Южное направление

– Нет. Влад выделил свою хату.

– Свою?

– Ну, у него тут дом есть на три этажа. Хрущёба. Выкупил и после ремонта сдаёт квартиры приезжим. Одну выдал нам. Тачка тоже его.

– А откуда у тебя дружба с Владом?

– Я не помню, говорил я тебе, или нет? Когда умер Лесник, я звонил на его родину, чтобы утрясти похороны, вот, и нарвался на одного хама, который, по борзоте, меня чуть не послал. А когда узнал, что весь базар был из-за Лесника, то почти всю траурную работу сам организовал. И извинения принёс, как мужик.

– Я помню эту историю. Так то был Влад?

– Ага. Потом, правда, речка поменяла пару раз русло, и Влад подружился с Самсоном. Ещё вопросы?

– Всё понятно. Куда едем?

– В нашу квартиру.

Глава 4

Олег Ярков (http://www.proza.ru/avtor/yarkoffoleg)

МАЛЕЧКИНО. ВОЛОГОДСКАЯ ОБЛАСТЬ.

– Ну, Виктор Лукич, ну, миленький! Ну, помогите же нам!

– Нет! Я не хочу об этом даже говорить!

– Ну, как же «не хочу»? Что же, мне теперь с дочерью пропадать? Ведь прибьёт он нас! Не сегодня – завтра, но прибьёт. Нам, ведь теперь, что в петлю, что домой! Виктор Лукич, сделайте в последний раз, пожалуйста!

– Вы сами понимаете, о чём просите? Не можете мужика укротить в две женские силы? Нет, даже не просите!

– Так кто же знал, что этот охламон таким станет? Мы же думали….

– Думали? Когда именно? В первый раз думали, когда пришли просить, чтобы зятя вашего покорчило, и он перестал пить? Или тогда, когда вот тут обе ревели и умоляли снова поставить его на ноги? Теперь вы приходите в третий раз и вам снова не так! Он получил выздоровление и перестал пить. Что же, вам, неймётся, а?

– Так, ведь, Виктор Лукич, пить-то он бросил, так гонять нас стал уже двоих! Пусть он снова в паралич впадёт, или пить станет. Когда пил, хоть реже буянил. Теперь-то, Виктор Лукич, он постоянно трезвый и спуску нам не даёт ни днём, ни… никогда не даёт. Чуть что не по его, так мы с Валькой летим в подпол. Ведь зашибёт он кого-то из нас, Виктор Лукич, миленький!

– Вы, женщины, не понимаете, о чём и где просите! Сидите перед иконами, ещё, вон, и астральный портал открыт, куда….

– Да ляд с ним, с вашим порталом! Валька, хватит реветь! Ступай-ка, на дворе походи малость! Давай-давай!

Валентина сложила цветастый носовой платок, втиснула его под ремешок для часов и, печально поглядев на мать, поднялась со стула.

– Так я, пожалуй, пойду? – С притворной кротостью в голосе проворковала она и, сбив при развороте стул своим могучим бедром, направилась к выходу.

Пожилая женщина, дождавшись ухода дочери, заговорила снова.

– Совсем девка извелась! И за что она любит этого охламона? Виктор Лукич, помогай, а? Я всё понимаю, иконы, там, порталы всякие – это для таких дурочек, как моя Валька. Я поэтому и выйти ей велела, что на язык она слаба, разметёт по ветру – потом не соберёшь. Виктор Лукич, голуба моя, давай договариваться! Я ведь знаю, что Прокопенчиха своего ирода с твоей помощью похоронила. Я это знаю и полностью тебя понимаю! Редкой гадостности был её мужик. Ольге Воронцовой ты тоже помог мужа образумить. И помог ведь безо всяких астралов… или как они у тебя зовутся? Сделай, голуба, сделай двум слабым женщинам облегчение. И, по правде говоря, мне всё едино, что ты сделаешь. Хоть вдовой Вальку делай, но только делай. Я денег дам, сколько скажешь.

– Я даже и не знаю, что ответить. Могут наступить непоправимые последствия для моей кармы.

– Лукич, сколько?

– Мне, даже, сложно….

– Сколько?

– Пятьсот долларов. Сейчас.

– У меня с собой столько нет.

– Тогда… вы понимаете, мне необходимо купить кое-что для проведения ритуала, очистить дом, да и самому….

– Считай, сколько здесь? – Женщина вытащила из лифчика тряпицу и, немного повозившись с узелком, достала денежные купюры разного достоинства, которые согревались жаром её материнского сердца.

Виктор Лукич пересчитал наличность, жестом профессионального картёжника сложил их в стопку и, помолчав несколько секунд, сказал.

– Ещё столько же.

– К пяти часам принесу. Только, Лукич, сам понимаешь, наверняка, чтобы было.

Женщина поднялась не по годам проворно и подошла к двери. Взялась за ручку и, как будто что-то припомнив, повернулась породистым телом к экстрасенсу. Она подняла руку ко лбу, приготовившись осенить себя крестным знамением, но увидев строгий взгляд Виктора Лукича, быстро передумала.

– А, ну да, ну да… до вечера, – скороговоркой произнесла она и вышла вон из комнаты.

Панно с иконостасом, находившееся позади стола, за которым сидел Виктор Лукич, отодвинулось, и в комнату вошла женщина лет тридцати пяти в лёгком сарафане с тонкими бретельками. Модная, в их населённом пункте коричневато-грязная краска с разводами, в эти мгновения изменявшая цвет её волос с однотонного на курино-рябой, местами покрывала лоб и щёки, заметно видоизменяя линию, по которой волосы граничат с просто кожей. На волосяной покров головы был надет пластиковый пакет с броской надписью – «СЕЛЬПО – Магазин для ВАС».

– Покрасилась? Опять?

– И что? Не нравится?

– Пакет? Не нравится.

– Какой пакет? Мой цвет тебе нравится?

– Его через пакет не видно.

– Тебе не угодишь. Чего Марьины приходили? Опять из-за своего Кольки?

– Из-за Кольки.

– И что на этот раз?

– Хотят, чтобы я его образумил. Он перестал пить и начал с удвоенной силой гонять жену и тёщу.

– Так образумь.

– Как?