Госпожа Ягишна

Так и дрыхла она бездыханной, в состоянии близком к клинической смерти, не замечая многоликих шумов мирка за окнами, а воспрянув ото сна по-младенчески бодрой – сразу же испила ноль пять болеутоляющего зелья и выдохнув направилась осматривать обломки.

– Откуда же вы явились ко мне, уважаемые. – задумчиво говорила с обломками старуха, мельтеша ими в кистях и после откладывая по одному в сторону, предварительно помечая цветными чернилами чтобы не запутаться. Таким образом, она решила отсортировать их по важности и степени повреждения, в точности так, как было указано в журнале о космическом кораблестроении, который она любила перечитывать. Совпадение удивительное, но так бывает.

– Точно! – внезапно изрыгнула госпожа. – Где-то журнал лежит, эх, память никуда не годится. В этом она права как никогда – Мнемозина давно оставила её одну.

По-пчелиному побежала в комнату для чтения. В ней полки старого шкафа по сей день забиты нескончаемым количеством научных и технических журналов, нон-фикшн и фикшн полотнами. Пыльное помещение, ничего не скажешь. Сумотошно перебирая журналы и книги, затем раскидывая их в направо и налево, Ягишна вмиг отыскала подходящий, на обложке которого красовался аппарат, больно похожий на найденное “нечто”.

То ли ещё будет, как говорилось. Потому она и схватила в охапку все журналы, с космическими и не очень иллюстрациями.

Вернувшись в аппаратную и по-совместительству спальню, старуха заметила, что кофейный столик слишком мелковат, едва ли на него удалось бы сложить груду журналов и записные книжки, поэтому отодвинула его куда подальше с глаз долой и притащила столище для разделывания туш. Не подумайте, что всё происходящее давалась ей легко, всё-таки она женщина в возрасте. Все эти переносы тудым-сюдым были ещё тем испытанием, но вдохновение поглощающее душу – не на коробок растягивает границы возможного.

Отдраив столище от мух и от кусочков ужина перемотанных с чем-то гадким, госпожа погрузилась на глубину в изучении материала, лишь изредка подбегая с блокнотом к столищу с обломками и записывая что-то невнятное. Тянулось сие действие несколько актов, к тому же посторонним взглядом тяжело было не заметить как она похорошела за работой. Походила она (слегка) на молодую самку богомола в период спаривания, настолько ей интересна вся эта псевдонаучная гиперинтелектуальность. Возможно, любовь к техническим прибамбасом течет по её речным венам. Или же в генах, или в пенном, руки так озябли, тяжело разобрать.

Тем не менее по-черепашьи проползали минуты и по-скандинавски проходили часы; по-атлетически пробегали дни и по-истребительски пролетали недели; а ментально обновленная старуха уже изуродовала своим кривым почерком несколько записных блокнотов и тетрадок. В них поселились всяческие математические формулы и алгебраические вычисления, скопированные из журнала геометрически-архитектурные чертежи, хотя заметно как она их затюнила под потенциал найденных обломков.

Если быть откровенным, то я являюсь чистокровным гуманитарием, поэтому технические и ученые подробности опустим, а лучше выкинем куда подальше и сосредоточимся на личности. Не обессудь, уважаемый(ая).

Вернемся к нашим старушкам.

Подпрыгнула к концу семидневная неделя с погрешностью в пару часов, а госпожа Ягишна встретила её закат, застыв возле столища и задумавшись о высоких материях. Она рассуждала, полагала и взвешивала, направив зеницы обтянутые белками с лопнувшимися капиллярами в одну точку на Ковровском ковре, после чего уморительно оскалилась и торжественно произнесла:

– Эврика! – и на её макушку просочилась винная капля с чердака. Вино было красно-белое, полугорькое и называлось “Эйнштейновское”.

Скупо втягивая снежными шариками кислород, старуха выбежала на улицу со стопкой исписанных листовок. Навалилась гулять глазами по избе, затем обращалась к чертежам, потом снова сверлила властительницу кур и так по спиральному кругу.

Зрительски наблюдая за ней, складывалось обманчивое впечатление, что перед нами предстал самый счастливый человек на земле, утром закодировавшийся и забывший о существование диспансеров. И не скажешь, что вокруг избушки да около марафонит запойная старуха, некогда подающая надежды в университетских кругах, а теперь вынимающая пробки зубами и опустошающая чекушку за два глотка.

– Наконец-то, как раз подходит. – вдруг остановившись сказала Ягишна и несколько раз радостно стукнув о крыльцо кулачком, укрылась в тепле за дверью.

Судя по всему, она завершила чертеж и подобрала правильные пропорции. Дело за малым, так хотелось бы сказать, но не все так однозначно.

Госпожа хоть и была стара и многость не в себе, но годы проведенные за изучением умной литературы в библиотеке, а также несколько посещенных курсов и лекториев не прошли для её разума зря. Методичным склифосовским способом, старуха использовала наработки из журналов и прочей документации, и воспроизвела максимально точную схему для создания четверых двигателей, на основе найденных аппаратных обломков и деталей. Оставалось, либо самое лёгкое или же наоборот наиболее сложное – это воспроизвести самоуверенную задумку в реальный прототип, затем как-нибудь уговорить избушку на курьих ножках модифицировать свои… палки для ходьбы в сугубо продиктованное временем устройство. Как вы уже догадываетесь, задача хоть куда, но когда было просто?

Так и прошелестели календарным листом очередные обороты земли вокруг оси. Они были холодные и теплые, сладкие-низкоградусные и горькие-мозгобьющие. Салон избушки на курьих ножках бесповоротно приобрел вид научной лаборатории, в которой перемешались зловоние сварки и благовоние паленой спиртяги. Старуха практически не клевала носом, отнюдь не под влиянием покинувшего мелатонина, а подпитываясь стремлением предельно точно воссоздать подобие аппарата из художества на обложке журнала, а что она будет делать с ним в итоге – дело плевое и уверенных в себе людей не волнует.

– Итак. – произнесла госпожа Ягишна, вытирая лоб тыльной стороной дряхлой ладони. – Очередной этап завершен, осталось лишь…

Убедить или же принудить избушку попрощаться с курьими ножками и заменить их на большее “нечто”. Эх, назвать это дело плевым язык не повернется, но сама изба повернутся задом может и для старухи откроется кратковременное окно, чтобы вколоть снотворное. “Нет, ужасный план, не сработает как пить бросить”, обдумывала всевозможные варианты старуха, но ничего толкового сообразить не выходило. Казалось, что всё сделанное годится лишь для того, чтобы кануть в лету, но озарение как известно приходит к тем, кто совсем отчаялся.

– Избушк, а избушк! Глянь, чего предлагаю! – ехидно ухмыляясь подошла Ягишна к крыльцу и принялась легонько попинывать по первой лесенке. В правой руке она держала свежо вымытый граненый стакан и покачивала кистью туда-сюда, отчего жидкость внутри болталась, но не выплескивалась. Доподлинно неизвестно, что было в стакане, однако, водичка выглядела аппетитно и заманчиво, как опорожнить живот найдя во сне золотой ватерклозет или после многолетнего монашеского воздержания выпростать из-под скорлупы…

– Ты чего меня будишь ни свет ни заря, старуха? – с нежеланием отворила шторы избушка, и нахмурив брови взглянула на госпожу.

– Да вот приготовила “нечто” особенное для тебя, дорогая. – говорила Яга, и протягивала стакан избушке треморными дланями.

– Интересно… – отвечала изба пожирая взглядом пойло. – Отравить вздумала, карга старая?

– Нет, нет, нет! Приготовила по новому рецепту напиток для души и сама уже испила, да так понравилось, что решила не жлобиться и тебе предложить.

– А ведь выглядит и вправду не типично. – заинтересованно шептала избушка, сжирая взором стакан. – Хорошо, твоя взяла.

Лицо старухи озарилось священной радостью.

– Закуска требуется или нет? – спрашивала изба. Пока ещё на курьих ножках, пускай наслаждается последним мгновением.

– Да нет же, в этом случае по особенному рецепту изготовлено. Булькай хоть с горла и не сощуришься, отвечаю.

Изба послушала и употребила. Искра загорелась в душевном сердце, полезли в чердак мысли о прошлом, да только ненадолго. Буквально пять минут и несколько секунд, как избушка с чердаком окунулась в сонный омут, а Ягишна минут зря не теряла и сразу же помчалась в сарай за болгаркой по куриным костям.

Следующий эпизод придется опустить, иначе особо впечатлительные блюстители и крестьяне могут оскорбиться.

Эное количество часов работы и двести грамм горького эликсира сделали своё дело. Привинтив вместо курьих ножек четыре самодельных двигателя и соединив их проводами с пунктом управления или рулевой, как вам угодно, роль которой исполняет чердак, то есть отдел хранения мозга избы, а точнее голова избушки – дело оставалось за малым.

Подняться в рубку, разогреть движки и отправится в полет к неизвестному. И да, госпожа Ягишна не задумывалась о том, куда держать курс и что делать, если вдруг возникнут проблемы, ей было уже все равно на последствия, ибо сердцем и телом она уже астронавт.

Тадам, готово. Очередное чудо света явилось лесным обитателям, а чуть позже покажется и человекам. Последние вряд ли представляют, как обрадуются увиденному свечению, а как удивится их кожа и лепетать горячо. Как говорится, рано выпить не бывает, а избушка на старухиных двигателях вырвалась из цепких болотных лап и взлетев, отправилась куда чердачьи иллюминаторы глядят.

Зрелище оказалось запоминающимся, как первый поцелуй или первая поездка в бобике. Опадающее древесинной строение, поднимаемое ввысь четырьмя огненными вспышками, лишь слегка напоминавшими турбины космического корабля – ланью разрезало облака и устремившись к свершению пролетало над безнадежной тайгой, оставляя за собой червоточный след.

Лесные существа и мифические зверки не на шутку испугавшись, попрятались в норах и самодельных платинах, но пустив слюну наблюдали из биноклей за летящей в небе избушкой, а птицы летевшие позади увлеченно обсуждали увиденное на птичьем языке. То и дело из-за плотно прижатых к друг-другу елей и пихт пробиралось одно слово – “нечто”, такое название зеваки дали избушке на самодельных двигателях. Так и продолжался полёт жизни госпожи Ягишной, которая фанатично схватив штурвал и крутила им направо и налево. Представьте, кем она себя ощущала, всё-таки правду говорят – полёт окрыляет.

Однако момент триумфа для старушки оказался непродолжительным, ведь к её глубокому сожалению, действие снотворного подходило к концу, а значит близок роковой час, когда изба очухается и попытается ущипнуть себя, но вспомнив что у нее нет рук – разочаруется и смирится, как это зачастую происходит. Спустя несколько пройденных километров в полете – события описываемые выше стали явью.

– Мать твою, старуха, что происходит? – с большим трудом спросила изба у Ягишны, которая в это время крутила рулем. Изба хотела бы покрутить пальцем у виска, но не всем так везет.

– Оставляем след в истории, дорогая. – с гордостью отвечала атлантически похорошевшая старуха Ягишна. Эх, кто бы знал, насколько точны сказанные ей слова.

Вот вспоминаешь о ней и диву даешься, до чего могущественно вдохновляют к свершениям люди, начавшие жизнь с чистого листа.

Всё хорошее имеет свойство заканчиваться, а каждый самолёт когда-то приземляется. Внезапно, когда госпожа решила, что пора завершать рейс дабы перевести дух, она вдруг потеряла управление аппаратом и “нечто” ускорившись до рекордной скорости взяло курс по своему усмотрению. Старуха принялась кричать и бегать взад-вперед, не понимая что же ей делать, но было уже поздно что-либо предпринимать. Сама же избушка вновь потеряла сознание, а может и просто решила немного вздремнуть, так как отчаялась и разочаровалась в себе окончательно.

Тем временем, “нечто” на штурмовых оборотах парило сквозь стаи фрегатов и пеликанов, пролетая над океанской пустыней. Иной раз встречались корабли и паромы с разинувшими рот матросами и юнгами, изредка мимо пролетели пассажирские лайнеры, мальчишка-пилот так засмотрелся на странный летающий объект, что чуть не врезался в маяк с объективным названием “Восторг”.

Впору и дальше описывать приключения госпожи Ягишной, или заняться описанием красот открывшихся за пределами, но история подходит к логическому для планеты завершению.

Эхо спрятанной, но не покинувшей мир холодной войны, пробивалось из темной могилы на яркий свет, но мог ли кто-нибудь предположить, что раскопает её упитанный политиками труп – каких-много алкоголичка, самопровозглашенная профессорша, или же повседневная госпожа Ягишна и её избушка на самодельных двигателях.

Оказалось, что “нечто” летело к охраняемым границам кем-то соединенных штатов, и конечно же, незамеченным для них неопознанный аппарат чудаковатого происхождения оказаться не мог в принципе, но удивить центр внешней разведки и противовоздушной обороны у госпожи получилось.

Другими словами, сидящие на ветвях управленческого Олимпа, начальники с пузом выпирающим из-под шинелей, тщательно рассматривали размытые снимки неопознанного летающего объекта, к сожалению, для мира или к его освобождению, приняли избушку за новое иногосударственное оружие замаскированное под ветхозаветное дореволюционное здание и…

… и открыли огонь по ней из всех снарядов и орудий, превратив избу на самодельных двигателях в древесную груду, обвешанную алюминием и чем-то аэрокосмическим. Не выдержав унижений, она упокоилась где-то на глубине Марианской впадины.

Синхронно с падением женской версии Икара, молодой и неопытный офицер заснувший на ночном дежурстве где-то возле ракетных шахт в неизвестной области, услышал тревожный сигнал и на радаре заметил множество точек, подбирающихся к государственному воздушному пространству. Отдавшись аффективному страху и вспомнив, что потерял смысл в жизни в связи с уходом из страны пунктов быстрого питания – сощурив глаза хаотично потыкал по клавишам и залепленные пылью и паутиной пусковые установки распахнулись и отправились в последний путь.

А что было дальше, думаю, вы и сами догадываетесь.

Так и закончилась загадочная история Госпожи Ягишной и избушки на курьих ножках. Так и подошла к концу история человечества. Так и завершился путь аппарата “Нечто”.