Битва во мгле. Книга первая. Во имя долга и чести

Лурийка не стала выяснять, на какой такой планете находится этот самый Чернобыль. Наверняка это было жуткое место. От Марка так и подуло радиоактивным ветром.

– Я тоже сначала подумала, что вся эта дрянь могла оказаться в голове Катрин только в результате чрезвычайного происшествия. И это не удивительно, ведь на Земле весьма небрежно обращаются с радиоактивными материалами. В таком случае нам предстояло отыскать чужеродные частицы и удалить их хирургическим путём. Это не так сложно даже в условиях космического корабля.

Грабовский изо всех сил пытался понять, как радиоактивная пыль могла попасть в мозг Катрин. Перед его мысленным взором лился водопад уранового песка, который наполнял нос, уши и раздробленную голову несчастной женщины. Но все это был бред, не имеющий ничего общего с реальной жизнью. Так не бывает! Возникший протест не успел сорваться с губ Марка, Дэя опередила его, сделав категоричное заявление:

– Но мы ничего не нашли. Никаких макроскопических частиц в мозгу доктора Рене не оказалось. Пришлось снова вернуться к спектральному сканированию. На этот раз мы исследовали не мозг целиком, а его отдельные зоны. Примерно через час источник непонятных спектрограмм был локализован. Все аномальные человеческому организму элементы находились в одном месте – центре моторных функций и координации. – Присев рядом с лейтенантом, Дэя бесцеремонно постучала его по затылку. – Вот здесь.

Очень занятно! Вся эта медицинская история начала понемногу затягивать Марка. Профессиональным чутьем он почувствовал здесь какую-то зацепку.

– Слушай, а как Катрин перенесла столько часов ваших истязаний?

– Нормально. – Лурийка потерла здоровенный синяк, служивший пикантным дополнением к ее феерической татуировке. – Нам пришлось вкатить ей хорошенькую дозу снотворного вперемешку с сильным транквилизатором.

– А-а-а, – понимающе протянул лейтенант, – и что было дальше?

– Дальше нас ждал большой сюрприз. Если мы имели дело не с чужеродными вкраплениями, то с чем же? Молекулы человеческого тела не могут иметь такой состав химических элементов. Ответ на этот вопрос могла дать только пункция.

– Что? Вы вскрывали череп жены Жереса без ее на то разрешения?

– Во-первых, как выяснилось, она ему не жена. Во-вторых, это не так ужасно, как вы себе это на Земле представляете. И, в-третьих, до этого дело не дошло.

«Ф-фух, – облегченно вздохнул разведчик. – Не хватало еще по этому поводу объясняться с майором».

– Ты не хочешь спросить, почему мы не провели операцию?

– Хочу. Почему?

– Потому, что это уже кто-то сделал до нас.

– Что ты хочешь этим сказать? – Заинтригованный Марк уставился на Дэю.

Вместо ответа та покопалась в кипе бумаг и подала ему большой голографический снимок. На первоклассном женском затылке волосы были разделены на две пышные черные пряди. На белой коже, которую открывал этот длинный, проложенный умелой рукой пробор, виднелся небольшой молочно-розовый шрам.

– Вот это? – Грабовский был разочарован. – Да этому рубцу сто лет! Катрин, наверное, ещё в детстве стукнулась головой о дверцу кухонного шкафа.

– Всё может быть, но, тем не менее, мы не рискнули без предварительной подготовки соваться в мозг, ведь шрам находится точно над интересующей нас зоной.

Окончание рассказа заставило Марка призадуматься.

– Какая-то идиотская история! Интересно, почему ты считаешь, что руководителю службы безопасности необходимо знать ее тонкости?

– Не знаю, имеет ли состояние доктора Рене отношение ко всем тем тайнам, которые окружают нашу экспедицию, или нет, – Дэя серьезно посмотрела в глаза Грабовскому, – но ты должен знать, что среди нас находится человек, который перенес какую-то тяжелую травму и способный полностью потерять контроль над собой.

– Спасибо… – Лейтенант почесал затылок. – Но ты же выписала ее из лазарета?

– А что мне оставалось делать? Проблема оказалась куда серьезней, чем я думала, а неделя, отведенная Жересом, уже истекла. Да и лазарета, как видишь, уже нет. Оборудование упаковано и отправлено на орбиту.

– Все равно тебе придется что-то сказать майору. Он ждет.

– Разумеется, однако часть работы я все же выполнила. Порывшись в памяти Катрин, мне удалось отыскать ряд болезненных для нее воспоминаний. Все они относились к одному периоду и вызывали у пациентки истерику, граничащую с паникой.

– Их возможно просмотреть? – В сердце лейтенанта затеплилась надежда.

– Теоретически да.

– Ты это сделала?

Подобный вопрос привел Дэю в ужас.

– Существует медицинская этика, запрещающая нам вторгаться в личные воспоминания пациентов. – Лурийка категорично вздернула подбородок. – Я стерла их не читая. Таким образом, думаю, мне удалось избавить Катрин от ночных кошмаров.

– М-м-м… – Марк зарычал от гнева. – Когда же ты, наконец, поймешь! Война имеет свою правду и свою этику! Все те сведения, которые ты с такой легкостью выбросила в мусорную корзину, могли существенно помочь нам или даже изменить ход всей кампании.

Соображая, что еще можно предпринять, Грабовский замолчал и нахохлился подобно продрогшему воробью.

– Ну, извини. – Доктор подкралась сзади и нежно запустила пальцы в густую шевелюру землянина. – Мне тяжело привыкать к законам, по которым живут люди.

– Ладно, я вместо тебя поговорю с Жересом. – Марк высвободился и резким движением поднялся на ноги. – Постараюсь уговорить его продолжить изучение мозга Катрин.

– Для этого совсем не обязательно обращаться к майору. – Дэя не позволила лейтенанту уйти.

– Не понимаю, о чем ты говоришь?

Выдерживая паузу, доктор чинно подошла к слиту. Скормив машине плоский накопительный кристалл, она тут же послала команду на воспроизведение. Марка буквально ослепил поток белого света, ударившего из проектора. В его лучах, красуясь всеми своими извилинами, кровеносными сосудами и нервными волокнами, медленно вращался человеческий мозг.

– Что это? – Грабовский был поражен достоверностью изображения.

– Продукт передовых технологий. Мы использовали еще один замечательный аппарат, который, как и биоволновой спектральный томограф, хранился в запасниках «Трокстера». Нам удалось полностью скопировать содержимое черепной коробки доктора Рене. Это точная модель, воспроизводящая биологические, физические, химические и прочие свойства исходного материала. – Дэя провела рукой рядом с изображением. – С его помощью можно до последней клеточки восстановить мозг донора.

Глядя на живописную анатомическую картину, Марку стало не по себе. Кто знает, задержись они ещё денёк-другой на Земле, и какие-нибудь гадкие монстры могли вот точно так же глазеть на его извилины. Лейтенант попытался отогнать малоприятную мысль и поинтересовался:

– И где же тот самый аномальный участок? Что-то я не вижу никаких внешних изменений.

– В том-то и странность. Такое впечатление, что нормальные клетки человеческого мозга как будто подменили на другие, принадлежащие абсолютно другому виду. Самое удивительное, что замена произведена не подряд, а выборочно, повинуясь какой-то странной схеме.

– Это можно как-то проиллюстрировать?

– Конечно. – Дэя принялась за работу. – Что бы мы делали без спектрального томографа! Но и ему пришлось попыхтеть, исследуя каждую клетку в аномальной зоне.

Марк ждал. Он надеялся увидеть скопление светящихся точек, которые, подобно муравьям, спешили сконцентрироваться в одном месте.

– Получилось! – Вслед за словами доктора алые огоньки расцветили небольшую затылочную область.

– Вот это да! – только и смог вымолвить Марк.

Его глазам предстал не полный хаос, а строгая упорядоченность и симметрия. Огненные светлячки складывались в четкие линии, которые в свою очередь образовывали множество многоугольников, окружностей и спиралей. Комбинация этих фигур давала замысловатую звезду, внутренность которой заполнял асимметричный геометрический орнамент.

Грабовский как завороженный смотрел на огненное клеймо. Он мог поклясться, что уже видел его. Что-то пугающее, дикое и первобытное ассоциировалось с этим рисунком, но вот что? Марк закрыл глаза и, напрягшись, попытался прорваться сквозь пелену забвения.