Обелиск искусства

По инерции автомобиль продолжил движение. Вскоре почувствовался мощный удар – мы врезались в стену многоэтажки. Шофер размазался по рулю. А я распластался на лобовом стекле.

***

Главное из всего произошедшего это не то, что автомобиль больше не двигался. И не то, что большинство «клякс» бездвижно валялось на асфальте. А то, что я остался ЖИВ!!! Кажется, даже больше того, невредим. Ноги, руки и голова оказались на месте. Я лишь увяз в разноцветной краске, словно в клее. Не выбраться и не пошевелить ногами. Сорвав один дворник, попытался расковырять себя, но дворник сломался, и его часть втянулась в вязкую массу. Тогда, чтобы выбраться, я взялся за крылья автомобиля и со всех сил принялся тянуться, двигаться, ерзать… И спустя пару минут начало получаться. Но я допустил ошибку, полностью увлекшись своим спасением и забыв о врагах. Ведь они все еще были живы.

Я понял, что бой не закончился, когда в плечо вцепились жесткие пальцы «кляксы». Размазанное пятно головы двигалось к моей. Внезапно в месте, где должен был располагаться рот, образовалась щель. Краска разъехалась в стороны. Показалась беззубая дыра, напоминающая ангар. И тут я понял, что меня пытаются заглотнуть!

Но потом увидел вытекающую из темноты пасти горячую краску, подобно лаве, и понял, что меня только обольют расплавленной жижей, полностью обожгут кожу лица, превратят в такого же человека с кляксой вместо головы. Звучало, конечно, дико, но другого молниеносного заключения не было. А когда появившаяся капля случайно попала на руку, я решил, что хочу жить и противостоять этому глупому нападению. Тут же стал вырываться изо всех сил, бить врага и выдавливать черные глаза. Однако особого результата не добился. Потом просто замахал руками. Неприятель на секунду задумался. Я продолжал вертеться из стороны в сторону. Затем дотянулся до деталей автомобиля. Те, которые отрывались, попадали в черный рот, будто в баскетбольное кольцо. Провода вкупе с пластиком плавились, но не причиняли вреда нападающему. Когда же дело дошло до частей разрушенного двигателя, то неприятель как будто поперхнулся и закашлял. На миг я обрадовался и подумал, что выберусь. Однако, «клякса» сплюнула весь металл на мостовую и продолжила расширять рот. Я закричал, пытаясь достучаться до рассудка неудавшегося человека. Но у него не было ни ушей, ни мозгов.

Я ощущал жар, потел, лихорадочно пытаясь нащупать пальцами какие-либо детали и обломки. Ничего не поддавалось и не отрывалось. Холодный ужас охватил меня. Тут же «клякса» замерла надо мной. Свисающая изо рта капля порывалась в любую секунду сорваться и обжечь лицо. Я зажмурился, ожидая самого худшего. Но внезапно бедро почувствовало нечто продолговатое. Мокрыми от пота пальцами я вытащил тонкий металлический прут и ухитрился воткнуть его в пасть неприятеля. Рука вместе с щупом вошла по локоть и вышла из затылка. «Клякса» расширила глаза и замерла, будто внезапно кто-то нажал на кнопку паузы. Сильные руки задрожали. Все тело забилось в судорогах. Из нутра послышались хрипы и бульканье. Я понял, что попал неприятелю в уязвимое место, и для надежности провернул внутри глотки рукой.

Черные глаза лопнули от внутреннего напряжения, забрызгав мое лицо! Я машинально отпрянул и с силой оттолкнул врага. «Клякса» пошатнулась и, схватившись за глотку, соскочила с руки. Затем упала на мостовую. Я посмотрел на щуп. Кончик блестел маслом на солнце. Ничего необычного. Меж тем противник вскочил на ноги и побежал. Если бы он мог выть, я бы непременно уже давно закрыл уши от противного звука. Но он лишь дергался. А буквально через пару метров конвульсии охватили все тело, и «клякса» упала ничком. Большая бесформенная дыра на затылке расширялась, подобно вирусу, поедавшему живой организм. Краска плавилась и растекалась. Через минуту или две голова противника превратилась в красно-желто-зеленную лужу. Я был в недоумении. Неужели такая реакция на масло?

Я посмотрел на многочисленных врагов и, тут грандиозная мысль стукнула в голову. Оружие! Я воткнул щуп в разноцветное желе под собой и с легкостью описал окружность. Краска таяла, словно мороженое, и освобождала меня. Я выпрыгнул из автомобиля и побежал. По ходу движения заметил полнейшее отсутствие машин и нормальных людей и разрастание на домах красно-желто-зелено-сине-бело-черных пятен. Словно невидимый вандал пользовался моментом и обливал здания краской. Возможно, он даже считал, это искусством.

Меж тем я завернул за угол. Увидел очередную толпу «клякс» и остановился. Казалось, они обрадовались и метнулись навстречу. Я же увидел промежуток между двумя зданиями и удачно спрятался. Неприятели пробежали мимо и, слившись с прежними преследователями, по безмозглой инерции двинулись в неведомом направлении. Я выглянул из укрытия, но тут услышал шаги. Вжался в стену. Притворился кирпичной кладкой. Перестал дышать. Из-за угла показались тени. Затем руки, ноги, головы и тела. Две «кляксы» встали ко мне спиной! Я с опаской смотрел на неприятелей и готовился к драке. Нервы были на пределе. Один случайный взгляд мог испортить все. Но обошлось – меня не заметили. «Кляксы» ушли. Я облегченно вздохнул. Попытался отойти от стены и выйти из узкой подворотни. Но…

Как же все меня достало в этом бессмысленном, ужасном и бредовом сне! Растолкай уже меня Марина! Вспомни, как нам было хорошо! Прояви, наконец, милосердие и убери из-под носа кокаин!

«Что такое?..» – промелькнула в голове фраза, когда стена позади внезапно отошла в сторону, словно открывшаяся дверь. Глаза расширились от ужаса! Я грубо ввалился в какое-то небольшое помещение с двумя окнами и распластался на бетонном полу. Боль пронзила затылок. Лицо перекосилось. Но крови не было.

Я резво поднялся, потирая ушибленное место и ругаясь. Огляделся. Вокруг стояли мольберты, на стене висели полотна в человеческий рост с изображением дверей, а в углу располагались холсты, аккуратно сложенные друг на друга. Помещение больше напоминало художественную мастерскую, в которой были и старые рисунки, и разнообразные эскизы, карандаши, уголь. Однако нигде не виднелось краски. Все было нарисовано пастелью. Я вздрогнул от самостоятельно захлопнувшейся двери. Стена, которая отворилась передо мной, словно нора перед Алисой, закрылась. Я увидел очередной холст с нарисованной углем дверью. Линии и фактура были идеальными. Тут до меня дошло, что сон стал набирать обороты и демонстрировать новые возможности. Я внимательно посмотрел на холсты с изображением окон и открыл рот от удивления. Свет выходил из них и освещал комнату, как в яркий солнечный день. Это казалось невероятным! Я снял холст со стены, чтобы убедиться в происходящем. Провел рукой по штукатурке. Стена оказалась твердой, шероховатой и вполне реальной. И мне, как здравому человеку со скептическим взглядом на жизнь, показалось это чем-то фантастическим. А затем я вспомнил, что нахожусь во сне.

Иначе и быть не могло.

Ведь правда?

***

Я вернул холст на стену и договорился с собой воспринимать все окружающее лишь сном. Нелепой выдумкой. Игрой воображения, из которой с минуты на минуту выберусь. Достаточно только проснуться.

Для начала закрыл глаза, глубоко подышал, досчитал до десяти, представил, как просыпаюсь и вижу голую Марину на другом краю кровати, затем потягиваюсь и забываю о сумбуре. И все становится прежним.

Медленно открыл глаза. Помещение никуда не исчезло.

Нужен был другой способ. Вновь ущипнул себя. Не помогло. Сел на пол. Прислонился к стене. Представил, как парю над облаками, мысленно расслабил каждый участок тела, начиная с пальцев ног, и замер на пару минут. Медитация во сне – особенная практика, доступная настоящим гуру. Возможно, я достиг нирваны и стал настоящим властителем дум!

Все хорошо. Сон отступил. Я снова в физическом теле.

– Что за черт? – спрашиваю в недоумении у полотен и не понимаю, что еще сделать. Да пропади все пропадом! – Просыпайся!

Но сновидение продолжалось. Я почувствовал холод бетонного пола, встал и подошел к полотну с дверью, которая так удачно впустила меня сюда. Нарисованная дверь представляла собой… нарисованную дверь. Вот, правда, когда я дотронулся до нарисованной ручки, то почувствовал ее твердость. Реализм! Она вмиг стала настоящей! Или рука рисованной? Я не понимал. Из холста ручка не выпирала. Она продолжала оставаться внутри рисунка. Моя рука просто взяла, да влезла в полотно и повернула ручку. Дверь с легкостью открылась. Кирпичная кладка отошла, и я увидел подворотню. Закрыл дверь. Посмотрел на другие идентичные двери. За ними точно также должны были скрываться проходы. Только зачем их так много? Куда они вели? Я решил проверить каждый.

Открыл первую дверь.

– Боже! – воскликнул я, с ужасом взирая с высоты шестнадцатиэтажного здания.

Быстро захлопнул ее и взялся за вторую ручку.

– Ааа…!!! – закричал я, когда мощный напор воды отбросил меня к дальней стене.

Помещение быстро наполнялось. Я захлебывался и пытался закрыть дверь. Не знаю, что это разверзлось: море или океан. Мне было все равно, когда дверь представила отличный вид на подводное царство с рыбками и водорослями на уровне дна и обрушилась всей тяжестью внутрь помещения! Холсты размокли, уголь смазался. Непостижимым образом мне удалось справиться с давлением, не захлебнуться и закрыть дверь.

Сердце от напряжения и испуга гулко било по перепонкам. Я восстанавливал дыхание. Сон определенно испытывал меня на прочность! Я прошел к предыдущему полотну, встал сбоку, окинул взглядом соленую воду, доходившую до груди и немного приоткрыл дверь. Вода стремительно покидала помещение и обрушивалась на город точечным дождем. Затем я закрыл холст и привалился к нему спиной.

Первым желанием было разорвать картину, которая натворила столько бед. Однако взял угольный карандаш и кое-как нарисовал волны, чтобы в дальнейшем не забыть, что скрывается за полотном.

Следующую дверь уже было страшно открывать. А вдруг там вместо воды оказался бы кратер вулкана с раскаленной лавой? Или расплавленная сталь? Тогда, возможно, кошмар бы закончился и я, наконец, проснулся? Надежда не спешила покидать. И, противодействуя собственным страхам, я аккуратно приоткрыл дверь, одним глазом оценивая обстановку. Затем убедился, что ни вулкана, ни сталелитейного завода поблизости нет, и распахнул холст полностью. Голубое небо представило небывалую высоту птичьего полета. Я находился в нескольких километрах над городом и с легкостью различил маленький небоскреб, облитый краской. Впечатляюще! Разноцветный город раскинулся перед глазами, как на ладони, похожий на палитру с красками. Воздух оказался чистым и свежим. Я вдохнул полной грудью, закрыл дверь и взялся за ручку следующей.

Она вначале заела. А я подумал, что нарисованные ручки не должны никоим образом быть неисправными. В итоге, после нескольких попыток мне удалось открыть ее.

– … – слова исчезли в тот же миг.

Я был ошеломлен до корней волос, застыв на месте и не смея пошевелиться. Даже моргнуть не позволяла та невероятная картина, которая развернулась перед глазами. Прекрасное, удивительное, грандиозное – все эти слова не могли описать то, что я увидел. Потому что ничего подобного в жизни никогда не видел. Это был рай.

Нарисованный рай. Великолепные высокие и низкие, фруктовые и обычные деревья, разнообразные яркие растения и цветы, ухоженные самой природой и объединенные в сады, река невероятной голубизны и прозрачности, холмы, горы и ледники на горизонте – тут было все. Я осмелел и переступил порог. Мягкая трава под ногами пружинила. Смесь звуков, чистых и девственных коснулась уха. Где-то щебетали птицы, затем срывались с веток и парили. Другие в такт общей гармонии били крыльями. Вдалеке шумел водопад. Легкий ветер радостно участвовал в круговороте прекрасной жизни, подхватывал ритм и шелестел листьями деревьев. Животные, появляющиеся перед глазами, дружелюбно поглядывали, не делая никаких попыток накинуться. Они будто говорили: «Останься! Тут хорошо. Никуда не уходи». И я бы никуда не ушел. Сразу за деревьями возле реки на широкой поляне красовался двухэтажный деревянный дом с гениальной архитектурой. Резные балконы, лоджии, остроконечная башня, лавочки, ступени, беседка – были изумительными. Я обомлел. Ибо попал в картину, нарисованную самым великим и гениальным художником. Карандаш парил в его руках, подмечал тончайшие детали, создавал шедевр! Настоящий! Затем с удовольствием и чрезмерной аккуратностью закрашивал то красками, то пастелью все предметы, природу, дом, животный мир. Потом вдыхал во все нарисованное жизнь, и она принималась кружиться в счастье.

Об ногу потерлась лиса, привлекая внимание, и посмотрела на меня самыми добрыми глазами, которые я когда-либо видел. На самом деле! Я погладил нарисованное и живое создание по голове. Мягкая шерсть, приятный запах. Улыбка на блаженной морде. Я ответил на улыбку и сделал огромное усилие над собой, чтобы вернуться в город и захлопнуть холст с дверью. Уже в комнате подумал, что остался бы там навечно. И если бы был выбор между кошмаром и нарисованным раем, то я выбрал бы именно рай.

Тут поток мыслей внезапно прервала ритмичная мелодия мобильника. Я встрепенулся, достал телефон из джинсов и тут же ответил на звонок.

– Марина! Ты где?

– Доброе утро, Алекс! На работе. Я не хотела тебя будить. Ты так сладко спал.

– Не заметила ничего странного?

– Да. Я вчера перебрала немного, – прыснула она в трубку, а затем извиняющимся тоном продолжила: – У тебя внизу ничего не болит?

– Нет, – сказал я. – А краску на стенах не заметила? Или во что превратилась твоя галерея?

– Нет, – с удивлением ответила она. – А что с галереей?

– Я сейчас подойду. Телефон рядом держи.

– Хорошо.

Я отключился.

Обратную дорогу постоянно озирался, аккуратно выглядывал из-за углов, крепко держал щуп. Однако все предосторожности были излишни, поскольку никого не увидел. Поэтому быстро и без труда добрался до разноцветного небоскреба и достал телефон.

– Выйди на улицу.

– Зайди ты. Покажу тебе новую картину.

– Не могу! Ты должна это увидеть! Выходи!

– Ладно, хорошо! Иду, – недовольно сказал она и положила трубку.