Один в поле… Фантасмагория

Один в поле… Фантасмагория
Олег Ока

Опять борьба добра и зла. Герой не знает, к какой категории он принадлежит, но любовь и зло не соединимы, исключают друг друга. Хотя любовь к ведьме – штука непонятная.

Один в поле…

Фантасмагория

Олег Ока

© Олег Ока, 2018

ISBN 978-5-4490-8123-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

глава 0. Дешёвая распродажа

Это случилось во времена кризиса БАК, когда по причине политических игр вокруг Шушарского адронного коллайдера («СВОЕГО СОБСТВЕННОГО», как его называли в народе) весь мир неожиданно и катастрофически вдруг подрос на целых 4 (четыре) сантиметра. Когда шок от казуса немного сгладился, Егор, тогда обдумывающий нападение на пункт обмена валюты, что на углу улицы Васи Колокольчикова и проспекта Славных Ветеранов, сказал напарнику :

– Теперь я для тебя БОСС, заруби на своём длинном носу. Услышу прежнюю непочтительность, и ты труп, если ты понимаешь, в чём дело.

– Великие пряники! – отозвался Шура Балаганов (это было его прозвище, а настоящего имени не знал никто, включая родителей.) – Дерьма больше на четыре сантиметра! Дерьмо, возвысившееся на полтора дюйма – дерьмо в квадрате!

И, гордый, он ушёл в круговерть пурги на Старо-Невском проспекте.

Егор остался сидеть в пивбаре на Гончарной в полном одиночестве и непонятной растерянности, всё дело, рассчитанное и основанное на двухметровом росте Шуры, повисло неопределённо над финансовой пропастью, а это грозило перспективой унизительного рабства на предприятиях купчинского авторитета Сломанного, который очень не любил должников, объявляющих себя банкротами.

И вот, в самый разгар тяжкого раздумья выросшего до ста шестидесяти восьми сантиметров Егора, из мрачных глубин пивного зала к его столику вышел невысокий (что Егору понравилось) незнакомец в плаще с поднятым воротом, кожаной шляпе и длинной сигарете под крючковатым носом.

– Я, пожалуй, присяду, – процедил он невнятно и поставил на стол свою кружку пива, поднявший глаза Егор с удивлением и негодованием уже увидел визави чёрный верх шляпы и её поля, скрывающие глаза незнакомца.

– Творческий кризис? – процедил нахал. – Можем обсудить.

– Не думаю, – нетерпеливо и с негодованием отверг притязания на его дорогое одиночество несостоявшийся предполагаемый миллионер. – Свои проблемы я решаю сам.

– Интересно. Мне показалось, что утрата напарника повергла тебя в прострацию. Я имею в виду предложить небольшое предприятие, абсолютно не хлопотное, но в ожидаемой перспективе могущее принести желаемые девиденты.

– У меня нет с собой сменной обуви, – упрямо ответствовал Егор, не переносящий резкой смены планов и обстановки. – Впрочем, я готов выслушать. Чисто холодно и абстрактно, не принимая пока никаких обязательств. Без упоминания адресов, мейлов и фамилий. С подписанием договора повременим.

Собеседник поднял тяжёлую кружку и надолго скрылся за ней, между её донышком и полями шляпы на Егора внимательно смотрели острые, жёлтые глаза.

– Ты думаешь, я предложу тебе план, схожий с той дуростью, которой ты так гордишься, но прозорливый Шура Балаганов увидел его окончание в холодном обезьяннике Крестов, и он выбрал верный вариант. Предлагаю последовать его путём, никакой уголовщины и стрельбы из спортивного пистолета.

– Дьявол! – наконец понял Егор и почувствовал холод и окоченение конечностей. Температура тела упала до комнатной, а в баре было довольно по зимнему. – Что ему от меня может быть надо? – он искательно посмотрел по сторонам, как-бы желая отыскать замену своему претендентству в планах незнакомца. В их сторону никто не смотрел.

– Перестань, Егор, ты один и никому не нужен даже в увеличенной ипостаси. У каждого здесь свои перспективы, и тебе в них нет места. Тебе нет места даже в завтрашнем дне, я говорю не о дне Обводного канала, а о дне жизни. Поразмысли. У тебя нет возможностей даже на следующую кружку пива, такова реальность, а я могу расцветить её серость. Угощайся.

С удивлением вдруг Егор увидел перед собой мокрый поднос, на котором стояли две запотевшие пенные кружки и тарелочка с варёными креветками и кучкой тёмных сухариков, обсыпанных перцем.

– Благодарить будешь летом, когда всё закончится.

– Летом! – чуть не закричал Егор. – У меня нет времени даже до грёбаного судного понедельника!

– Время! Вот условность. И тебе не придётся ждать, тебя не будет эти долгие пол-года… Я вижу, внутренне ты уже готов к пертурбациям, что-ж, так и будет.

Егор, уже протянувший руку к морозной кружке, хотел открыть рот с целью поинтересоваться обязанностями и будущей суммой, но незнакомец со стуком поставил свою кружку на столешницу, и Егор, вздрогнув, открыл глаза. Ему всё было ясно, и жизнь на ближайшую вечность казалась расписанной каллиграфическим почерком. Он сидел и неторопливо потягивал густое терпкое пиво. Ему ещё предстояла дорога домой по облитым лимонным светом сугробам Невского проспекта, на Васильевский остров

часть первая

глава 1

Все знают, что Люмиэль Гулливер «…после трех лет бесплодных ожиданий принял выгодное предложение капитана Вильяма Причарда, владельца „Антилопы“, отправиться с ним в Южное море… отплыли из Бристоля 4 мая 1699 года…»

Чем это закончилось, знают также все. Но далеко не каждый может сказать, на кой пёс это ему понадобилось?

Сам Гулливер сообщает о причине двояко: -" В течение шести лет я служил судовым хирургом, …на этой службе я несколько поправил свои дела… Уходя в плавание, я всегда запасался большим количеством книг и все свободное время посвящал чтению лучших писателей…, а высаживаясь на берег, наблюдал нравы и обычаи туземцев и изучал их язык. Благодаря хорошей памяти это давалось мне очень легко…»

В любом случае, поправлял-ли он своё финансовое положение, или изучал этнографию, испытал он много всякого невероятного и противоестественного, и человечеству это ничего ценного и хорошего не принесло. А самого Гулливера довело до полного пессимизма в отношении здравомыслия людского… Я ему так и сказал:

– Лемюэль, скажи откровенно, какой бес тебя потянул в эти странствия? Должен был кому-то? Я понимаю – моряки, это их профессия, другого они не умеют, втягиваются в этот образ жизни, становятся профессионалами… Но ты был опытный врач, у тебя есть дом… Из-за денег? И оно того стоило?

Домочадцы Гулливеровы всё-равно считали его за дурачка, после его возвращения от гуингнов, и нашим разговорам не удивлялись, тем более меня они не видели, и эти его разговоры в угол со стороны здорово были похожи на паранонью. Поначалу он и сам так думал, потом решил, что пути Господни нам не доступны, и на этом успокоился, просто принял меня за данность.

– Не было никакого беса. Простой расчёт. На суше врачей много, и чтобы заиметь свою практику, нужно вложить много денег и труда. А на судне врач то-же, что и капитан, сам себе хозяин, только постоянных подчинённых не имеет. Но и даже капитан, бывает, попадает ему в подчинение.

– Но ведь ты уже из Бробдингнега вернулся состоятельным человеком. Ты мог строить счастье с женой, но твой друг купил тебя лестью, хорошим заработком, и ты бросил жену, как я вижу, прекрасную женщину, любящую тебя, и опять стал искать приключений на ж… на свою шею. Конечно, в записках ты делаешь оговорку, что это страсть к новым впечатлениям, желание изучить мир. И что? Твои записки считают сказками, тебя самого сумасшедшим…

– Ты подменяешь меня сегодняшнего тем молодым романтиком, которые ищут миражи, надеясь, что они лучше того, что составляет нашу жизнь. Сейчас, когда я убедился в испорченности людской природы, мне ничего этого не нужно, только покой и самосозерцание. Люди со временем не меняются, меняется их восприятие жизни и её ценностей.

Сегодня у меня выходной, так я решил вчера, следуя испорченному мнению Гулливера о здравомыслии человеческом, и потому проснулся в семь часов утра. Закурил сигарету, лежал и оглядывал комнату. Телевизор включать не стал, ведь сегодня выходной, день, отданный себе, а значит, пусть и мозги отдохнут. Лежал и смотрел. Переводил взгляд по комнате, начиная от окна, вправо. Книжный шкаф, в котором за стеклом тёмные, академические тома библиотеки, принадлежащей хозяйке. Тёмные, вызывающие неприятие фамилии классиков, большими, наглыми позолоченными буквами: – «Толстой», «Пушкин», «Гончаров», «Тургенев», «Салтыков-Щедрин», «Достоевский», … Быстро мимо, негоже выходной начинать с негатива, с мёртвых, окаменевших, ничего не говорящих имён… Дальше полки с моими книгами… Хемингуэй, Лем, Стругацкие, Экзюпери, Уэллс, Хейердал, Библия… Как освежающий душ после кошмарной ночи, полной теней и пота…

Дальше за коричневой шторой дверь в прихожую, там сумрачно и прохладно. Где-то на кухне уютно капает вода из плохо прикрученного крана. Справа от двери тумба для белья, в которой хранятся мои тряпки; носки, майки, шорты, полотенца… В верхнем ящике всякая чушь и мелочь, вроде проводов от ноутбука, зарядки для телефона, маркеров и гелевых ручек, скотч и изолента, тюбик клея «Момент» и запасные кассеты для бритья… Много чего, и всё нужное, без чего в жизни нет счастья… На тумбе стоит проигрыватель DVD, на нём небольшой телевизор, рядом стопка дисков с любимыми фильмами, «Рэмбо», «Хищник», фильмы Джеки Чана и Брюса Ли, «Охотники за привидениями»… Современные фильмы, снятые последние 3—5 лет я не смотрю, пока не видел ничего достойного… И это всё, что здесь есть, не считая дивана, на котором я живу, и тумбочки, на которой лежат пепельница, пачка сигарет, кружка вечернего кофе и два пульта с телефоном. Телефон – дань привычки и необходимости, я им не пользуюсь, как телефоном, звонить некому, и мне никто не звонит, так что телефон используется только в качестве будильника. Перед диваном небольшой журнальный столик, на котором стоит ноутбук «ASUS», под столиком колодка удлинителя с торчащим блоком питания от ноутбука и зарядкой телефона. Для полноты картины надо упомянуть несколько репродукций на стенах, в рамках под стеклом, изображающие виды Японии с Фудзиямой в разных ракурсах. Окно за сдвинутыми занавесками светится ранним солнцем, шторы я не люблю, они навевают мысли о толстом слое пыли и кладбищенской тишине, и я их сдвинул в стороны, завязал верёвочками. Раньше за шторами висели такие прозрачные белые сетки для собирания пыли, кажется «тюль» называются, я их снял, разрезал вдоль весёлую, небесно-голубую простыню с цветными пятнами, повесил, чтобы солнце глаза не слепило, прятаться мне не от кого, квартира на пятом этаже, и чтобы увидеть противоположный дом, надо подходить к окну. Хозяйка на мои занавески ничего не сказала. Мне вообще повезло с квартирой, недалеко от центра, пять тысяч плюс коммунальные платежи около тысячи, это очень по-Божески. И если даже хозяйке надоест жить у внуков, у неё есть большая комната, сейчас запертая, а тётка она спокойная, не конфликтная, адекватно и дружелюбно глядящая на мир и людей. И коммуналки платить уже надо будет в два раза меньше. Жизнь хороша!

Вам известен, наверное, такой приём в книжках и фильмах, я, подумав, называю его «самопожертвование по акции»? Это означает, что по сюжету главный злодей (обычно, скотина порядочная) захватывает хорошего персонажа (ребёнка, девушку-красавицу, или убелённого сединой старца-мудреца) и кричит, такой: – " Я, – кричит, – сейчас совершу смертоубийство во имя своей злобной идеи, ну, и по причине вообще злобной натуры!» А тут главный Герой, вообще хороший такой молодой человек, выступает вперёд и говорит спокойно – " Ты, чудо-юдо поганое, возьми меня, видишь, я такой крутой, и если ты меня возьмёшь, все будут в восхищении от твоей злобной мощи и правоты. А эту безвинную душу ты отпусти уже, она тебе всё-равно не противник!»

Негодяй, конечно, задумывается, потому что слышит разумную вещь, но он недоумевает, какой резон Герою в этой ерунде и нелепости, потому-что от жертвы безвинной всё-равно пользы, как от козла молока. Но, подумав, юдолище решает, что дело тут, видимо, в природной глупости и недалёкости Героя (качок! что с него возьмёшь!), и соглашается. Я вот тоже всегда в таких случаях чесал затылок, потому что Герою, несмотря на общую ничего себе физическую подготовку, всё-таки нехорошо как-то быть дураком, как с него пример-то брать? Но потом я всё-таки этот приём раскусил, и расчёт Героя понял. Он, ведь, совсем не простачок! И мысли его легко просчитываются. Во-первых, спасённый им таким образом хороший персонаж потом в критическом случае обязательно окажется в нужное время в нужном месте и бросит Герою саблю острую, или, там, запасную обойму к нагану (есть у наганов обоймы? не важно, всё-равно, чего-нибудь бросит, найдёт, чего бросить-то!) Во-вторых, такой геройский поступок заставит призадуматься спомощников вражьих, а стоит-ли им копья ломать за такого негодяя и его негодяйское дело? и в нужный момент эти приспешники плюнут и скажут супостату: – «Да, ну тебя в пень, совсем, голову из-за тебя теряй, низкоморального типа!», и уйдут спокойно восвояси, по домам.

А в-третьих, герой, он ведь соображает, что раз он Герой, никто им разбрасываться не будет, и значит, ему всё-равно, в результате всего, выходить сухим из воды. Ну, сломают ему пару рёбер, мордасы, там, изобьют, так на нём, на Герое, всё это заживает, как на собаке, и даже аппетита не портит, он через десять минут после мордобоя зубодробительного уже на девушку-красавицу залезет, и в очередной раз геройский подвиг совершит. (не зря-же спасал!)

Так что, в случае чего, я конечно, никому свою жизнь, в обмен на чью-либо, предлагать не буду, самому пригодится. И ещё потому, что жизнь, это вам не книжка с фильмом лихим, и тут убивают всех подряд, а герой ты там, или просто прохожий, никого не интересует. И в нужном месте в нужное время хрен кого увидишь, потому что у каждого свои важные, насущные дела, и до геройских подвигов дурацких дела никому нет.

Это я к чему всё развёл? Да к тому, что я человек спокойный, не задиристый, и конфликтовать не люблю. Я люблю жить спокойно, без заморочек, в свободное время включить интересный фильм 20-тилетней давности и ковыряться потихоньку в интернете, всякие глупости узнавать, для жизни совершенно не нужные, и вообще не знаю, кому нужные, тем более, что завтра пишут совершенно противоположное сегодняшнему… Я как-то начал собирать в отдельную папочку эти альтернативные заметки на разные скандальные темы, из истории, науки, литературы… Но потом бросил, потому что понял, что всё это на самом деле даже никому не нужно, и рассчитано драными блогерами за ради вот сейчас схватить пару лайков для рейтингов, и забыть… А рейтинги для них – это деньги рекламодателей. Странно жизнь устроена, всё завязано, всё взаимодействует, одно из другого вытекает, и переходит друг в друга, а в основе всего какая-то ерунда, которая никому не нужна, типа айфона-хрен-знает-какого, который завтра выйдет из моды и сменится другим, чем-то ваще крутым… Ну и так далее. Тоска. Поэтому я даже и не думаю о каких-то там сенсациях, всё это просто чушь и бред, и стоит только, чтобы удивлённо покачать головой и забыть. А звать меня Егор, только хозяйка при встрече во время ежемесячного визита за квартплатой, почему-то горестно кивает и называет Егорюшком (Егорюшка!), хорошо хоть по голове не гладит…

глава 2

Лк 15, 11—32;

– У некоторого человека было два сына; и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую часть имения. И отец разделил им имение. По прошествии немногих дней младший сын, собрав всё, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Когда же он прожил всё, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих…