Домой, в Советский Союз!

– Если мы надумаем отведать местного пива, то следуя логике данного времени… – Малюта принялся размышлять вслух. – …Имею в виду, конец восьмидесятых прошлого столетия. То нам предварительно следует обзавестись плотными полиэтиленовыми пакетами.

– Это ещё зачем? – удивился я.

– Как это зачем? Ты вспомни, с чем мы обычно ходили за разливным пивом во времена нашей молодости?

– С трёхлитровыми банками, канистрами, бидонами.

– А если нет ни первого, ни второго, ни третьего?.. – не унимался Женька. Причём, не дав мне произнести и слова, он сам принялся отвечать на свой же вопрос. – …Вот тогда мы и приобретали плотные целлофановые пакеты. Ставили один в другой и в образовавшуюся ёмкость заливали до четырёх литров пива. Правда, у этой тары был свой, весьма значительный недостаток. Пакеты с пивом должен был непременно кто-то держать в вертикальном положении. Иначе, пакет мог завалиться на бок и пиво просто-напросто разольётся на пол. Помнишь, как однажды вечером, мы заглянули к тебе в заводской комитет комсомола, именно с этими самыми пакетами? Литров двадцать у нас тогда было. Как Серёга решил повесить их на спинку стула, совершенно не предполагая о том, что вес пива может запросто опрокинуть стул… Именно эта катастрофа тогда и произошла.

– Конечно помню… – усмехнулся я, почесав затылок. – …Целое море пива! Дня три, после того несчастья, от моего кабинета разило жутким запахом алкоголя. Однако, Жека… Боюсь ты не прав.

– В чём именно?

– Ты сейчас вспомнил времена Перестройки. То есть, конец восьмидесятых, времена Горбачёвского сухого закона. Водка у таксистов; пиво в диких очередях; набирали его в любую попавшую под руку тару… – напомнил я Женьке. – …Однако те времена не очень-то и соотносятся с таким понятием как «Советский Союз». Судя по тому, что нас нынче окружает, то мы вернулись не в конец, а в начало восьмидесятых… Если не раньше, не в середину семидесятых. Потому и проблем с алкоголем здесь не должно быть. Пиво, как разливное, так и бутылочное, тут должно быть не только в свободном доступе, но и в любом маломальском магазине.

– Что ж, пойдём, прогуляемся. Заодно определимся: в каком времени мы очутились и кто из нас нынче прав.

Чем дольше я здесь находился, тем больше и больше мне здесь нравилось. По дороге нам попалась сберегательная касса, Дом пионеров и школьников, Станция юннатов, столовая, а так же прокат, в витринах которого были выставлены телевизоры, палатки, холодильники. Нет-нет, всё это оборудование было вовсе не из прошлого века. Выглядело вполне современным. Правда, вместо привычных импортных логотипов, типа LG, Samsung, JVS или Philips на технике значились отечественные названия: Рубин, Рекорд и Спутник.

Хотелось идти всё дальше и дальше, заглядывая в каждый закуток, подмечая каждую мелочь, которая пусть и косвенно, но могла связать нас с нашей молодостью. К счастью, таковых мелочей тут была масса. Из них, из этих самых элементов единого целого, фактически была соткана вся окружающая нас действительность. Впору было искать вовсе не совпадения, а скорее хоть какие-то отличия между тем, что мы видел и тем, что осталось в наших воспоминаниях, связанных с самой лучшей порой нашей жизни.

– Эх, Юрка-Юрка!.. – к концу прогулки, когда мы были уже основательно опьянены всем тем, что нас ныне окружало, Женька вдруг разоткровенничался. – …Большая часть моей жизни уже прожита. И вроде бы, грех жаловаться на судьбу. Как-никак, а живу я в определённом достатке, могу позволить себе гораздо больше, чем многие из моих соотечественников. А вот в душе, чего-то не хватает. Нет удовлетворения, что ли. Будто бы прожил я свою жизнь вовсе не так, как должен был. И, пожалуй, именно здесь я вдруг всерьёз задумался о том, что было бы с нами, со мной, если бы не было этой грёбаной Перестройки.

– У тебя бы не было ресторана… – усмехнулся я, толком не понимая, о чём хочет мне сказать Малюта.

– Вот именно. Моя жизнь сложилась бы совсем иначе. Я бы не замарался в криминально-сомнительных делишках, не участвовал бы в отмывании денег, не было бы и иного, о чём мне порой стыдно вспомнить. А самое главное, что-то подсказывает мне, что жизнь свою я прожил бы намного интересней и насыщенней. Я бы полностью реализовал себя в нечто ином.

Знаешь, Юра?.. Я многое поведал на своём веку. Каждый год отправлялся в тот или иной уголок нашего земного шара, объехал едва ли не полмира. Всё искал некой экзотики, земного рая. При этом вовсе не подозревал о том, что ездил я вовсе не туда, не там искал душевного умиротворения. Всё это было значительно ближе… – выдержав небольшую паузу, будто бы давая мне понять, что сейчас он будет говорить на несколько иную тему, Женька продолжил. – …Теперь я уверен в том, что Валентиновка не аттракцион. Это реальная жизнь. Люди, которые нас сейчас окружают вовсе не костюмированная массовка, не артисты и не голографические персонажи. Они живут своей жизнью, правда, в иной эпохе. В ином (отличном от нашего) измерении. В подобное невозможно поверить и, тем не менее, так оно и есть. Дружище, я завидую этим людям, самой чёрной завистью…

Всё бы ничего, однако, перед самым возвращением в гостиницу, меня несколько отрезвил один не очень-то и приятный момент, невольным свидетелем которого мы стали, заглянув в один из продуктовых магазинов.

То был обычный магазин, в целом ряду себе подобных, с полным отсутствием каких-либо рекламных зазывалок, плакатов, вычурных вывесок и тому подобного. Лишь скромный прямоугольник режимки с надписью «Продукты». Да и внутри магазина наблюдалась достаточно привычная для советских времён ностальгическая картина с полупустыми полками и парой очередей, человек этак в двадцать. Похоже, было на то, что совсем недавно здесь выбросили какой-то дефицит, за которым тотчас и выстроилась людская вереница.

Казалось бы ничего особенного. Однако внутри этого самого магазина мы так же застал и кое-кого из своих бывших одноклассников: Мишку Лохновского; Сашку Каржановского; Светку Иванову и Серёгу Дормачёва. Ещё с автобуса они были подшофе. Здесь же ребята подкупили пару бутылок водки и что-то из закуски. Однако дело тут было вовсе не в алкогольном подпитии. Данная четвёрка стояла сейчас в сторонке и, не стесняясь, указывая пальцами в сторону очереди, дико ржала. Дескать, вот вам и все прелести социализма. В то время как обычные жители Валентиновки, находившиеся сейчас в магазине, испытывали по данному поводу определённый дискомфорт и неловкость.

Я тотчас же вспомнил крайне схожую сцену из своего детства.

Когда мне было лет двенадцати, мы с родителями отправились в Литву, одну из пятнадцати союзных республик. В Вильнюсе жили наши близкие родственники. Транзитом мы посетили столицу город-герой Москву. Между Казанским и Белорусским вокзалами, в нашем распоряжении было около двух часов. За это самое время мы успели побывать на Красной Площади и заглянуть в один из столичных продуктовых магазинов, дабы подкупить провианта для продолжения нашего железнодорожного путешествия.

Родители заняли очередь к одному из продуктовых прилавков в тот самый момент, когда в магазин едва ли не ввалилась группа англоязычных туристов. Эти сытые, отвязные и холёные молодцы, лет под двадцать пять – тридцать вели себя крайне шумно, очевидно пытаясь привлечь к своим персонам как можно большее внимание. При этом они принялись фотографировать людей в очередях, что-то бесцеремонно обсуждать, дико хохотать, непрерывно указывая в нашу сторону. Складывалось полное ощущение, что эти янки чувствовали себя здесь полными хозяевами жизни. В их манере поведения сквозило полнейшее превосходство над нами. Мы были для них людьми второго сорта, субъектами из-за «железного занавеса», потому и могли они вести себя так нагло и пренебрежительно. Без особого риска берусь предположить, что именно так они вели себя не только в нашей стране, а и по всему миру, как в прошлом веке, так и в нынешнем.

И если тогда в свои двенадцать, мне отчего-то было стыдно за себя, за нас, за русских; то теперь мне было очень обидно за своих бывших школьных товарищей.

Да, мы обрели кое-какие свободы, которые позволили нам быть более раскованными. Однако данное обстоятельство вовсе не давало нам права унижать иные порядки, иное мировоззрение или иные ценности.

– Вы чё творите? Ведёте себя, как последние придурки… – прикрикнул на наших общих друзей Малюта. – …А ну, проваливайте на хрен.

При этом он ещё и пару раз толкнул в спину особо ретивых Лохновского и Дормачёва, направляя тех к выходу.

И вновь я почувствовал в душе некую неловкость. На сей раз от того, что это сделал вовсе не я, а Малюта. Причём, Женька вышвырнул пьяное хамло без каких-то там сомнений или неуверенных колебаний, как собственно и должен был поступить любой нормальный человек. После чего, он ещё и извинился за своих друзей, обращаясь к тем самым людям, которые молча наблюдали за всем происходящим.

Глава 7

Обед в гостиничном ресторане, чем-то мне напомнил обеденный комплекс заводских столовых, образца восемьдесят третьего – восемьдесят пятого года прошлого столетия. То есть, такой же сытный, разнообразный и достаточно сбалансированный. Ну, и отдельный комплимент следует отдать вкусу каждого из тех блюд. Вот уж действительно, без каких-либо изысков, заморских деликатесов или пищевых добавок, великолепный вкус и аромат может быть создан из самых простых и при этом натуральных продуктов.

– Ну, и как вам местная кухня?.. – поинтересовался Малюта, уже на выходе из ресторана. – …Интересуюсь с чисто профессиональной точки зрения.

– Обалденная!.. – поглаживая свой живот, ответил ему Зайцев. – …Женька, между прочим, кое-что из предложенных нам сегодня блюд, и тебе не лишним было бы взять на заметку.

– В моём ресторане такое жрать точно не будут. Во-первых, у нас это будет дорого, потому как порции чересчур большие. Во-вторых, как это не покажется странным, но в городские рестораны люди просто покушать не ходят. В наши заведения приходят за зрелищем, развлечениями и экзотикой. Потому и блюда должны быть наворочены самыми разнообразными, подчас абсолютно несовместимыми и совершенно бессмысленными ингредиентами. Ну, и в третьих, вновь повторюсь. Порции должны быть небольшими, чтобы клиент мог заказать что-то ещё. Как не крути, а спрос диктует предложение.

Далее, как собственно и было обещано, мы отправились на экскурсию в местный музей. Довольно-таки занудное мероприятие и вместе с тем достаточно познавательное с точки зрения получения кое-какой недостающей информации. Особенно в зале с материалами (вы не поверите!) об истории КПСС. Лично меня здесь интересовал период 90-х годов, когда вся страна ринулась в дикий капитализм, в то время как отдельно взятые районы нашей необъятной России умудрились сохранить былой, проверенный десятилетиями уклад жизни.

В ответ на мой вопрос относительно вышеозначенного, музейный работник прочёл мне целую лекцию о нескольких равновероятных векторах течения нашей истории, в которой Китайский вариант вышел наиболее успешным. А так же о том, что рано или поздно, сама историческая логика должна вернуть Россию в лоно социалистического будущего. Причём в этом процессе оздоровления, вовсе не планируется каких-либо революционных событий. Переход обедневших, разорённых и исчерпавших свои внутренние ресурсы территорий под юрисдикцию более развитых и успешных районов (таких как нынешняя Валентиновка) будет необратимым, постепенным и естественным.

Признаться, многого из тех объяснений я так и не понял, однако речь экскурсовода была настоль уверенна и убедительна, что мне ничего не оставалось, кроме как поверить в неё, без каких-либо дополнительных пояснений и доказательств.

К слову сказать, моё нынешнее непонимание легко объяснялось тем простым обстоятельством, что не очень-то и внимательно я слушал музейного гида, постоянно отвлекаясь от его логической линии мыслей.

Как не покажется это парадоксальным, странным или того хуже невероятным, но предметом моего отвлечённого внимания стала весьма привлекательная особа. Она прогуливалась по музейным залам вместе с нашей группой, прислушиваясь к заученному тексту экскурсовода. На вид ей было около двадцати пяти или быть может чуть больше. С самого первого, едва ли не мимолётного взгляда, брошенного в её сторону, я выделил её среди прочей людской толпы, потому как была она чертовски привлекательной.

То ли предстоящая двухнедельная свобода от супружеских обязательств, то ли навалившиеся ностальгические воспоминания, невольно вернувшие меня в мою былую молодость, а быть может и ещё что-то – вдруг заставили меня оглядеться по сторонам и заметить вот это прекрасное создание. На протяжении всей экскурсии, я не сводил с неё глаз. Таких красавиц барышень я в своей жизни, похоже, ещё не встречал. Пожалуй, именно так и случается любовь с первого взгляда. В то время как подойти к прекрасной незнакомке я так и не решился. Да, и с чем, собственно, подходить? Что я мог ей предложить, кроме короткого знакомства, ужина в ресторане, вечерней прогулке или, того хуже, одноразового секса?

Нет-нет, она была вовсе этого не достойна. За столь нежными и обворожительными представительницами прекрасного пола необходимо очень долго ухаживать, совершать мужские поступки, периодически добиваясь от них хоть какого-то к тебе снисхождения. Увы, но подобным временем и свободой я вовсе не располагал, потому и не было смысла пудрить мозги ни ей, ни самому себе в притворных обещаниях чего-то большего. Если я и мог чего-то себе позволить, так исключительно визуальный контакт, ну, и прочие сугубо воображаемые вольности. Более того, покидая выставочные залы, я даже не попытался обернуться, опасаясь поймать её встречный взгляд, тем самым навсегда оборвав всякого рода надежды.

Оказавшись вне стен музея, мы вдруг столкнулись с нескончаемым людским потоком, шествующим по центральной улице. Помниться, нечто подобное я наблюдал в своей молодости, когда на примыкавшие к нашим дворам заводские проходные рабочий люд спешил на смену. Как позже выяснилось, здесь была примерно та же история. На нескольких местных предприятий закончилась дневная смена и рабочие покинувшие территории промышленных производств, отправились теперь по своим домам. Той тишины, которой я восторгался ещё до обеда, уже не было и в помине. Множество голосов, разговоров, шум ходьбы сотен ног, мгновенно заполнили весь объём улицы.

И тут в мою голову вдруг пришла достаточно занимательная мысль: а в нашем Омске, ещё кто-то работает, если на городских улицах хоть утром, хоть в полдень, хоть вечером, наблюдается примерно такое же столпотворение и людская разноголосица, которая ныне меня окружала?

После ужина (не менее плотного и питательного, нежели сегодняшний обед) я вновь попытался связаться с супругой. И вновь безуспешно.

Предельно уставший от эмоций прошедшего дня, к тому же с непривычки испытывая тяжесть в области желудка, я предпочёл провести остаток вечера в тишине и покое своего гостиничного номера. То есть, просто отдохнуть в полном одиночестве. Так собственно я и поступил.

Уже, будучи в номере, я включил телевизор и, расположившись на кровати, принялся изучать ассортимент предлагаемых мне телевизионных каналов. Таковых было не так уж и много, порядка двадцати. В основном это были российские информационные, детские и развлекательные каналы нейтральной политической ориентации, а так же пара-тройка откровенно прокоммунистических программ, таких как «Обком» и «Партком». Плюс несколько телеканалов, транслирующих повторы прошлых лет. Одно их название говорило само за себя: «Ностальгия»; «Ретро»; «Былое». Пощёлкав кнопки, я остановил свой выбор на просмотре старой доброй комедии «Джентльмены удачи». Однако не прошло и четверти часа моего фривольного времяпрепровождения, как в дверь номера постучали. Пришлось подняться и открыть дверь.

На пороге стоял Сашка Каржановский.

– Юрка, минут через десять подтягивайся в мой, 323-й номер. Будут все наши. Встретимся, побухаем, обменяемся впечатлениями.

– Хорошо, я подумаю… – ответил я, прикрывая дверь. – …Но скорее всего, я не приду. Просто чертовски устал.

Хоть и была данная затея крайне заманчива (не так уж и часто мы встречаемся, да и было нам нынче что обсудить), тем не менее, я твёрдо решил остаться в номере. Потому и вернулся на кровать, устроившись в прежней позе. Было бы мне лет восемнадцать, уж будьте уверены, я бы рванул в Сашкин номер, забыв о всякой там усталости. Однако в свои нынешние пятьдесят с хвостиком… Короче, я предпочёл никуда не ходить.

Однако минут через десять в дверь вновь настойчиво постучали. Абсолютно уверенный в том, что за мной повторно пожаловал Коржик, я открыл дверь уже готовый послать того к чёртовой матери. Но на пороге номера стоял вовсе не Сашка. Это был совершенно незнакомый мне мужчина тридцати – тридцати пяти лет. Худой, высокий, с заискивающей улыбкой. Поначалу мне даже показалось, будто бы, по ошибке в мою дверь щеманулся, как это сейчас принято говорить: «солнечный ребёнок», а по-простому: рядовой полудурок.

– Позвольте войти? – поинтересовался незнакомец и, не дождавшись ответа, он ловко проскользнул вовнутрь номера.

– Кто вы? И чем собственно я обязан?.. – моему негодованию не было предела. Мало того, что этот, неизвестный мне тип вторгся на мою личную территорию, так ещё и сделал он это крайне бесцеремонно.