали, обняли меня… Так хорошо! Все-таки материнское сердце как теплом всех согревает. Зачем жить, если деток нет… Только грешных Аллах так наказывает…

Женщины переглядывались и качали головами, а Асият опускала глаза и спешила отойти в сторону. И вот теперь она не собиралась стесняться. Да и зачем? Слишком долго она ждала своего счастья, чтобы отказываться от него из-за злых языков. Гасан во всем поддерживал жену и не мог найти себе места от радости, когда однажды тёплым весенним утром Асият легко и на удивление быстро родила ему крепенького, ладного и здорового сына. Дом Гасана наполнился счастьем, и он дал сыну созвучное с этим ощущением имя – Бахтияр, «друг счастья».

Так оно и было. Славный, смышлёный мальчишка подрастал не по дням, а по часам, и родители не успели заметить, как ему исполнилось десять лет. И вот тогда-то в их дом пришла настоящая беда.

***

Как-то, во время народного гулянья, Гасан, Асият и Бахтияр пришли вместе со всеми односельчанами на поляну, где проходило празднество. В большом котле варился шулюм из свежей баранины, повсюду жарились шашлыки, а женщины накрывали общий, поставленный в длину стол, уставляя его домашними вкусными блюдами. Весёлое застолье продолжалось до вечера и Осман, как всегда, напившись, принялся шататься по поляне, не обращая внимания на жену и приставая ко всем с нудными, глупыми разговорами. Его прогоняли, но он продолжал всем докучать, и только когда Зульфия увела его домой, все вздохнули с облегчением.

Мужчины решили устроить соревнования по метанию ножей и стрельбе из ружей. Гасан всегда мастерски метал ножи и в этот раз пообещал попасть в маленькую монету, которую закрепили на деревянном столбе.

– Учись, сынок, – обратился он к сыну и, размахнувшись, метнул свой острый как бритва нож в столб.

Откуда там взялся Осман, так никто и не понял. Но нож Гасана вонзился ему прямо в сердце и Осман, неловко вскинув руки, замертво упал на землю. Народ только ахнуть успел, а Гасан бросился к поверженному Осману и потянул за ручку ножа. Кровь хлынула фонтаном, залив одежду и руки Гасана, но он продолжал трясти Османа, умоляя его открыть глаза.

– Вай, шайтан! Что ты наделал!!! – раскричалась прибежавшая Зульфия, которую уже успели позвать к месту трагедии. – Проклятый! Как я теперь буду жить одна? Осман, мой Осман! Люди! Помогите…

Она вдруг вскочила и, страшная, растрёпанная, набросилась с кулаками на Гасана:

– Злодей! Ты специально сделал это! Ты всегда нам завидовал и теперь поплатишься за это!!!

Гасан не отвечал. Он стоял и смотрел, как Асият прижимает к себе испуганного Бахтияра, и тоже не сводит с него глаз. Кто-то вызвал милицию и на поляне быстро восстановился порядок. Османа и Гасана увезли. Асият увела сына домой и закрылась там. Не вышла она, даже когда Зульфия прибежала к ней и стала стучать кулаками в дверь, рассыпая свои проклятия. Несколько дней никто не видел семью Гасана, а потом он сам появился в селении и, собрав старейшин, поклонился им в ноги.

Как оказалось, на общем совете было решено заступиться за Гасана. Несколько человек даже поехали в город, чтобы объяснить, что все вышло случайно. И на суде, который был назначен очень быстро, судья вынес Гасану оправдательный приговор.

– Это что же получается, – металась потом по селу Зульфия. – Мужа моего убили и убийцу выпустили? Где же справедливость? Как же это так?

– Что ты хочешь? – спросили у неё старейшины.

– Дом свой пусть мне отдаст и хозяйство, – заявила Зульфия. – Мне ведь теперь одной детей поднимать надо!

Старики только головой покачали, но Зульфия успокаиваться не собиралась. По селу уже поползли разговоры о том, что она рада избавлению от надоевшего ей мужа, а теперь она хочет ещё и заработать на этом.

– Так тому и быть, – решил Гасан, собрал нехитрые пожитки жены и сына, погрузил на арбу и позвал Зульфию. – Вот, смотри, мы все оставляем тебе. И дом, и скотину, и птицу. Живи и прости нас.

– Куда же вы пойдёте? – воскликнул старик, сосед Гасана. – Разве можно все вот так отдавать вздорной бабе?

– Ничего, – улыбнулся Гасан. – Мы не пропадём. А вы не поминайте нас лихом, дедушка Хаби…

***

Гасан со своей семьёй поселился в небольшом ауле, в старенькой мазанке, которая когда-то принадлежала его дальнему родственнику, давно уже не жившему на свете. До глубокой осени они поправляли домишко, огораживали его, все трое нанимались на работу, чтобы получить за это хоть какие-то деньги. Но вылезти из нужды оказалось не так-то и просто. Пять лет тяжёлого труда надорвали силы и здоровье Асият и однажды дождливым осенним днём Гасан и Бахтияр похоронили её у большой березы. А по весне, незадолго до шестнадцатилетия сына, рядом с женой лёг и сам Гасан. Похоронив его, Бахтияр стал жить один. Трудолюбивый, неунывающий парень приглянулся местному богачу и однажды он позвал его к себе:

– Живи у меня, работай на мельнице. Платить буду хорошо, – предложил он. – Только не воруй.

– Зачем мне? – пожал плечами Бахтияр. – Я не такой…

Прошло пять лет. За это время Бахтияр превратился в сильного, красивого парня и, когда хозяин снова позвал его к себе, пришёл поигрывая мускулами на сильных руках.

– Хоро-о-ш, – похвалил его Алибек. И вдруг сказал: – Женись на моей дочке. Надо так.

– Зачем? – удивился Бахтияр. Он хорошо знал гордую, спесивую Фатиму, но никогда не заглядывался на неё, считая, что эта невеста не для него. – Да она и не согласится.

– Много не говори и не спрашивай, – покачал головой Алибек. – Не твоё дело. Женись и все. Или тебе не нравится моя дочь? Тогда уходи, не будет у меня для тебя работы. Живи, как знаешь!

Бахтияр помолчал и кивнул:

– Ладно, если надо, я женюсь.

***

Зря Бахтияр надеялся на счастье с молодой женой. В первую же ночь, когда он к ней приблизился, Фатима отошла от него и надменно фыркнула:

– Не прикасайся ко мне! Я твоей по-настоящему никогда не буду! Думаешь, зачем отец женил тебя на мне? Я другого люблю и ребёнка от него жду. А ты мне никто и будешь никем, понятно? Спать ложись вон на том диване и радуйся, что теперь не будешь голодать, как раньше.

Бахтияр покраснел от унижения, но ничего жене говорить не стал. Утром он, как и раньше, уходил на мельницу, вечером возвращался, чтобы выспаться не на топчане, а на мягком диване, но ни с тестем, ни с женой сблизиться так и не смог.

В положенный срок Фатима родила дочку, но прожила слабенькая девочка всего три недели. Сразу после похорон Алибек позвал к себе зятя:

– Больше ты мне не нужен. За то, что спас мою дочь от позора, я тебя кормил, поил и одевал. Теперь Фатима поедет в город и будет жить там. А ты уходи. Больше ты мне не зять.

Бахтияр усмехнулся, развернулся и вышел из дома, ни разу не пожалев о том, что оставил его. Он пришёл к своему дому, постоял у могил отца и матери, прощаясь с ними, потом закрыл на щеколду дверь дома и пошёл прочь, решив поискать своё счастье на чужой стороне.