Исправляя переисправленное

– Нет никаких целей, поводов для опасений и злых умыслов. – усмехнулся собеседник. – Не уж-то ты не допускаешь мысли о том, что один цивилизованный и адекватный человек может пригласить к себе в гости иного разумного человека? И просто так с ним пообщаться.

– Тогда к чему был нужен весь этот шантаж?

– Я не понимаю, о каком шантаже идёт сейчас речь. Я поговорил с твоей женой и передал ей свою визитку. Ещё раз повторю, здесь не было ни тайн, ни угроз, ни какого-либо обмана. Всё по-честному.

На уровне некой интуиции быстро сообразив, что самая большая опасность, связанная с выдуманным мною летальным исходом уже позади, я устроился поудобней и потирая всё ещё ноющий затылок, потихоньку начал брать себя в руки.

– Ты, кстати, «вмазать» не желаешь? – мужчина вдруг обратился ко мне с неожиданным предложением.

В ответ я отрицательно мотнул головой.

– Хочешь-хочешь. – лукаво усмехнулся бородач. – На столе графин с водкой. С хорошей водкой, а не с тем дерьмом которое ты регулярно хлещешь. Там же на столе фрукты на закусь. Оттягивайся, пока предлагают. Ну, а я если позволишь немного с тобой побеседую. Хочу чтоб расстались мы по-доброму, без каких-либо обид и претензий.

Да, было б предложено. Я встал и подошёл к гостиничному столику. Плеснул себе полстакана из вышеупомянутого графина. Проделывая данные манипуляции я непрерывно держал в поле своего внимания хозяина номера, мало ли что он ещё может выкинуть. Ведь я по-прежнему ощущал себя если не пленником, то в некотором роде зависимым от бородача субъектом, да ещё и на его территории.

«Похоже, убивать он меня, действительно, не собирается. Уже веселее. Сегодня же вычислю этого „крутого перца“: кто он и откуда. После чего, нанесу ему ответный удар. Ну, а пока пусть выкобеливается, в то время как я буду с ним во всём соглашаться. Запудрю ему мозги, а уж потом он у меня попляшет. Уж чего-чего, а жестоко мстить я умею!..»

– Ну? Поправился? Как теперь твоё самочувствие?.. – обратился ко мне незнакомец после того, как я успел закусить и чуть ли не в приказном тоне продолжил. – …Кстати, эту водку ты можешь пить сколько пожелаешь и когда пожелаешь. Главное присядь и выслушай меня не перебивая.

– А разве стоя, я вас не услышу? – я всё больше и больше чувствовал в себе уверенность, потому и рискнул сделать первую попытку съязвить.

– Уж лучше тебе присесть. – возразил собеседник. – Ведь я буду говорить о вещах, которые могут тебя не только шокировать, но и сбить с толку. Потому и выслушать их предпочтительней на твёрдой опоре, дабы не потерять сознания от эмоционального перенапряжения. – после того, как я вновь устроился на своём прежнем месте, бородач продолжил. – Итак. Наверняка, тебя сейчас мучают два вопроса. Кто я такой и что, собственно, мне от тебя надо? Уверяю тебя в том, что очень скоро ты получишь на них самые исчерпывающие ответы. Однако вначале попрошу выслушать кое-какую предысторию.

– Валяй. – утвердительно кивнув, я плеснул себе ещё водочки.

– Тогда начнём по порядку, обратившись к весьма знаменательной дате. Тринадцатое декабря одна тысяча девятьсот восемьдесят четвёртого года. Помнишь тот день?

– Естественно. – заранее зная об осведомлённости собеседника в подробностях истории нашей семьи, я вовсе не удивился его неожиданному вопросу. – Ведь это день нашей свадьбы.

– Кроме этой даты, я могу назвать тебе ещё и точный день вашего развода. – похоже, бородач был разочарован моей реакцией, потому и предпринял он очередную попытку удивить меня. – Не стану я этого делать лишь по причине того, что это будущее, которое можно изменить. Любая мелочь, какая-то внезапная неожиданность в состоянии не только приблизить эту дату, но и отдалить её. Потому, ты сможешь в последствии поймать меня на некоем несоответствии и даже обвинить в откровенной лжи.

– А могу ли я, вовсе отменить эту дату? – тотчас встрепенулся я. – То есть, сделать так, чтоб мы с Яной никогда не разошлись.

– Теоретически, это возможно. Однако для твоей реальной жизни, подобное полностью исключается…

– Постой-постой. – оборвал я собеседника на полуслове. – Кажется, ты сказал: это возможно. Пусть и теоретически. Так подскажи мне, что же всё-таки должно случиться, чтоб наш развод не состоялся?

– Коль желаешь услышать жестокую правду жизни, то изволь. Тебя должна усыновить семья Рокфеллеров, либо тебе следует найти сокровища Ордена Тамплиеров, золотой эшелон Колчака, могилу Чингиз-Хана и тому подобное. Быть может тогда все твои прочие недостатки покажутся Яне малозначимы.

– Да пошёл ты. – вдруг вырвалось у меня. – Идиот! Ведь я уж было начал тебе верить. А ты оказался обычным лживым прохиндеем.

– Тебе не стоит огульно обвинять человека в чём-либо, так и не выслушав его точку зрения по данному вопросу, его возможную аргументацию.

– Если для тебя это так важно, то ты можешь продолжить. – разрешил я, вновь подливая себе водочки. По большому счёту, мне в ту минуту было абсолютно фиолетово, о чём собирался говорить этот бородач. Сейчас я размышлял совсем об ином.

«Довольно-таки объёмный у него графинчик. Тут, похоже, не менее двух литров. Мне его в одиночку уж точно не осилить. А впрочем, много водки не бывает. Тем более, завтра выходной и быть может, у меня ещё вся жизнь впереди».

– Если ж мы вновь обратимся к ранее озвученной дате… – продолжал говорить мой нынешний собеседник. – …То конечно, тот день был отчасти незабываем. Правда, само торжество будет тремя днями позже. Много гостей, поздравлений, улыбок, поцелуев. И тем не менее, именно тринадцатое декабря одна тысяча девятьсот восемьдесят четвёртого года будет значиться в ваших паспортах.

Здесь вовсе не следует забывать и о том, что невеста к тому времени была на третьем месяце беременности. Ей семнадцать, а жениху лишь через пару дней стукнет восемнадцать. По сути, они ещё дети.

Ты молодец! Поступил весьма благородно. Сам, дескать, виноват; сам за свой поступок и ответил. Таковым было твоё воспитание…

– Позвольте-позвольте!.. – я уж было собрался возмутиться, однако мне не дали более произнести и слова.

– Тихо! Помалкивай. Где на сей раз, твоя воспитанность, где элементарное уважение к старшим? – грубо одёрнул меня бородач, после чего продолжил уже в привычном тоне. – Очевидно, ты собирался сказать мне о том, что у вас… Или по крайней мере у тебя, были вполне искренние чувства. Ну, там любовь-морковь.

Вспоминая свою молодость, с этим аргументом конечно же трудно не согласиться. Юношество, молодость, прекраснейший из этапов жизни, когда всё нипочём и всё в радость. Собственно в ту самую пору и счастья-то никакого искать не надо. Оно и без того окружало тебя со всех сторон. За ним не нужно было гоняться, оно преследовало тебя везде и повсюду.

Однако сейчас, спустя десять лет, повзрослев и возмужав, ты наверняка уже можешь трезво взглянуть на те же самые события. Рассмотреть их несколько с иного ракурса. Ну, а прислушаться к собеседнику у которого эта самая молодость закончилась, уж, лет тридцать тому назад, ты просто обязан.

Давай-ка мы припомним: ведь она была у тебя первой?

Будь на её месте любая другая девчонка, те же самые чувства ты испытывал бы и к ней. И называются те чувства вовсе не любовь, а юношеским гормональным безумием, или попросту гон, страстью и так далее.

Обвинять в чём-либо твою будущую супругу конечно же грешно. И тем не менее девушки развиваются гораздо быстрее парней-ровесников, да и жизнь они познают гораздо раньше.

А теперь, Игорёк, попрошу тебя посмотреть правде в глаза. Янка была с детства затюкана семейными неурядицами родителей, девочка только и мечтала вырваться из того порочного круга. К тому же, чересчур сердобольная мамаша, которая на плодородной почве юной наивности, культивирует мысль о том что жизнь её (то есть, матери) не удалась и не сложилась лишь из-за неудачного брака. Отсюда у твоей супруги и искренняя вера в некоего сказочного принца, который обязательно сумеет её озолотить. А значит, и сделать счастливой.

Тут-то и подворачивается ей парень как будто бы из нормальной, благополучной семьи. Не зануда, весёлый и в некоторой степени интересный, упорно добивающийся если не её руки и сердца, то по крайней мере некоего внимания и расположения. К тому же курсант, с хорошей перспективой военного лётчика. Неплохой вариант, потому и позволят она себя любить при этом не испытывая к нему ничего схожего с таким понятием как любовь.

– Ты говори-говори, я слушаю… – ответил я на вопросительный взгляд собеседника. Демонстрируя полное равнодушие к его пламенному монологу, я опрокинул очередную порцию алкоголя.

– Дурак! Ведь она тебя никогда не любила. – зло ухмыльнулся бородач. Похоже, он вознамерился зацепить меня как можно больнее. – Не хотел касаться этой темы, однако придётся. Вспомни того парня, о котором Яна прожужжала тебе все уши ещё до свадьбы. Будучи в восьмом классе… Ты вслушайся!.. Ещё в восьмом классе, когда ей было всего-то тринадцать лет, она делала на этого пацана конкретные ставки. Причём, она этого и не думала скрывать даже от тебя.

Когда же родители вышеупомянутого пацана (кстати, весьма прозорливые люди) сделали всё возможное дабы оградить своего сына от сомнительной девицы, тут-то и позволила она тебе себя любить.

Твоё самолюбие, случаем, не задевает тот факт, при котором тебя использовали лишь в качестве «запасного парашюта»? Ведь по её же собственному мнению, ты уступал герою её грёз, как в росте, так и в ближайших перспективах.

Надеюсь ты помнишь, как накануне своего семнадцатилетия она сопротивлялась, просила тебя не делать этого. А ты, подлец, всё ж таки обесчестил невинное создание. Сомнения в искренности её сопротивлений у меня появились после первого же заданного Янкой вопроса. Дескать, что же ты будешь делать если я вдруг «залечу»? Причём, вовсе не она, а что будешь делать именно ты! Как-то странно, не правда ли?

– Кто ты вообще такой, чтобы мог обсуждать мою личную жизнь?.. – пришло время и моим возмущениям. – …И, кстати, откуда тебе известно, что сказала тогда Яна. Не уж-то она сама тебе об этом проболталась?

– Наконец-то мне удалось тебя хоть чем-то расшевелить. – бородач был явно удовлетворён взрывом моих эмоций. – На данные вопросы я, кажется, обещал тебе ответить чуть позже. Обязательно отвечу.

Ну, а пока. давай мы на время оставим твою супругу в покое. Уж больно агрессивно ты воспринимаешь данную тему. Давай-ка мы поговорим о тебе, вновь обратившись к тринадцатому декабря восемьдесят четвёртого.

Можешь смело считать тот день, датой смерти своей мечты о небе. Тогда ты просто взял, да и похерил своё будущее. Не спорю, в конечном итоге ты стал офицером ВВС. Однако лишь офицером запаса. Не стану спорить с тобой и в том, что попал ты в несколько неудачное время, период Перестройки и сокращения армии. И тем не менее, не стоит обманывать самого себя. Многие из твоих бывших сослуживцев, невзирая на всевозможные политические катаклизмы, благополучно летают, в то время как в твоих бумагах по-прежнему пылиться направление с гербовой печатью… Твоя контрамарка, последний билет в мир авиации.

Смалодушничал? Пошёл на поводу у бабы? Как это: взять, да и уехать неизвестно куда. Ведь тут семья, дочь растёт. Потому приехав домой, остался. Вновь не спорю, ты и тут как будто бы поступил по-джентльменски.

Ну, а дальше-то что?

А ничего! Твои лётные «корки» в гражданской жизни, увы, но никому и никуда не упиралось. Мало того, что ты перестал быть лётчиком, так ко-всему прочему (чего, кстати, ты совсем не прочувствовал) ты перестал быть для своей супруги «достойной ей половиной». Она-то, кажется, была вовсе не прочь стать женой офицера. В этом случае все должны были смотреть на неё с некоторой завистью. Оставив же тебя рядом с собой, она собственно и лишила себя этого почётного титула. Ну, чем не абсурд?

В то время, как женой безработного, того же слесаря, либо некоего мастера по газовому оборудованию, быть ей было как-то в падлу.

А тут, на волне перестроечного хаоса, кое-кто из твоих друзей-одноклассников, как перчатки вдруг взялся менять машины и квартиры. И не важно, что это был вовсе не бизнес, ни коммерция, а сплошной криминал, бандитизм и произвол. Главное, что данные хлопцы начали жить круче других.