И «жизнь земная» – так зовётся чудо,
И всё берётся в мире ниоткуда,
И всё потом уходит в никуда,
И все науки – это ерунда
Без искренней и прочной нашей веры,
Что примиряет вечно нас с собой.
А что религии? Они – химеры!
Одарены с рожденья мы судьбой.
В свой гений, может, всем нам верить надо?
Лишь только в этой вере нам отрада.
Мир – пыль в круговороте вещества,
А мы на древе жизни лишь – листва.
Средь атомарных разных завихрений
Жизнь – это просто хаоса цветок,
Одно из многочисленных явлений,
Что смоет в бездну времени поток.
Он думал: «Вот и я как всё не вечен»,
В тот час когда рентгеном был просвечен,
И мельком череп свой увидел он,
И был как Гамлет видом удивлён.
Жизненный опыт
Кто в жизни смог из нас, не знаю,
В дерьмо во тьме не наступить.
И Павел наш, ища признанья,
Хотел других не хуже быть.
И в иерархии фальшивой,
Где вождь картавый и плешивый,
Он, оказавшись, как в дыму
Не мог понять, чего ему
Искать среди жуков навозных,
Что в банке борются за власть,
Плетя интриги, строя козни,
Рискуя их же жертвой стать.
И, бывший бард и пересмешник,
Лишь он единственный был грешник
В той шайке бешеной «святых».
Но нет давно его средь них.
Он думал, что способен будет
Зло переделать изнутри,
Но ошибаются все люди —
И кто просты, и кто хитры.
Так, трансформации партийной
Он не дождался, в грязной тине
Жить и барахтаться устал,
И притворяться перестал.
Карьеру делать было тошно,
Что думаешь, не говорить,
Чтоб не сказать чего оплошно,
В поступках осторожным быть,
Идей гнушаться европейских,
Молчалин с мудростью житейской,
В неписанных законах спец,
Естествен тут, пусть и подлец.
Пропорция средь нас привычна
Циничной части к остальной.
Когда б ы были все циничны,
Мы все бы вымерли давно.
Неандертальцы -те, быть может,
Не знали сантиментов тоже,
Так что же, где они сейчас?
Есть, к счастью, «лохи» среди нас.
Для циника всегда так просто
Устроить жизнь за счёт других.
Мир этот словно бы и создан
Был специально для таких.
Нет справедливости, конечно,
И циники всегда успешны,
Цинизм хоть Павел не любил,
По-русски он разумен был.
И если раньше жил как инок,
То ныне денег он хотел.
Росли потребности, но рынок
В те годы быстро опустел.
И он одну имел заботу:
Побольше денег заработать
Не так, чтоб что-то накопить,
А зарабатывать, чтоб жить.
Вернувшись в город, он находит
Всего на свете дефицит,
В труде пустом проходят годы,
И призрак нищеты висит.
Но он в бездействии воспитан,
И хоть замучен бедным бытом,
Он жизнь не может изменить
Не зная, как иначе жить.
Евгений, помните, за дядей
Подушки ехал поправлять
И Павлу тоже было надо