Золотой братик

Утром опять – врачи, уже совсем незнакомые, но в школу все-таки отпустили. Сказали про привычную среду, и воспитательница за руку отвела ко второму уроку. Кстати удалось избежать завтрака с противной кашей. А в классе, к середине урока вдруг дошло: да немота – это удача!! Подарок! Не надо говорить с учителями!! Он и так почти ни с кем не говорил и терпеть не мог устно отвечать уроки. А теперь он вообще ото всех разговоров со взрослыми был избавлен! На мгновение он даже улыбнулся. Писал он к тому же еще медленно, на клавиатуре подбирал слова еще хуже, и теперь растерянные учителя не знали, как с ним быть. Он сидел за партой на своем месте, решал задачки, отсылал на учительский экран свои карточки ответов, как всегда, выжидая последний момент; на другом уроке списывал, расставляя буквы, упражнения из легийской грамматики. Поглядывал за окно – там шел снег. Хороший снег, не мокрый и не бешеный…

Вдруг посреди четвертого урока в класс вошел Артем. Очень большой, в черной куртке, с тающим снегом на плечах, великан рядом с молоденькой учительницей природоведения и игрушечными зелеными партами. Дай закрыл лицо задрожавшими ладошками. Артем что-то вежливое сказал учительнице, потом велел:

– Дай, иди сюда.

Дай встал, но ноги отнялись, и он плюхнулся обратно. Навалилась звонкая злая тишина. Что-то прошипела Торпеда. И вдруг громко и тоненько сказал Сережка:

– Да ведь нельзя же так!

Артем усмехнулся и спросил:

– А как можно? И ведь ему же нужно помочь? Пойдем, Дай, не бойся.

Ага, «не бойся». От ужаса в раздевалке Дай ронял то шапку, то варежку, а тугие застежки на ботинках так и не смог застегнуть. Артем вздохнул, поставил на скамейку, в секунду щелкнул застежками ботинок, одним движением застегнул куртку, аккуратно замотал шарф. Попросил серьезно:

– Ну, не дрожи. Я виноват, правда. Очень виноват.

Дай опешил. Артем плавно поднял руку и согнутым пальцем нежно погладил ему переносицу:

– Больше ничего подобного, обещаю.

Так делал только Юм. Больше никто и никогда не гладил Даю переносицу согнутым пальцем. Попробовали бы, посмели, ага. Без пальцев бы остались… Но Артем… Не чужой?

– Я хотел узнать, что ты скрываешь, какие способности таишь, чего от тебя ждать, – объяснил Артем. – Не слишком удалось. До зеркала каменный коридор, а потом – вроде вода… Дальше не расшифровывается, а ты рассказывать не хочешь. Ну и что – онемел, захотел бы – написал на бумажке…

Он смотрел ласково, без укора, но очень внимательно. Дай поскорее опустил глаза. И услышал:

– Я не буду выспрашивать. Не бойся. Я и так вижу, что ты чудесный. Ну, прости. Зря мы тебя мучили с этой башней, – Артем зачем-то еще раз поправил ему шапку.

В знакомом люггере обнаружилось установленное на сиденье рядом с водительским детское кресло. Красивое. Белое. С золотистыми кантиками, новехонькое, и пахло чудесно: весельем и путешествиями. И почему-то – кораблем Юма… Артем поднял Дая за бока, аккуратно туда усадил и сказал, пристегивая: – Теперь так, по всем правилам. Ты – маленький еще очень. Удобно? Ты много будешь летать со мной.

Ой. Куда много летать? Зачем? Дай еще понюхал белую обшивку – точно, пахнет новизной, игрушками, космосом и Юмом. В кресле стало спокойно, как в объятиях Юма. Какое-то время Артем молчал, а Дай думал, откуда взялось желание залезть к Артему – как к Юму – на руки и затаиться. Артем сказал:

– Смотри, Лигой внизу… Лед еще не встал.

Лигой сверху оказался так красив, что Дай очень быстро пережил страшное слово «лед». Черная широкая река несла узоры танцующих тонких, прозрачных и белых льдинок, которые складывались в странные, смутно знакомые узорчатые ленты, полосы, поля. Несколько минут, пока нарочито медленно, наискосок, Артем вел люггер над рекой, Дай почти не дышал. Вот с рекой бы поиграть, а то что – ледышки в луже или снежинки…

– Молчишь… Плохо это. Да знаю, знаю, что ты не нарочно, знаю. Врачи говорят – «стресс». Говорят, перепугался. Но обещают, что, если тебя беречь и баловать, все пройдет. Я уже по твоему голосу скучаю…

Путь опять был дальний. Внизу сплошной черно-белой щеткой торчал лес. Дай вспомнил про шишку, вынул. Шишка все равно пахла счастьем.

Артем привез его к старенькому – доктору? Удивило лицо старика – большие желтые глаза, прозрачно ясные, и нос немножко крючком. Как у птицы. И столько морщин и такие затрудненные движения – ему, наверно, уже лет триста? Но не страшный. Добрый? В доме, стоящем на вершине пологой, заросшей лесом горы, интересно пахло сушеными травами, яблоками, пылью и старым музеем: так много тут было настоящих старинных вещей и книг. И сам дом был необыкновенным, тоже каким-то древним и нездешним. Пока Артем тихо разговаривал с радостно смотревшим на него стариком, Дай не удержался и на цыпочках подкрался к большой книге на черном столе. Ох какая огромная, с золочеными и черными металлическими драконами, да еще и на замочке. Это же какие секреты там заперты? Даже там, далеко, в золотых библиотеках волшебного мира таких книг не было. Этой, наверное, лет тысячу. Или даже больше. О чем там написали столько лет назад? Про черных и золотых драконов? И можно ли хоть потрогать? На обложке названия нет. Тайна.

– …я не понимаю, – донесся голос Артема. – Очень боюсь что-то сделать не так. Он ведь уже пострадал вчера. Не могу понять, что он из себя представляет, а угадываю что-то очень… Очень важное. Очень необычное.

– А что слышно от… Младшего твоего? – непонятно спросил старик.

– Да ничего, – грустно сказал Артем. – Как всегда – только работа.

– Он не может не знать об этом ребенке. Малыш-то с высоких небес.

Дай так изумился, что перестал делать вид, что ничего не слышит и занят книгой. Обернулся ко взрослым. Старик усмехнулся и сухо велел:

– Подойди-ка сюда.

Дай подошел. Нет, наверное, он все же не доктор. А старый учитель Артема, к которому тот приехал показать его и посоветоваться. Старик погладил по голове костлявой ладонью:

– Что, радуешься немоте? Никто ничего теперь не узнает?

Дай растерялся. Потом все-таки кивнул и усмехнулся, вложив в усмешку всю, какую мог, иронию.

– Одинокий умник, – тоже усмехнулся старик. – Но твои тайны куда больше, чем ты сам, детка. Молчи – не молчи, а глазки тебя выдают. И лицо… Да, Тема? Очень похож. Только масть другая. Золотой.

– Вижу, – вздохнул Артем. – Очень похож. Так похож, что мороз по коже. Понять только не могу, как, почему…

– С какой же целью он оставил его в Венке, если… если такое сходство – тогда кто малыш, откуда? Кто родители? Ну, а если к тому же ребенок – тот, настоящий? Которого он столько ждал?

Дай попятился обратно к большой книге.

– Дайка, не бледней так, – Артем поймал, притянул к себе. – Успокойся, мы не будем расспрашивать… – Он поцеловал Дая в макушку и повернулся к старику: – Ох, Иероним, ты же знаешь Химеру. Иногда его вообще не понять. А Дайчик… Слишком сильный, да. Даже если только по вчерашнему судить. И судьба – каменным коридором. Вообще без вариантов. Но что после зеркала – не сказал, а я чувствую, что стряслось что-то страшное… – Артем опять поцеловал в макушку – сдавшись, Дай наконец сам прижался к нему, как к Юму, как хотел еще в люггере – Артем вздрогнул, тут же вздохнул и погладил по голове, вновь повернулся к старику. – Эта немота – его Круг, думаю.

– Допускаю, – кивнул старик. – Таги рано начинают. А ребенок – из таких, это ж видно. Но скрывает. Приучили все скрывать. Ладно внешность, кто твоего Младшего или Ние в детстве не видел, тот не поймет, но… Уже опасно. Смысла-то нет его в школе держать, – он мгновение зорко глядел на Дая, затем медленно спросил, как у взрослого: – Ты – свет во тьме, зачем же тебе притворяться никем?

Дай растерялся и уткнулся в Артема, спрятав лицо.

– Скрытный, да. Потому что один и всех боится, – заключил Артем.– И меня боится – что я буду выспрашивать его тайны. Вот и замолк.

Они оба посмотрели на Дая, потом переглянулись, и Иероним спросил:

– «Академия-2»?

– Нет, – покачал головой Артем. – Не может быть. Василиск? С таким лицом? Да что ж, теперь любого скрытного ребенка принимать за ехидну?

– Я имел в виду возможность только тамошнего специфического обучения. Этого бы там точно в пятки целовали… А здесь ему – буковки да циферки? – Старик усмехнулся. – Солнышко-то он солнышко, но что-то уже умеет… Это несомненно. Я посмотрел медицинские документы – таким мощным, таким развитым нейроструктурам нужна постоянная нагрузка. И они никак не выглядят бездействующими. А мальчик предоставлен самому себе – опасно. И так уже довели.

Артем кивал на каждую фразу своего учителя, потом сказал:

– Это еще не все. Кое-чего он скрыть не может. Даюшка, покажи нам свою гимнастику. Пожалуйста.

Дай немного удивился и скованно повел плечами. Но ведь – просят, а не заставляют. Кроме того, интересно, что еще может про него сказать этот похожий на филина старик, кроме непонятных слов. Он вылез из теплых рук Артема, огляделся, вытащил на середину комнаты тяжелый черный стул. Высвободил ступни из жарких тяжелых ботинок, снял школьное неудобное платье. Вспрыгнул на стул, взялся за спинку, покачал стул вместе с собой. Улыбнулся, взялся покрепче и вскинул себя вверх ногами. Сплелся в клубок черных ног и голых рук, извернулся, качнул опору и стек пониже. Только поосторожней… Еще холодно. А потом он и вовсе перестал думать. Тело притворялось змеей и в такт вечно звучащей в нем музыке играло дугами изгибов, плавными точными движениями и равновесием. Иногда эта музыка звучала в песнях Юма… Взрослые что-то говорили, но они были далеко… Нервы успокоились, мышцы разогрелись. Интересно, кто такой Младший Химера? И почему старик назвал его самого тагом? Разве он не глупее всех в классе? На миг он замер и словно увидел себя со стороны: что-то извивающееся, большеголовое, растрепанное, со впалым, мягко пульсирующим животом, в общем – жалкое. И неприятное. Сразу вспомнился вчерашний уродец в зеркале. Дай скорее начал расплетаться. А старик сказал Артему:

– Больше всего это похоже на плач. Сам эквилибр, я имею в виду.

– Да, – задумчиво согласился Артем. – А еще мне кажется, что если бы Юмиса не положили в ротопульт с младенчества, то и он бы вытворял что-то подобное. Грустно. Но вот подготовка… Растяжка-то под ротопульт. Грамотная очень растяжка.

– Кто-то учил, – кивнул Иероним. – Подготовка к такому, насколько я понимаю, требует работы суперспециалиста. В Венке есть такие?

– Цирковые – есть. Под таймфаг, вот как Дайчик все делает – нет. Наши тоже сказали, что тут, похоже, Геккон поработал. Но Дай никогда там не был. Он уже два года под Бетой, с него глаз не спускают. Все улучшения навыков отслеживают. Но так и не засекли того, кто его обучает.