Антикварный магазин в Дубулты. Библиотека журнала «Вторник»

Пока я смотрю по сторонам и размышляю, резко открывается дверь. Я невольно вздрагиваю. Через секунду понимаю, почему дверь так резко распахнулась. Инесе толкнула ее ногой. Иначе сейчас не может. В руках держит большой, также антикварного вида поднос. На нем пузатый небольшой чайник, чашки под стать ему. На тарелках – нарезанный хлеб, сыр. Еще йогурты и большое блюдо с каким-то салатом.

– Извини, что заставила ждать, Вся еда на кухне, я там ем.

– И поели бы там. Неудобно доставлять тебе лишние хлопоты.

– Гости всегда приходят в эту комнату, – объясняет Инесе.

Она, видно, строго придерживается традиций своего дома. И уже накрывает на стол.

– Я не знала, что буду вечером не одна. Знала бы, приготовилась.

– Того, что ты принесла, более чем достаточно. Тем более я насильно взял тебя на руки и принес домой.

– Сначала насильно, а потом я привыкла, даже понравилось, – она весело стреляет глазами в мою сторону, разливая чай.

Пока она занята, снова смотрю в окно на склоняющееся вниз между соснами солнце.

– Как же красиво! – вырывается у меня.

– Да, я часто смотрю закат. Теперь больше отсюда, раньше гуляла допоздна, – отвечает Инесе.

Говорит это с грустью. То и дело в ней прорывается печаль. Чувствую – хочет отвлечься, сразу приступает к еде. А я пока не могу. Не верится, что у нее дома. Всего каких-то часа два тому назад шел по берегу, сомневался, согласится ли она пройтись со мной. Так быстро все получилось…

– Мне интересна обстановка комнаты, вид из окна, прежде всего, из-за тебя, – признаюсь ей.

– Причем здесь я? – удивляется Инесе.

Она увлеклась салатом, ест быстро. Чувствуется, проголодалась. Теперь прерывается.

– Ты здесь выросла, твой дом, все это место отчасти сформировали тебя. А ты мне нравишься.

– Я знаю, – тихо, с хрипотцой, говорит она.

– Наверное, обстановка дома собиралась из поколения в поколение?

– Да. Мы все любим старинные вещи… Иногда слишком.

Она замолкает. Кажется, задумалась о чем-то своем.

«Мы», это, конечно, она, ее отец, прадед, которого упоминала. Не понимаю только, что она вложила в свое «слишком», прозвучавшее очень невесело.

Инесе снова заметно грустнеет. Я стараюсь разговорить ее, перевожу беседу на магазин. Тема благодарная, он, судя по всему, занимает большое место в ее жизни.

Я сделал правильный ход. Инесе оживляется. Охотно рассказывает, где и как покупает старинные и не очень вещи. Оказывается, она ездит для этого не только в Ригу, но и в маленькие городки Латвии. Порой заезжает в Эстонию, Литву, даже в Польшу. Специально для этого полгода тому назад купила машину. Шведский «Сааб». Ему уже почти пятнадцать лет. Но состояние отличное.

Некоторые вещи Инесе отвозит на реставрацию. Тоже целая наука. Специалистов не так много, у каждого настоящего свой профиль.

И еще она хорошо разбирается в тех, кто заходит в магазин. Сразу видит настоящего покупателя.

– А обо мне ты что подумала?

– Понятно, что тебе интересно, но покупать ничего не будешь, не за этим приехал.

– И все?

– Нет, конечно. Не сразу, но думала и другое, и сейчас думаю.

Инесе ласково смотрит на меня. Она не очень многословна. Настоящая северянка. Хотя внешне не этот тип.

– А я подумал о тебе, что ты очень необычная.

– Просто тебе кажусь такой.

Она внимательно глядит на меня. Пожимает плечами.

– Нет, необычная, – настаиваю я. – Посмотри, сколько в тебе разных кровей. Непременно должно было получиться что-то особенное.

Она улыбается. Комплимент принят:

– Если честно, даже не знаю, кто я по национальности. Считаю себя гречанкой, потому что вырастил отец. Он считал себя греком, хотя этой крови в нем не так много. Но думаю я на русском языке, потому что отец на нем думал и говорил. Ну и греческий, конечно, знаю. Но латышский мне тоже родной, он мамин, в городе больше разговариваю на нем. Латыши все уверены, что я и есть латышка. Удивляются только, что фамилия на латышскую похожа, но звучит странно.

– А какая у тебя фамилия?

– Отцовская, конечно, греческая. Иванидис.

Замечаю про себя: носит фамилию отца. Наверное, не была замужем.

– Русские, – продолжает Инесе, – думают, что я тоже русская, но вышла замуж за латыша, ношу его фамилию. И еще во мне есть немецкая кровь, правда ее совсем чуть-чуть.

– В тебе многое смешалось. У меня все проще.

– Нет, – не соглашается Инесе. – Ты русский и вырос в России, а в Латвии чувствуешь себя как дома. Кстати, а чем ты в Москве занимаешься, кем работаешь?

– Аналитиком в банке. Уже девять лет.

Удивительно дело, она не пытается выяснить, в чем заключается моя работа, не задает вопросов, как многие другие, не имеющие представления, чем занимаются аналитики. Инесе это тоже вряд ли известно, но она спрашивает совсем другое:

– Устаешь, наверное?

Эта фраза звучит скорее как утверждение.

– Да, очень, – признаюсь я. – А почему ты так решила?

– Выглядишь усталым. И нервный. Ничего, сейчас здесь отдохнешь. Хорошо, что приехал на четыре недельки. Жаль, не поплаваешь. Для тебя холодно, не июль.

– А мне это и не нужно. Погуляю везде, съезжу в Ригу, в Тукумс. Помнишь, я тебе говорил, прадед там родился?

– Конечно, помню.