Быть драконом

Быть драконом
Ольга Болгова

Нонна Соколова переживает трудное время. Её бывшая подруга и бывший парень празднуют свою свадьбу в ресторане, где Нонна служит менеджером.. Собрав волю в кулак, девушка пытается достойно перенести испытание, но жизнь подбрасывает ей сюрприз, который невозможно было и представить…

Ольга Болгова

Быть драконом

Глава 1

Нонна Соколова, менеджер небольшого, но популярного ресторана «Обед дракона», голубоглазая блондинка двадцати пяти лет, перекрашенная в рыжую на данном этапе своей непростой жизни, готовилась к свадебному ужину, заказанному её одноклассницей, Светланой Огаревой, которая выходила замуж за бывшего парня Нонны, Сашу Воскресного. Настроение у Нонны было, мягко говоря, нехорошее, но, будучи человеком чётких правил и суровой самодисциплины, она не позволяла себе расслабиться и отдаться на волю чувств, таких как: ревность, обида, уязвлённое самолюбие и желание подсыпать Светке в шампанское стрихнина. Время от времени это делали герои и героини детективных историй, весьма любимых Нонной, хотя она предпочитала, чтобы истории преступлений и их раскрытия носили более жизненный характер, а стрихнин в шампанском отдавал какой-то нездоровой романтикой.

Мало того, что Светка увела парня, так ещё и по-садистски устроила свадебный ужин в ресторане, где работала Нонна – мол, погляди на меня, невесту, и покусай локотки. Нонна даже попробовала укусить свой локоть, но не получилось, зато получилось поплакать в крошечной комнате, так называемом кабинете менеджера. Поплакать совсем чуть-чуть, тихо, без рыданий, потому что явилась официантка Этна, в просторечии Наталья, с насущными вопросами и требованиями, так что Нонна взяла себя в руки и с целыми локтями отправилась выполнять служебные обязанности, к которым, как и ко всему прочему в жизни, относилась с большой, даже можно сказать, высокой ответственностью.

Столы в зале были красиво накрыты настоящими, не пластиковыми скатертями и украшены по желанию невесты букетиками мелких белых роз в крошечных перламутровых вазочках. На маленькой сцене настраивалось трио – контрабас, ударные и клавиши. Контрабасист Пётр был, как всегда, слегка пьян или с похмелья, клавишник Евгений упорно зевал, видимо, не выспался в прошедшую ночь, лишь ударник Антон был бодр и трезв.

На кухне все кипело и шкворчало. Здесь царила шеф-повариха Вера Тихоновна, приверженица традиционной русской кухни, вечно спорящая по поводу меню с хозяином ресторана Семёном Семёновичем, Сим-Симычем за глаза, который стремился к кухне латиноамериканской, но соглашался на вариант пятьдесят-на-пятьдесят, ради высоких кулинарных талантов Веры и родственных с нею отношений. Название ресторана также постоянно находилось под критическим обстрелом шеф-повара, но в этом вопросе Сим-Симыч стоял на твёрдой позиции – «Дракон» – это современно и брендово. Нонна была солидарна с Верой Тихоновной – заведение располагалось в старинном павильоне с портиком и колоннами, и название «Обед дракона» подходило к нему, как этикетка «Лимонад» к бутылке с коньяком «Хеннеси». Но что поделать – хозяин-барин.

– Место в холодильнике для торта готово? – вопросила Нонна, входя на кухню.

– Готово, Нонна Борисовна, – закивал поварёнок Кирилл, восемнадцати лет от роду.

– Каких размеров торт? – поинтересовалась Вера Тихоновна с язвительной нотой в голосе – до сих пор не могла успокоиться, что свадебный торт был заказан в другом месте, а не доверен ей, мастеру-кондитеру.

– Преогромный по слухам, – вздохнула Нонна, не сумев скрыть очередного приступа печали-ревности.

Ах, если бы можно было надеть этот торт на голову Светке, чтобы крем или взбитые сливки, или йогурт, или мастика, или что там ещё, потекло бы по её лицу, размазывая макияж, на свадебное платье, на плечи, наверняка обнаженные, в декольте и….

Нонна так размечталась, что на какой-то момент выпала из действительности, попав в нереальную романтику мести. Возможно, торта на голове Светки было бы достаточно, можно обойтись и без стрихнина в шампанском. Но лучше и то, и другое.

– Торт привезли! – официантка Этна заглянула на кухню с известием.

Нонна поспешила принимать доставку. Коробка была столь большой, что выгружали её из машины двое. Нонна прикинула, что такого торта хватило бы, чтобы накрыть обоих молодожёнов. И тогда взбитые сливки потекли бы и по Сашкиному свадебному костюму, приятными потоками кремового по чёрному или какого там цвета его костюм… И тогда… Нонна взглянула на темно-зелёного надувного дракона, покачивающегося у входа в кафе, – тогда на запах сливок явился бы настоящий, огнедышащий его собрат, а парочка визжала бы от ужаса и просила пощады. Картинка залитых сливками жениха и невесты, поедаемых драконом, была столь хороша, что Нонна даже заулыбалась, сильно удивив официантку Этну, привыкшую к вечно серьёзному, неулыбчивому лицу менеджера.

Оба холодильника немалых размеров оказались недостаточно велики, чтобы вместить коробку с тортом на свои полки, и Нонна распорядилась отнести её в кладовую, в полуподвал павильона, который славился вечной прохладой и тишиной – сюда по каким-то, вероятно, архитектурно-акустическим причинам не доносились звуки извне.

«А сейчас настал тот час, когда молодые станцуют свой первый вальс!» – прогремел над залом хорошо поставленный голос тамады-аниматора Регины.

Нонна, которая весь вечер старалась не выходить в зал, где пела и плясала свадьба, все-таки решила взглянуть на первый вальс молодых. Чтобы не попасться на глаза молодожёнам и не удивлять коллектив, она вышла через черный ход. В сумерках, расчерченных светом двух фонарей в стиле позапрошлого века, по-шпионски прокралась к одному из высоких окон банкетного зала и, прижавшись к стене, осторожно заглянула в него. Музыка вальса пробивалась наружу, пара неловко кружилась, и Нонна удовлетворенно отметила, что оба сбиваются с такта. Светка, как и ожидалось, обнажила плечи, острые лопатки и, разумеется, длинную, как у лебедихи, шею – к великому сожалению Нонны, её собственная шея была короче Светкиной примерно раза в полтора. Сашкин костюм был не совсем чёрным, а каким-то сероватым с отливом. Впрочем, всё это не имело значения. Вальс вскоре закончился, видимо, тамада пожалела плохо танцующих молодожёнов. Нонна обогнула здание и остановилась возле надувного дракона, украшенного по случаю праздника венком из осенних кленовых листьев.

– А я умею танцевать вальс, – сказала ему Нонна. – И вальс, и фокстрот, и танго… а Светка, корова, ничего не умеет… Но женился он на ней. А мне остаётся только… дракон.

Порыв невесть откуда взявшегося ветра раскачал надувного, и он закивал, словно соглашаясь с Нонной. Ветер стих столь же внезапно, и пошёл снег, повалил крупными хлопьями, будто Тот, кто живёт наверху, не торопясь опустошал огромный мешок. Свадьба выплеснулась наружу, крича и танцуя под внезапно ранним снегопадом. Нонна попыталась слиться с надувным драконом, что было нетрудно, поскольку её свитер был примерно такого же цвета, как чешуя рептилии. Сегодня она принципиально пришла на работу в джинсах с прорехами и тёмно-зелёном свитере оверсайз. Нонна стояла, прижавшись к дракону, стараясь не смотреть на Светку, ловящую снежинки длинными костлявыми руками, и надеясь не быть обнаруженной. Тщетно.

«Нонна Борисовна, щас все вернутся в зал и нужно подавать торт? – вздрогнув, услышала она за спиной голос официантки Этны. – А чё вы здесь зашухарились?»

– Идите, Наталья, – строго сказала Нонна, возвращаясь в образ сурового менеджера. – И прошу на рабочем месте обойтись без а… амикошонства.

Слово это Нонна обнаружила недавно в детективе любимого автора, выяснила его значение и долго учила, как оно правильно произносится. Ей нравились такие старинные словечки, и она собирала их себе в копилку, употребляя в жизни, иногда к месту, но чаще невпопад.

– Нонна Борисовна, вы чё такое говорите, я не понимаю, – запричитала Наталья. – Если вы про Кольку, так у нас с ним ничего такого, на рабочем месте.

«Нонка, это ты? А я всё думаю, где ты скрываешься?» – услышала Нонна слева и с тоской и отвращением увидела Светку, приближающуюся к ней.

На плечи невесты был накинут пиджак жениха, а сам жених стоял неподалёку, разглядывая портик с нескрываемым интересом. Снегопад закончился столь же неожиданно, как начался, видимо, Тот, который наверху, опустошил свой мешок и ушёл заниматься другими делами или отдыхать.

– Поздравляю, – отрезала Нонна тоном потенциального убийцы и обратилась к Этне:

– Найди Кирилла, понесёте торт на кухню.

Этна царственно кивнула и застучала каблуками по дорожке, направляясь к чёрному ходу. Нонна пошла туда же, стараясь не думать, смотрят ли вслед Светка и Сашка, хотя, ей казалось, что в спине медленно, но верно образуются два отверстия, прожжённые глазными лазерами.

Стряхнув не растаявшие снежинки с коротко подстриженной копны ныне рыжих волос, она зашла внутрь и решила спуститься в кладовую, проследить за доставкой торта к месту назначения. В конце концов, кто она, Нонна? Несчастная баба в соплях и слезах из-за каких-то личных неприятностей или деловая женщина, облеченная обязанностями, хладнокровная, строгая, недосягаемая? С такой мыслью, выпрямив спину и гордо задрав подбородок, Нонна прошла десять ступенек, ведущих в полуподвал.

Коробка с тортом, перевязанная пестрым шпагатом, возвышалась на длинном дубовом столе, стоящем здесь в подвале лет сто, а то и больше. Нонна подошла, борясь с внезапно возникшим желанием развязать узел на шпагате, поднять крышку и посмотреть на торт прямо сейчас. «Что за глупости, – упрекнула она себя. – Будто впервые видишь свадебный торт! Какая разница, что есть его будут Светка с Сашкой, не всё ли равно, что этот торт из себя представляет. На кухне посмотришь. Всё равно стрихнина в него не насыпать, даже если бы он был под рукой – ведь есть торт будут и другие, ни в чём не виноватые люди».

Она потрогала узел, завязанный затейливым бантиком, и всё-таки потянула за конец шпагата, который соблазнительно лежал на крышке, словно призывая к действию. Узел, разумеется, не поддался – затейливый бантик лишь прикрывал его тугую прочность. Нонна машинально дернула шпагат ещё раз и… раздался страшный грохот, словно сработала адская машина – ей показалось, что рушится потолок подвала, и, вероятно, так и было, потому что сверху, прямо на коробку с тортом, грохнулось что-то огромное, бесформенное, издающее пронзительные звуки. Нонна отшатнулась, снесённая воздушным потоком, и упала на пол, почти потеряв сознание. Впрочем, она быстро пришла в себя – сработала самодисциплина, результат долгой работы над собой и своими чувствами. Пришла в себя и… охнула. Разрушений в кладовой не наблюдалось, стены и потолок были на месте, но со стола на неё смотрело нечто, плохо поддающееся описанию. Нонна зажмурилась, решив, что это видение, вызванное падением и обмороком, но, открыв глаза, увидела то же самое.

«Кто ты?» – услышала она. Или это ей почудилось? Она отползла подальше от стола и осторожно поднялась – ноги дрожали, словно прошли долгий трудный путь. Руки дрожали тоже.

– Кто ты? – гортанно спросило нечто на чисто русском языке.

– Я? Я здесь м-м-менеджер… – промямлила Нонна, не веря, что вступила в разговор с непонятно кем, сидящем на свадебном торте, от которого явно ничего не осталось.

«Так и не посмотрела, что за торт», – с сожалением подумала она, словно всё происходило на самом деле, а не было нездоровым видением одурманенного ревностью мозга.

– М-м-менеджер? – переспросило существо, передразнив заикание Нонны.

– Как… вы сюда попали? – тупо спросила она.

– Сам не знаю, – ответило нечто, определив свою принадлежность к мужскому полу.

Нонна снова зажмурилась, больно ущипнула себя, экспромтом произнесла что-то вроде молитвы, сделала несколько дыхательных упражнений и осторожно открыла глаза в ускользающей надежде, что увидит на столе лишь целую, невредимую коробку с тортом.

Тщетно. Чудовище восседало на том же месте, озабоченно оглядывая и трогая себя. Нонна взвизгнула, позорно сливая в отходы хладнокровие, строгость, недосягаемость и прочие качества, которыми овладела с таким трудом. Превратившись в перепуганную бабу, она увидела то, что сидело перед нею на столе. Зрелище было достойно кисти, как минимум, Сальвадора Дали – репродукция его картины с трудно запоминающимся названием, вышитая крестиком руками Нонниной мамы, Аделаиды Сергеевны, украшала кухонную стену в квартире Нонны. Существо было словно склеено из двух частей – одна половина, левая, – от мужчины, совершенно обнаженного, вторая, правая, – от какой-то рептилии, покрытая серо-зелёной чешуёй, с крылом, когтями и полу-хвостом, который с тихим шуршанием двигался по столу. Слева с половины человеческого лица, обрамлённого тёмной шевелюрой, смотрел вполне человеческий глаз зелёного цвета, а справа с жуткой чешуйчатой морды – жёлтый, звериный, глубоко посаженный, выпуклый, горящий. «Маскарад! – мелькнула догадка в голове Нонны, – это же маскарадный костюм, чья-то дурацкая шутка! Торт, батюшки-светы, свадебный торт! Что делать? Перестать трястись и вернуться к исполнению служебных обязанностей!»

– Сейчас же прекратите этот маскарад! – воскликнула Нонна. – Что вы здесь устроили? Вы уничтожили свадебный торт и ответите за это… головотяпство!

– Свадебный торт? – спросило существо или ряженный негодяй. – Как я мог уничтожить свадебный торт? Это что?

Говорил он медленно, растягивая слова, с трудом. Видимо, мешала драконья маска, надетая на половину головы.

– Это то, на чём вы сидите! – раздражённо объяснила Нонна.

– Я… сижу?

Существо или ряженый поднялся на ноги, заставив Нонну смущенно отвернуться.

– Вы бы хоть штаны надели, – посоветовала она, подняв глаза к потолку.