О дивный старый мир

– Все больше людей доверяют тела своих близких частным кладбищам, например, Кенсал-Грин на западе Лондона. Их услуги много дороже, однако, взамен они обещают тщательную охрану погребений.

Такой нелепой рекламе мистер Пейн только усмехнулся и, покачав головой, заметил:

– В этой стране научились вышибать деньги даже за смерть. Что ж, едва ли я удивлен. Поверьте, сэр, в скором времени вас обязуют платить за воздух, которым вы дышите. Англия совсем помешалась на взносах и налогах.

С таким заявлением мистер Коффин не мог не согласиться, поэтому сухо кивнул и снова взглянул на опустевшую могилу. Внезапно его внимание привлекло движение у входа на кладбище. Невольно он и мистер Пейн посмотрели в сторону резных ворот, там торжественно шествовала похоронная процессия. Впереди вышагивал оркестр, игравший похоронный марш, за ним следовали четыре блестящих катафалка, запряженные четырьмя лошадьми, в их гривах красовались перья для украшения. После них на кладбище появилась внушительная процессия плакальщиц и какофонию трубных инструментов теперь дополнили громкие женские причитания. Процессия медленно продвигалась к центру кладбища, а, когда мимо Коффина и мистера Пейна прошли две немолодые леди, одна из них показала на длинный траурный шарф, повязанный поверх ее платья, и вздохнула:

– Сколько у меня скопилось этих безвкусных черных тряпок! Ума не приложу, куда их пристроить. Раздают на каждых похоронах, право, текстильным нашим фабрикам суждена вечная жизнь, если и дальше мы сохраним эту расточительную традицию.

– Я слышала, что жена викария Принстона подкопила таких шарфов и сшила себе платье. – ответила даме ее соседка.

Мистер Пейн, услышав об этом, презрительно скривился, а вот немолодая леди кивнула и глубоко задумалась, перебирая пальцами черную ткань. Процессия наконец дошла до места погребения, а мистер Пейн невольно заметил:

– Несмотря на частные кладбища, у вас еще хватает состоятельных клиентов, взять хотя бы эти похороны. Роскошь граничит с помпезностью.

– Скорее с лицемерием, – хмыкнул мистер Коффин и, заметив вопросительный взгляд собеседника, пояснил. – Это вовсе не состоятельные граждане, а рабочий класс. Простые люди жаждут почувствовать себя аристократами, и это желание не пропадает даже после смерти. Они придумали специальные общества, наподобие гильдий. Эти общества с помощью взносов собирают большие фонды и тратят деньги на похороны. Так, обычного сапожника, кладут в роскошный, резной гроб, нанимают плакальщиц, шьют траурные шарфы и перчатки для раздачи и обязуют всех членов общества присутствовать на похоронах. И чем необычнее смерть, тем быстрее собирается фонд для похорон. Эти, например, хоронят мать с двумя детьми, погибшими в пожаре, и отца семейства, который тем же вечером скончался от туберкулеза.

– Судя по тону, вы этих новшеств не одобряете, – догадался мистер Пейн.

Конечно, Гриф Коффин не одобрял новых лицемерных порядков. Не одобрял он и то, что рядом со старинными, изящными склепами, каждый из которых являл собой произведение искусства, стали вырастать, как сорняки, однотипные надгробия. Рядом с лордами хоронили теперь всякий сброд. По кладбищам разгуливали горожане, в воскресные дни здесь устраивали пикники, смеялись и галдели, нарушая покой ушедших доблестных людей. При воспоминании о городских праздниках, когда на кладбище набивались люди, чтобы провести время, как «истинные аристократы», мистера Коффина передергивало.

«Как же все это фальшиво и неправильно, – думал он. – Куда подевались уточненные надгробные памятники со статуями, колоннами? Где пышные эпитафии, прославляющие подвиги, достойные остаться в веках? Все стерла лавиной бесчувственная, бесформенная культура масс. Почему, ну, почему не родился я пораньше, хотя бы лет на пятьдесят?»

– Мистер Коффин?

– А?

Смотритель не сразу услышал вопрос, погрузившись в свои мысли. Он резко обернулся и взглянул на мистера Пейна, в чьих глазах прочитал искреннее участие:

– Плывите со мной, в Америку. Что вас держит в умирающей от паразитов Англии? В новом городе организуете прекрасное кладбище, ни в какое сравнение с лондонским огрызком. Впишите себя в историю, мистер Коффин, здесь она уже давно закончилась.

Что-то екнуло в груди мистера Коффина, он невольно вздохнул и окинул взглядом свое дорогое, любимое кладбище. Оно сильно изменилось: земля кое-где просела и осунулась, старые могилы безвозвратно разрушило время, новые лишь безвкусно подражали древним оригиналам. Величавые эпитафии скрылись под зарослями мха и сорняков. Молчание могил никак не сочеталось с громыханием трубного оркестра, сопровождавшего похороны. Изящество скрылось под толстым слоем невежества. И все же… Все же он не мог. Он отказался.

Услышав ответ, мистер Пейн только сухо кивнул:

– Что ж, видимо, на память о матушке останутся только ее долги портному. Не думаю, что наша доблестная полиция возьмется за розыск уже мертвого человека, когда столько еще проблем с живыми.

Гриф определенно был с ним согласен. Ни одну пропажу пока не вернули обратно на кладбище.

Мистер Пейн попрощался и уже отошел на несколько шагов к выходу, как вдруг повернулся и снисходительно спросил:

– Мистер Коффин, как вы думаете, для кого строят могилы?

– Прошу прощения? – изумился Гриф.

– Кому они больше нужны: живым или мертвым? – уточнил Пейн и, не дожидаясь ответа, предположил сам, – согласитесь, ведь если люди хотят победить время, они строят пирамиды. А могилы и надгробия – еще одна иллюстрация эгоизма, жалкая попытка продлить общение с любимым человеком. Чуть только боль утихает, а воспоминания о покойном стираются… Впрочем, вам лучше меня известны последствия.

Сказав это, мистер Пейн повернулся и размашистым шагом направился к резным черным воротам, оставив мистера Коффина одиноко раздумывать над его словами. Он так и стоял среди полуразрушенных каменных крестов с горсткой земли в руке. Жалкая иллюстрация эгоизма…

Горе – это не расстройство, болезнь или признак слабости. Это эмоциональная, физическая и духовная необходимость, цена, которую вы платите за любовь. Единственное лекарство от горя – это горевать.

Э. А. Гроллман

Глава III

Be careless in your dress if you must, but keep a tidy soul.

Mark Twain

Ветер нежно играл с нарциссами, аккуратно раскачивая белоснежные бутоны. Цветы охотно поддавались и танцевали под мелодичное пение птиц. С ювелирной точностью Сол Коффин удалил с клумбы сорняки и легкими движениями примял землю. Он улыбнулся, видя, что бутоны вот-вот раскроются, и, не удержавшись, слегка погладил шершавым пальцем один из цветов.

Когда рядом с оградой раздались резкие, громкие крики, мистер Коффин встрепенулся и с испугом огляделся. Он совсем потерял счет времени, занимаясь цветами, и позабыл, что сегодня на кладбище Уилбери состоятся очередные похороны. Обычно угрюмые, бесцветные процессии с нанятыми плакальщицами нагоняли на Сола тоску, но в этот раз он с первого взгляда заметил неординарность похорон.

Мужчины шли вразвалочку и гоготали, кто-то распевал песни во всю глотку. Перед изящным гробом тонкой работы шли девушки в соломенных шляпках и белоснежных платьях, совсем не похожих на обычные, грубые наряды с похоронными черными шарфами. Увидев одну из девушек, мистер Коффин невольно схватился за сердце и судорожно вздохнул. Он никогда не видел такой красоты! Молодая леди лет восемнадцати держала в руке белоснежную розу и время от времени подносила ее к лицу, вдыхая аромат. Ее голубые глаза светились добротой и нежностью, в них не было ни следа спеси и чванливости, присущих строгим английским дамам. Казалось, еще шаг – и девушка воспарит в воздухе, столь легка была ее плавная походка. Кремового цвета платье подчеркивало осиную талию.

Когда она случайно посмотрела в сторону клумбы с нарциссами, Сол залился краской и выронил из рук маленькую садовую лопатку. Девушка мило улыбнулась ему и игриво опустила взгляд, потом снова посмотрела на Сола, и он почувствовал, как сердце пропустило удар.

Процессия, наконец, достигла нужного места. Мистер Коффин, не смея противиться желанию, пристроился недалеко и стал наблюдать за похоронами, поминутно поглядывая на девушку. Его удивил странный обряд, явно не английский: крышку гроба открыли, и каждый человек, подходя к телу, касался его ладонью. При этом вокруг не прекращались веселые разговоры и смех. Приподнятое настроение совсем не соответствовало причине собрания, но Солу Коффину это пришлось по душе.

– Таков наш обычай, – прозвенел рядом с ним приятный женский голос.

Сол вздрогнул и обернулся. Увлеченный необычным прощанием с умершим, он совсем не заметил, как та самая девушка оказалась недалеко и теперь с улыбкой смотрела на его смущение.

– Мы кладем руку на тело умершего, чтобы проверить, нет ли среди присутствующих того, кто повинен в смерти. Если таковой среди нас есть, тело покойника начнет кровоточить.

«Жутковатый обряд», – подумал Сол, но вслух осуждать традицию, конечно, не стал. А еще уловил забавный шотландский акцент собеседницы.

– А что насчет белых платьев? – с любопытством спросил он и сделал маленький шажок навстречу девушке. Она заметила это, но только тихо хихикнула.

– Тоже традиция. На похоронах юной незамужней девушки мы надеваем белые одежды. Как вас зовут?

– С-сол, – он произнес это так тихо и неуверенно, что пришлось прокашляться и повторить уже яснее, – Сол Коффин. А вас?

– Алиса МакЛауд, – представилась девушка и вновь улыбнулась. – Вас удивляет наше поведение?

– Сочувствую вашей утрате, мисс МакЛауд.

Мистер Коффин счел невежливым спрашивать, кем приходилась Алисе покойная. Смерть в молодом возрасте трагична и столь несправедлива, однако Сол верил, что у каждого события есть свои причины и, в конце концов, все происходит согласно непостижимому замыслу Бога.

Сол как бы невзначай поправил высокий стоячий воротник и отряхнул от земли и пыли суконный редингот. Себя он всегда считал тощим и невзрачным, но сейчас хотелось представить, будто худоба – это аристократическая стройность. Влюбленность, как говорят, преображает людей. Кто знает, а вдруг и он преобразится так, что Алиса МакЛауд согласится на прогулку с ним?

Женщины на похоронах тем временем раздавали всем присутствующим куски ароматного пирога, выпеченного в форме гроба. Сол аж рот приоткрыл от удивления.

– Мы в Шотландии верим, что скорбь живых мешает мертвым обрести покой. – Пояснила мисс МакЛауд. – Из-за слез, пролитых нами над могилой, у мертвеца намокнет саван. Но спать в мокрой одежде никому не понравится, не так ли?

– Верно, – улыбнулся в ответ Сол.

Ему еще не приходилось наблюдать похороны по шотландским обычаям, сама страна совсем недавно объединилась, наконец, с Англией. Сол не задумывался над тем, хорошо или плохо мертвецу спать в мокрой одежде, но идею о веселых похоронах одобрил сразу. Он уже порядком устал от высокомерных, чопорных аристократов, которые возводили себе склепы, похожие на богато украшенные темницы. Коффин знал, что раньше рядом с кладбищами и церквями устраивали ярмарки, народ веселился и отдыхал. А теперь холодные памятники и однообразные статуи ангелов угрюмо возвышались над могилами, скучные и отстраненные, совсем как похороненные под ними люди.