Дочь моей жены

– А чего ты ждала?

– Не знаю…, – запинается, – поговорить, наверное, для начала, – пытается улыбнуться, но ничего не выходит. Я рад, что Вика все же пребывает в здравом уме и не забыла, что сначала мы обсудим ее пределы допустимого. Это была всего лишь проверка, хорошо ли она изучила правила, о которых я только что ей намекал. Значит, все же читала.

– Выброси бумажку, – приказываю, – встань, сними топ, и мы продолжим.

– Но, – возмутилась она, нахмурив бровки. Я стоял возле нее, ждал и смотрел, как Вика преодолевает свою неуверенность. Девушка все-таки кивает, сжав губы в тонкую полоску, встает и выполняет все в таком порядке, как я велел ей. Каплевидная грудь колыхнулась, когда Вознесенская стянула с себя кусочек ткани, прикрывающей прелестные формы. Ощущаю, как сам возбуждаюсь и член предательски дернулся, наливаясь кровью. Я прочистил горло, пытаясь вернуть себе прежнюю невозмутимость. Сегодня будет только наказание – и это очередное правило, твою мать. Даже несмотря на то, что браслет Вики так и кричит о возможности удовлетворения своих утех на более интимном уровне.

– Молодец, саба, – хвалю ее, когда она кидает свой топ на кровать. Теперь мне отчетливо видна ее татуировка на ключице. Я провожу по плечу девушки ладонью, затем пальцем черчу по надписи. Латынь? Подняв на нее взгляд, застал Вику за разглядыванием моего профиля. Ухмыльнулся, снова сделал шаг вперед, встав вплотную к ней. Лицом к лицу, и пока она на своих шпильках, я без труда склоняю голову, оставив на ее плечике влажный поцелуй. Она застонала, и попыталась схватиться за мои плечи, чтобы устоять на месте. Я провел языком дорожку вверх к ее ушку, облизнул венку на шее, а потом опустил ладонь ниже – на одну ее грудь. Вика снова ахнула, откинув голову назад, открывая больше доступа к ее нежной плоти. Она закрыла глаза, впитывая в себя эту обманчивую ласку. И, пользуясь отвлекающим удовольствием, взял между своими пальцами ее возбужденный сосок и стал крутить его, чтобы к нему прилило больше крови. Затем наклонился, обдул и захватил грудь Вики, теребя языком и покусывая налившийся сосочек. Девушка впилась ладонями мне в плечи, вдавливая ногти в твердую кожу, сквозь ткань рубашки. Она достаточно отвлечена, и ловким движением я надел на сосок первый зажим, постепенно усиливая на него давление. Вика попыталась отпрянуть, но, увидев мой взгляд, замерла на месте. Крепко стиснув зубы, она ждала, пока я завершу пытку и со второй грудью. Теперь Вознесенская еще прекраснее, чем прежде. Сияющие красные гранаты на цепочках, украшают ее безупречную грудь. Я отошел от нее, оставив стоять не шевелясь.

– Идеально, саба, – коварная ухмылка касается моих губ. Вика пошатнулась, наверняка ощущая, как кровь постепенно отходит от ее сосков, и теперь девушка чувствует давление на такой чувствительной части плоти. Она посмотрела вниз – на два болтающихся украшения, смиренно принимая факт, что теперь все по-настоящему, и наказание уже вступает в полную силу. Она поняла, каким будет для нее наказание – оставив меня тогда, теперь сама станет жертвой. Только я дам ей кончить, но тогда, когда посчитаю нужным, и столько, сколько мне этого будет необходимо. – А теперь, – мой голос чуть охрип от искушения, – сними с себя эти чёртовы лосины. И мы поговорим, – скрестив руки на груди, я ждал, когда до девушки дойдет мой приказ и его истинные намерения. Вика покраснела, ахнув. И теперь наша игра началась…

***

– Я жду, – киваю и взмахиваю рукой. Стою и смотрю, как девчонка борется сама с собой. Она поняла, что я задумал, ведь нагнувшись, Вика почувствует мощнейший прилив крови к груди, а значит, сдавленные зажимом соски начнут покалывать, получая теплый приток импульсов. Она взглянула на меня своим убийственным взглядом, который явно мог прибить к стенке, если бы имел таковую силу. Затем скинула свои туфли, мгновенно становясь ниже на целую голову. Я шумно сглотнул, когда она намеренно обернулась ко мне и начала свою собственную игру со мной. Эта сабочка явно не понимает с кем имеет дело. Подцепив двумя руками резинку лосин, и покачивая бедрами, стянула с себя их, оставаясь в одних трусиках-стрингах, едва прикрывающих ее плоть. Округлая попа так и манила к себе, а полоска, что скрывала заветные места лишь разогревала во мне любопытство и желание увидеть Вику обнаженной во всех местах. Я видел, как Вознесенская охнула, стоило ей выпрямиться. Потому довольный, я ухмыльнулся, подавляя в себе нарастающее возбуждение. В брюках стало тесно от того, что член был в полной готовности, но я не мог просто так отпустить девчонку, не проучив за ее проступок. Вика выпрямилась до конца, постанывает, но до сих пор не оборачивается ко мне лицом. Неужели испугалась, что я пойму, как ей сейчас необходимо мгновенное удовлетворение. Кожа девушки раскраснелась, она слегка дрожит, хотя в комнате слишком жарко, или мне, кажется, черт возьми. Зажженные свечи благоухают ароматом приближенному к флюидам, чтобы пара чувствовала себя в комфорте во всех смыслах. Свет мерцает, и этот отблеск отскакивает от кожи Вознесенской, будто сами лучи жаждут опалить ее полностью, чтобы достичь заветной цели – удовлетворения.

– Повернись ко мне, – приказываю охрипшим голосом, и Вика выполняет. Девушка опустила глаза, губы разомкнуты – она дышит ртом, поглощая столь необходимый воздух не только носом, щеки розовые, как и вся плоть. Стринги здесь совершенно лишний атрибут, но я не спешу оголять ее полностью. Я боюсь сорваться, все еще помня на своей руке ее естество, и как она возбудилась, лаская себя, и я уверен, что думала обо мне. Обдумав следующий шаг, направляюсь к ней непринужденной походкой, как тигр, который загнал свою добычу в тупик и теперь нагло издеваюсь над ней. Девушка стоит не шевелясь, ждет. Грудь идеально налилась, испытывая на себе сотни электрических разрядов. А цвет граната, отблескивая от марания ламп, прекрасно смотрится на ее коже. Бордовый против молочного – цвета ее плоти. Изумительно убийственная комбинация перед глазами, которые не желают видеть ничего кроме этого образа. – Виктория, – зову ее, приблизившись на расстоянии вытянутой руки, сам приподнимаю ее лицо за подбородок. Она теперь ниже меня, и я чувствую себя великаном, который беспощадно завладевает личный пространством. Вознесенская поднимает на меня свой взгляд, полный страсти, желания… он настолько затуманен дымкой возбуждения, что мне тут же захотелось отложить ее наказание, и как следует оттрахать. Блядь! Крепко стиснув зубами, отбросил эту приятную мысль в сторону. Я не мог. Уж точно не сегодня. – Я не разрешал тебе опускать глаза, смотри на меня, – посылаю ей улыбку, от которой у девушки расширились зрачки, когда она взглянула на мои губы. Жаждет поцелуев. Желает ощутить мой рот на себе. Ступаю к ней еще на полушаг, чтобы ощутить ее собственный запах возбуждения. Наклонившись, я снова прикасаюсь к ее плечу, плавно провожу рукой по шее, направляясь к груди. Вика стонет, запрокинув голову. Затем провожу дорожку тыльной стороной ладони вниз – между грудью к пупку. Девушка пошатнулась, задрожав от ласки, которая явно ей нравилась.

– Господин, – шепчет Вика, обращаясь ко мне, и я замираю на месте. Мигом прекращаю прикасаться к ее телу, отхожу на приличное расстояние, будто очнулся. Девушка охнула, когда поняла, что обратилась ко мне, словно мы пара. Виновато прячет глаза, но вскидывает подбородок, говоря всем своим телом, что она не станет брать слова обратно.

– Итак, продолжим, – обрываю, говоря слишком грубо, как будто отдаю новый приказ своему штату сотрудников на очередной планерке. – Иди к той стене, – киваю, указывая в сторону кровати, где рядом располагается козл. Вика оглянулась.

– А, как же поговорить… – запнулась она, теребя рукой свою ленту на другой. Я проследил за ее движением, едва сдерживая свой темперамент. Знаю, что девчонка способна околдовать меня, что, собственно, уже сделала, и лишь последние секунды я пытаюсь бороться сам с собой, чтобы не накинуться на нее.

– Приступай, – командую, и она ловко направилась к той стене, на которой были выступы, стимулирующие ворсинки. Я последовал за ней, и когда Вика прикоснулась спиной к ворсу, то тут же раскрыла рот, глотая воздух, будто рыба. Я улыбнулся, прекрасно зная, какие ощущения девушка получает в данный момент своей разгоряченной кожей спины. – Подними руки над головой, – сам вдыхаю аромат ее шампуня. Я стою близко к ней, так, что моя грудь практически соприкасается с её. И Вика прячет ухмылку, потому что раскусила меня, как она действует на мои расшатанные нервы. Довольная собой, поднимает руки, убрав волосы за спину, затем сцепив замок над головой, ждет. Я хватаю за запястья своей одной, поднимая ее локти еще выше. Другой подвожу цепь, на которой установлены наручники – они обернуты кожей, мягкой и гладкой, чтобы не причинить боли сабе, если та станет тянуть на себя руки. Защелкиваю одну, потом другую, будто Вика попалась в мой капкан. Провожу обеими ладонями по её талии, ощущая, как Вознесенская пылает пламенем. Наконец, прикасаюсь к стрингам, и, взглянув в ее карие глаза, которые она держала неотрывно на мне и следила за мной так же, как я за ней, поняла. Она будет полностью оголена передо мной. Сжав резинку трусиков, начинаю спускать кусочек ткани, постепенно опустившись перед ней на колени. Затем Вика переступает через них, полностью освобождаясь от одежды. Снова возвращаюсь в тоже положение, что прежде, проводя руками по талии, ощущая кожей, как Вика покрылась мурашками.

– Тебе не кажется, что чего-то не хватает, – сощурив свой коварный взгляд, я смотрю на нее в упор, отмечая, как девчонка задумалась и тоже стала осматриваться по сторонам.

– В тот раз, – голов Вики с хрипотцой и она пытается избавиться от нее, немного шумно сглотнув, продолжает, – звучала музыка, господ…, – замолкает, мигом уставившись на меня. Я наклонился и поцеловал её, потому что не мог сдержаться, когда этот наглый ротик намеренно побуждает к таким действиям. Вознесенская впилась в стену, а потом застонала, когда поняла, как работает этот вид стимуляции, если усилить на стену давление тела. И я еще сильнее вжал девушку, а затем приподнял за ягодицы, вжимаясь своим пахом в нее. Вика часто задышала, откинув назад голову. Она так сильно застонала, что казалось, еще чуть-чуть и кончит. Но уж нет. Не так быстро, детка. Я опустил ее, и она, едва удерживаясь на своих ногах, встала. Цепи, играючи металлическим звоном, напомнили нам о музыке, которой сейчас не хватало. Оставив ее в таком состоянии, подошел к комоду, где стоял проигрыватель. Нажал на кнопку, и комнату наполнило звучание нот – классических, и я попытался разгадать, кто был исполнитель, но мой разум сейчас не в рабочем состоянии, что не сказать о нижней части тела, твою мать. Снова возвращаюсь к Вике, прихватив с собой стул, сажусь перед ней, скрестил руки и закинул ногу на ногу. Наблюдаю. Девушка чуть отодвинулась от стены, препятствуя своим ощущением кайфа. Грудь еще сильнее налилась, а в приподнятом состоянии вовсе привораживала к себе, и лишь я мог освободить девушку от томящего состояния.

– Твое «стоп-слово», – прерываю нашу игру в гляделки.

– Клубное? – Вика сжимает бедра, и я опускаю взгляд на ее киску, дернув бровью, снова смотрю на неё. Глаза в глаза. Киваю. – Красный, – проговаривает она своим сладким шепотом.

– Какой уровень боли ты предпочитаешь, Виктория?

Она замялась, а я, напротив, с интересом уставился, ожидая ее ответ. В анкете стоит цифра пять – это значит, что средний. Потому что, выбрав балл выше, ее бы отнесли к мазохистам.

– Я пока не определилась, Константин, – наконец, девчонка смогла назвать меня по имени. Румянец мигом покрыл ее побледневшие щечки. Вознесенская широко распахнула глаза, боясь, будто снова осеклась.

– Рад, что ты знаешь, кто я такой, – со всей серьезностью проговариваю, поднявшись со стула. Вика притихла, но дышит учащенно. В противоположной стороне комнаты находятся нужные мне стеки и плетки, и взяв такой один – с мягким наконечником, я щелкнул им по ладони, чтобы проверить жалящую силу. Ухмыльнулся, когда Вика дернула цепью над головой. Плавной походкой направился к ней. И отодвинув козл немного поодаль, встал на его место – с боку от девчонки. Так я смогу при тусклом освещении лучше разглядеть ее эмоции. Без предупреждения щелкнул по животу, и Вика на интуитивном уровне вжалась в стену, получая не только жалящий хлопок, но и стимулирующие покалывания на спине и ягодицах.

– Ах! – застонала она, раскрыв губы, но закрыла глаза и запрокинула голову назад. Я еще раз обрушил на нее плетку, чуть выше пупка. Наблюдаю, как девушка сжала губы, но продолжает вжимать в стену. Ей понравилось сочетание, черт возьми. Ударяю немного ниже, касаюсь возбужденной плоти; наконечник, словно языком прошелся по ее естеству, задев клитор. Вика закричала от интенсивного импульса. Встала на носочки, сжимая бедра, как будто защищала себя от надвигающегося оргазма. – Я не могу больше, – жалуется, когда все-таки раскрывает глаза и смотрит пьяным взглядом на меня. Она опьянела от ощущений, от той стимуляции, которую сейчас получает своим телом. И я едва лишь прилагаю усилия, хотя сам жажду прикосновений.

– Тогда я тоже не мог, но ты… Смогла, – всматриваюсь в нее, приблизившись вплотную. Приподнимаю плеткой ее личико, целую в уголки губ, наслаждаясь соленым вкусом. Вика облизывала их, пытаясь спастись от жажды. Опаляю своим дыханием, ловя ее собственное. Затем все-таки обрушиваюсь на нее, завладевая разумом и Вика сдается. А я тем временем глажу всю ее, постепенно приближаясь к груди. Мну их, намеренно задевая сосочки. Вика рычит, ведь это уже на грани удивительной боли, которая потом приносит крышесностное удовлетворение. – Я несколько дней был на грани, – разрывая поцелуй, шепчу у ее губ. Вика снова дергается, металлический звук заглушается фоном льющиеся ноты классики.

– Ты мстишь? – неуверенно задает вопрос, подняв на меня свой взгляд. Я отрицательно качаю голов, а сам же ласкаю грудь. Девушка ахает, когда ощущает освобождение. Я снял первый зажим, ловя ее стон поцелуем. Затем последовал второй, и она вскрикнула.

– А-а-а!

Я наклоняюсь и беру в рот ее правую грудь, налившийся сосок полыхал жгучим теплом. Облизываю, покусываю, не забыв уделить внимание второму. Вика прогнулась в пояснице, и теперь трется лобком о мой торс, которым я вжался в нее. Пах уже изнывает, но я не поддаюсь на провокации. Куснув, Вознесенская снова вскрикнула, затеребив руками над головой. Я отстранился от нее, дав отдышаться. И пока она практически свисала обессиленная на цепях, я взял следующий атрибут из своей сумки – повязку на глаза. Это второй этап – доверие. Вот и проверим, насколько девушка сможет довериться мне, как Дому.

***

Несмотря на то, что первый этап уже отнял у девушки предостаточно сил, Вика продолжала цепляться взглядом за каждым моим движением. Я видел, что ей любопытно абсолютно всё. Словно до этих пор Вознесенская никогда по-настоящему не играла, или не получала своего наказания. Конечно, сейчас это мало похоже на истязание и поучение, но, чем чёрт не шутит, ведь удовольствие может стать не только приятным, но и слишком утомительным. Этот вариант гораздо мощнее первого. Взяв черную повязку, я снова приблизился к девушке, и приподняв ее подбородок, заглянул в янтарные глаза, которые искрились жаждой продолжения. Сам почувствовал эту волну и был готов с ней разделить её.

– Ты готова? – спрашиваю у неё, показывая перед ней повязку. Вика лишь раз взглянула, кивая в знак согласия.

– Только…, – начала она, запинаясь и шумно сглатывая свою слюну. Сам последовал ее примеру, облизнувшись от увиденной капельки пота, так стремительно спускающейся от ключицы к ложбинке между грудями девушки. Я буквально возжелала вкусить эту соленую жемчужинку и оставить влажный след своих поцелуев вместо нее. Но должен держать себя в руках, чтобы закончить сессию. В клубе ограниченное время на проведение данных мероприятий. Затем Вознесенская дергает головой, вырываясь из моей хватки, приподнимает гордо подбородок, причем не забывая облизнуть язычком нижнюю, пухлую губку. От частого дыхания Вика не намеренно ее увлажняет, затем смотрит прямо в глаза – и я ощущаю ту самую невидимую связь Дом/сабмиссив. Но чувствует ли Вика незримую нить? Твою мать! Скулы сводит, и потому крепко сжимаю повязку в руке, мну её, только чтобы успокоить нервное напряжение.

– Что «только»? – напоминаю, подталкивая девушку к разговору.

– Не делай мне больно, – она вздрагивает, – понимаю, это кажется странным, слышать тут такое, но я тебя плохо знаю… И доверие – это слишком личное. – Она смотрит в упор, ища во мне понимание. И так же глядя на Вику неотрывно, вдруг возгордился ею, хотя по большому счету должен игнорировать. Все внутренности скрутило в тугой узел, ведь Вознесенская будет так близко ко мне, а я в свою очередь не смогу приблизиться к ней. Дубровский, отныне ты в самой глубокой заднице. И это не сравниться ни с чем, что было у тебя за всю жизнь. Сначала партнер, теперь его же жена. И сама Виктория, которая незаметно даже для самого меня украла мое спокойствие и размеренную жизнь уже ровно два года. Я искал похожих на неё девушек, женщин – неважно кто, только чтобы видеть в них неё. И каждый раз был на грани фола. Не мог.

– Хорошо, – хрипло отвечаю, замечая, что она начала волноваться. Цепи издают свою трель, и я проверяю пространство в наручниках, отмечая, что доступ не перекрыт, и Вика сможет выдержать еще минут десять. Касаясь ее рук, я веду от кисти вниз, оставляя за собой щекотку. Девушка улыбается, пряча от меня свое личико. Встав вплотную к ней, снова прижимаюсь и она вынуждена врезаться плотью в стену – снова почувствовать жалящие ворсинки… и мой возбужденный член. Я вновь приподнимаю ее лицо за подбородок, ласково глажу по щеке пальцем. Она раскрыла свой ротик и ловит им каждый атом кислорода. Наклонившись, я сам захватил ту самую нижнюю губку и всосал её, пробуя на вкус соль и желание Вики. Она ахнула, теребя руками в цепях. Желает обнять, но не может.

– Не дергайся, – предупреждаю, остановившись лишь на секунду. Вознесенская замирает. Быстро надеваю на нее повязку и в последний момент, останавливаюсь. – Доверься мне, – настойчиво прошу. И это скорее не просьба, а приказ. Вика снова сглатывает, нервничая не меньше моего.

– Хорошо, Константин. – Называет полным именем, но это даже лучше, чем «господин». Девушка вложила в него больше смысла. На миг заглянул в ее янтарные глаза, замечая в них искорку страха, смешанной с непокорной жаждой продолжения.

– Твое «стоп-слово», – это обычная процедура, которую Дом обязан провести перед тем, как лишает сабмиссив одного из чувств.

– «Красный», – четко и уверенно.

– Виктория, – начинаю я, отойдя от нее. Девушка тут же отлипла от стены, охая, но не вслух. Знает, что будет наказана, и потому инстинкт самосохранения все же диктует свои правила. Я ухмыльнулся. Затем продолжил. – Почему ты бросила меня в тот вечер?

Вика молчит, но по движению ее тела можно судить, что вопрос был прямо в яблочко. Она затеребила руками, и цепи стали слишком шумными.

– Я, кажется, велел тебе не дергаться, – грубо, будто словом ударяю. Вознесенская прекратила.

– Я узнала тебя, – признается, вновь облизнув свою нижнюю губку. Сам переступил с ноги на ногу, затем скрестил руки на груди. Смотрю на девушку, обнажённую передо мной – прекрасную. Округлые бедра, плоский животик, длинные ноги… грудь, от которой теперь я буду без ума до не скончания времен. Лебединая шея с такой неугомонной веной, что пульсирует сейчас, лишая меня рассудка. Мягкие, шелковистые волосы, льющиеся каскадом за спиной Вики – теперь аромат цветочного шампуня станет преследовать меня, напоминая о ней. Я сам себе выставил ловушки из ее образов, и кто знает, как долго я смогу себя держать в руках. Бесшумно фыркнув, я взял стек с мягким наконечником и флакон с охлаждающим антисептиком. Провел рукой вдоль гибкой палки, ощутив ладонью дорогую кожаную отделку. Качественная и гладкая. Теперь настала очередь Виктории – испробовать на своем прекрасном теле эту красоту.

– Этот ответ не достаточен для меня, саба, – рыкнул. Вознесенская дернула руками, отдаляясь от стены еще на шаг. Конструкция цепей позволяла проделывать подобные движения. Но, рядом стоящий козл, поможет решить проблему неугомонной сабочки.

– Константин, вы не должны молчать, – в голосе Вики просыпается паника, когда я никак не реагирую на ее выпад. Приблизившись к ней, провожу стеком по груди – девушка дернулась от неожиданности, но потом мгновенно расслабилась и ухмыльнулась.

– Доверия – основа «темы». Без нее делать тут нечего, Вика, – ласково обращаюсь к ней, стегнув по бедру стеком. Вика крикнула.

– А!

– Больно? – удивленно спросил я, но она только улыбнулась, покачав головой нет.

– Не ожидала, – через пару секунд признается, искривив губки в коварной и довольной ухмылке. Я обнял ее за талию, и почувствовал, будто ошпарил свою ладонь о её разгоряченную кожу. На бедре вырисовался красный рубец от удара. Опустив свою ладонь ниже – на него, глажу, успокаивая обожжённую кожу. Вынимаю из кармана охлаждающую жидкость, немного наношу на ладонь и прикасаюсь к ужаленному месту еще раз. Вика вздрогнула, но тут же обмякла, радуясь такому контрасту.

– Нравится? – спрашиваю, шепча у самых уголков ее губ. Я, словно опьянел ею, и пытаюсь надышаться ароматом возбуждения Вики. Собственная плоть изнывает, прося высвобождения. Но я должен сдержаться, чтобы Вознесенская поняла свою глупость. Улавливаю каждую ее эмоцию, что проносится в мимике лица девушки. И знаю – ей понравилось, но, если соврет… Я зарычал. Твою мать! Я так сильно возбудился, что не мог даже представить, как отнесусь к её лжи.

– Да, Константин, – на выдохе отвечает. И как будто высвобождает моего внутреннего зверя из клетки, выдавая ему полный карт-бланш к действиям.

Вновь обнимаю за талию, и веду девушку к козлу. Он установлен на нужном уровне, а значит не отнимет нашего времени.