На дне Марса

– А, эти пацаны? Зачем за ними присматривать? Лезут куда попало, такими темпами не доживут до офицеров.

– ОНИ НЕ ДОЛЖНЫ ПОГИБНУТЬ.

Теперь задумался Верховный. Какое дело Голосу Бога до каких-то учеников? Жалко, что мысли Бога ни прочитать, ни почувствовать. Но… ладно. Просьбы, а точнее приказы Голоса бывали и более странными.

– ЭТО В ИНТЕРЕСАХ МИРА И ТВОИХ ЛИЧНО. СОДЕЙСТВУЙ ИМ.

Опять повисла тишина. Несколько минут Верховный прислушивался, но Голос молчал. Он всегда внезапно прерывал совещание. Но иногда его молчание означало раздумья. На этот раз продолжения не последовало: аудиенция завершилась.

Глава 3

Чип Ка

Чип Ка просыпался рано. Как только уличные светильники снижали освещение, сообщая о наступлении утра, он открывал глаза. Поворочался с боку на бок и решил вставать: все равно уже не уснуть, а думать лучше стоя. Скрипнула и покачнулась двухъярусная железная кровать, тонкий матрас попытался соскользнуть на пол, но парень подхватил его и вернул на место. Неудобная вещь, в общежитии они спали на голых досках, но дома мама настаивала на удобствах. Впрочем, какие там удобства… Он оглядел комнату в тусклом свете уличных фонарей: зажигать лампу пока не стоило, надо экономить энергию. Клетушка метра три на три, где разместилась кровать, стол со стулом, стеллаж с вещами. Причем эта комната на двоих с отцом. Чип покосился на верхний ярус: папа дышал ровно: спит или притворяется. Мама занимала отдельную комнатку размером с кладовку, где с трудом помещались кровать и тумбочка для вещей. Да, еще у них кухня, совмещенная с коридором. Железные стенки неплохо гасили звук, но отлично проводили вибрации. Когда снаружи проезжали автоматические чистильщики, тряска проникала в каждую комнату. Он прислушался: мама стукнула ложкой в переборку, призывая к завтраку.

Чипка достал линзы из контейнера. Оттянул веки и разместил их в глазах. Моргнул несколько раз. Надел немудреную форму клирика: китель и штаны, зашнуровал сапоги. Все же учеба имела преимущества: у соседей дети не имели своей одежды и донашивали родительскую. На столе мигнул, загружаясь, компьютер. Еще одна привилегия. По ночам он делал домашние задания, свои и чужие. Компьютер достался ему от деда со времен Голодной революции, когда народ растащил склады. После наведения порядка на экспроприированное махнули рукой. Да и кому нужен компьютер? На всю колонию осталось несколько десятков программистов.

Когда он разгерметизировал комнату, сзади послышался скрип кровати: перепад давления разбудил отца. Чипка вздохнул коридорный воздух: кислород ниже нормы, опять мама экономит. Надо бы на ночь открывать переборки, хотя это запрещено правилами: в случае перебоя с подачей воздуха погибнут все. Аварийного запаса кислорода нет, как и у большинства семей в этом районе: не по карману.

Мама варила крупу странного вида, названия которой Чипка не знал. Наверное, выменяла на черном рынке, в официальном пайке такой не было.

– Сынок, ты вовремя, все уже готово, – женщина сняла кастрюлю с плиты и поставила на стол. – Только не знаю, разварилась ли.

– Экономишь? – Сын показал на счетчик электроэнергии.

– Мы еще молодые, как-нибудь разжуем, – улыбнулась мать.

В двери показался заспанный отец, Ли Ман.

– Мыться будешь? – спросила его жена.

– Есть лишняя вода? – хмыкнул тот. – На работе умоюсь, новый лед пришел.

Чипка нырнул в свою комнату, вытащил из рюкзака пластиковую банку с мясом, вернулся на кухню.

– Вот, друзья подарили, – объявил он, вскрывая консервную банку.

– Опять всю ночь сидел за компьютером, делая домашку богатеньким? – поморщилась мать.

– Делал, – согласился он. – От меня не убудет, только умнее стану. А кто не хочет учиться, пусть платит.

Мама понюхала банку.

– Говядина. Где они ее достают?

– Да какая «говядина», – возразил папа, – искусственное мясо с добавками. Коров давно нету. Скоро будем есть «черную тушенку» как бадавии.

– Они наши главные поставщики, – согласилась мать, раскладывая мясо. – Наладили бы с ними официальную торговлю.

– Ага, – пожал плечами Лиман, – сначала торговля, потом гражданство, потом права качать начнут и кончится тем, что только они и останутся. У нас рождаемости нет. И так жмутся к городу, как пыль к одежде, – он положил на стол большие ладони, заляпанные герметиком.

– Рождаемость – это хорошо, но своего производства энергии у них нет, как же им выращивать продукты, кормить детей? – добавил Умник. – Только меня эти разговоры в школе достали, давайте хоть дома о чем-нибудь другом поговорим. Пап, похоже, работы стало больше? – он кивнул на ладони отца.

– Да, – буркнул он. – Бригадир требует аккуратности при герметизации шахт. Зачем? Штольни используются от силы месяц, потом воздух вытесняют пустой породой, и шахтеры идут дальше. Да и работают они в игах. А главное, почти все делают автоматы, им без разницы, есть воздух или нет.

– Может, боятся прорыва углекислоты в город? – предположил сын.

– Весь лед забирают, откуда взяться углекислоте? Да и шахты не в черте города, если газ выйдет в атмосферу, туда ему и дорога. А еще слышал, они проверяют отработанные штольни на утечки. Глупый расход ресурсов. Чего надо бояться по-настоящему, так это прорыва воды. На нижних уровнях нет льда, одна вода. Помню, мой отец мечтал о временах, когда не нужно будет добывать лед, а просто качать воду из-под ног, как на Земле. Мечта исполнилась – льда почти не осталось. А толку-то? Вода не та, не годится для ПК, ядовитая, заливает шахты, еще и углекислота прет из нее. – Он замолчал, выковыривая ножом герметик из складок кожи.

– Как дела в Академии? Чему учат? – спросила мама, снижая температуру на кондиционере. Три человека в тесном помещении позволяли экономить энергию.

Сын ткнул вилкой в странное мясо на тарелке. Никаких мышечных волокон, на ветчину не похоже, скорее на пюре из мороженной картошки – такая же черная густая масса. Химики из Ордена Знаний делали искусственное мясо: смесь бактериальных аминокислот такого отвратного вкуса, что даже специи ее не спасали. Лучше всего она работала в качестве бумажного клея. Эта же «тушенка» пахла странно и незнакомо, но вполне аппетитно.

– Все тому же, «Как управлять», как говорит Ликон, – ответил сын, поглощая тушенку. – Или, как говорит Имба, «Как сохранять жизни людей». Короче, много пафоса, мало практики. Да и я больше сижу на терминалах.

Отец ел мало, с утра у него всегда плохой аппетит. Мать соберет ему обед на работу. Он прекратил бороться с въевшимся герметиком и спросил:

– А что с автоматами? У нас на работе ходят слухи, что скоро вернемся в шахты добывать лед.

– С программами хорошо, но нечего программировать, – откликнулся сын. – Высоких технологий и так было мало, а после Голодной революции поломали оставшееся, сам знаешь.

– Да, когда голод, не до технологий, – кивнула мать, аккуратно выскребывая остатки тушенки засохшей корочкой. – Я слышала, скоро пайки урежут, тогда голод вернется.

Мама Чипки работала там же, где учился ее сын, – в Академии. Занималась уборкой и починкой кислородного оборудования и водопровода. Зарплата мизерная, зато выдавалась натурально, то есть продуктами и водой, а также талонами на кислород. Все жители колонии жались к центру города, Академии, потому что выжить можно было только там. Церковь умрет последней.

– У нас парень работает, он с пустынниками торговал, – сказал Лиман, вставая и одеваясь. – Принес какие-то семена, сеет в забоях. Только ничего не растет, хотя света, воды и воздуха хватает. Не понимаю, как в пустыне это выращивают.

– У нас факультатив по пустынникам, я ходил, слушал, – сказал Чипка. – Говорят странные вещи, что они уже не люди, с растениями симбиоз. Или с насекомыми, никто точно не знает. Или не хотят знать, в Академии разговоры на эту тему запрещают. Кстати, сами они себя называют «бадавии».

– А Имба? Ты рассказывал, что он ездил в торговые экспедиции в пустыню.

– Он сейчас… болен. Да и не разглядывал пустынников. Говорят, они в капюшонах, скрывают, что уже не люди. Майор нашего Ордена заявляет, что надо не торговать с ними, а выжигать их поселения. Типа они во всем виноваты – крадут ресурсы, поэтому не хватает.

Чипка стал собираться. Мать завернула в трансформаторную бумагу по куску хлеба с жиром, стянула пакеты скотчем. Муж махнул рукой, отказываясь:

– У нас хороший обед, видимо, готовят к работе кайлом. Отдай сыну.

– У нас тоже еда хорошая, вот тушенку достаю, – усмехнулся Чипка. – Так что возьми себе.

Мать бережно сунула оба пакета в рабочий халат. В обед придет к сыну, поделится.

Отец глянул на уличные параметры – можно идти без ИГК. Он крутанул маховик выходной двери. Хлынул тусклый свет, засквозило. Родственники быстро выскользнули на улицу, и Лиман захлопнул дверь. В богатых домах имелся шлюз, да и они редко ходили по улицам. Бедные же экономили на всем.

Проход, в который они вышли, по привычке назывался «улицей», хотя на самом деле это был туннель, вырубленный в толще каньона. Когда-то, еще до Голодной революции, улица была настоящая: под ногами земля, над головой – небо, точнее пленка. Можно было свободно дышать без аппаратов. Сегодня по улице без ИГК трудно. Иногда, на праздники, кислород добавляли, но сейчас экономили. Малый Мир, Мир Минимума. Ты живешь на дне и тебе никогда не вынырнуть на поверхность.

Стена каньона уходила далеко ввысь. Насколько хватало взгляда, склон усеивали круглые окна маленьких домов, вырубленных в скале. Перед дверьми – дорожки, соединяющие места проживания колонистов, выше – следующие этажи. Каждую сотню метров дорожки пересекает лестница, ведущая на главную улицу города. По ней до конца не спускались, потому что это означало выйти на поверхность Марса. Но нижние этажи перекрыты, завалены породой от утечки воздуха. Да и нет необходимости – по каменным тропам можно пройти в другой сектор, оттуда – в следующий и так по всей этой стороне каньона. На другую сторону можно пройти только через здание Академии в центре города. Или же рискнуть выйти на поверхность и потом долго искать вход. Среди колонистов была популярна шутка: «Сколько лет назад ты ходил по другой стороне?». Город как будто разделился на две половины: северную и южную.

Семья дошла до лестницы. Отец попрощался – ему вниз, в шахты, а Умник с матерью пошли дальше, в Академию. По мере движения людей становилось все больше. Когда-то здесь ходил общественный транспорт, но экономия поставила на нем крест. Несмотря на мрачные новости, люди не выглядели унылыми. Взрослые в спецовках шли на работу, студенты Академии в форме клириков болтали на ходу, а стайки детей в обносках обгоняли всех, спеша в школу. По дороге Чипка здоровался со знакомыми, а мама обменивалась новостями с подругами. В гости они не ходили, тесные каморки не располагали к встречам, поэтому общались на работе и на улице.