Альберт Уношев женился.
Вообще-то ему давно пора было жениться. Вот уж год, как он окончил школу…
23 августа 1991 г., г. Санкт-Петербург
Мужской разговор
Он сидит на оранжевом пластмассовом горшке, крепко охватив свою голову ручонками, и ожесточенно смотрит на паучью сеть трещин, расползшихся по бледно-голубой плитке на полу. Из крана уныло капает светло-коричневая вода. Я сижу на корточках напротив открытой двери ванной, опершись спиной о стену с тонкими бумажными обоями, и читаю длинную статью одного ученого доцента в книжке с бесцветной, мягкой обложкой. Чтобы удобнее было читать, я то и дело тру кулаком между страницами.
Над нами горит бра из фальшивого хрусталя: вчера была зарплата, и я, наконец, сменил перегоревшую лампочку, – порядочно света проникает из коридорчика в ванную: между мною и им – два неспешных шага.
Что, не получается? – спрашиваю я, отведя взгляд от книги.
Он отвечает не сразу.
– Я знаю, почему люди умирают.
– Почему же?
– У них кончаются все какашки.
– Что-что?!
– Все когда-нибудь кончается, сам же говорил! – он всегда обижается, когда ловит меня на противоречии. Теперь я отвечаю не сразу.
– Какашки не кончаются никогда.
Он в удивлении складывает руки на коленках.
– Значит, и люди никогда не умирают?
– Понимаешь, все умирают и думают, что умерли по-настоящему, а на самом деле – понарошку. Но об этом я тебе в следующий раз расскажу, понял?
Он умоляюще смотрит на меня.
– В следующий раз, – я уверен, что мой тон не оставляет ему сомнений.
Он встает со все еще пустого горшка и в задумчивости прохаживается взад-вперед по ванной: три шажка в приспущенных штанишках до раковины, три обратно.
Наконец я, умилившись розовым кружком на его попке, с улыбкой говорю:
– У тебя сзади, как будто крокодил укусил.
Он прищуривается и с улыбкой спрашивает:
– А тебя что, крокодил кусал?
– Да, – говорю. – Кусал. Вот в то же место… В Африке.
– Когда? – с неподдельным интересом спрашивает он.
– Ну, тебя еще на свете не было.
– Больно? – с сочувствием осведомляется он.
– Не то слово, – с тяжелым выдохом говорю я и кладу книжку на пол.
– А зачем?
– Х-м, – хмыкаю я, в смысле: «Что же здесь непонятного?!» – Съесть хотел!
– А почему кусал, а не ел?
– Понимаешь, крокодилы сразу никого не едят. Они гурманы.
– Кто-кто?
– Ну, любят вкусно поесть. А для того, чтобы было вкусно, они любого, кого схватят, тащат в реку. Вот схватили барашка или какую-нибудь антилопу пожирнее и пятятся с нею к реке, чтобы утопить.
– Зачем?
– Ты суп любишь?
– Молочный, – стыдливо отвечает он.
– И крокодилы суп любят. Только не молочный, а мясной. А варить им где? Ну где, где?
Какое-то время он напряженно думает. Затем сникает, как плохой студент на экзамене… Бедняжка, он еще никогда не был в Африке! Пожалев его, я продолжаю:
– Ну так вот, варить им суп попросту негде. Потому они и тащат свое мясо на дно, чтобы оно хотя бы отмокло как следует. Заодно ждут, пока аппетит совсем разыграется. Потом уже только обедают.
Вдруг он вспоминает, что крокодил в Африке схватил меня за…
И быстро спрашивает:
– Так крокодил думал, что ты мясо?!
– Конечно. Многие думали, что я мясо.
Последнюю реплику он пропускает мимо ушей.
– А дальше что?
– Я обернулся и стал на него ругаться.
– Как?
– Паразит! – кричу, – Сатрап! Кровопийца! С ума сошел! Отпусти! – а он тащит и тащит себе. – Тут я вспомнил, дурья башка, что крокодил-то он африканский и по-русски ни бельмеса не понимает. Тогда я перестаю ругаться, поворачиваю голову в сторону, делаю вид, что высмотрел что-то интересное, и говорю ему по-африкански: «Слышь, браток, смотри, какой там ягненочек! Да вон он, слева!» Косить глазом он не умеет, поэтому разжимает челюсти и поворачивает морду в сторону. А она у него дли-и-нная. Мне того и надо! Не успел он свою башку влево довернуть, как я уже в самые джунгли убежал.