Гарем ундер-лейтенанта Говорова

– Конечно же, я понял о ком именно идёт речь. Была здесь такая… – в знак согласия закивал головой служака. –…Да, только, увы… Полгода назад Клотильда скончалась.

– Как?.. Отчего?.. Что с ней случилось?.. – обескураженный Демидов схватил за рукав датчанина. Очевидно, весьма хорошо врезалась в его память та жрица любви.

– Негодная хворь… – как бы, между прочим, ответил местный. – …Данную хворь, так же именуют французской болезнью.

– Никогда ранее не слышал о подобном недуге… – ничего не понимая, тряхнул головой Глеб.

– Пошли-пошли… – Мирон толкнул Глеба в спину, увлекая того прочь. – …Я по пути тебе всё объясню.

Возвращаясь в центр Копенгагена Русаков, как умел, разъяснил соотечественнику то, что сам едва знал о заморской болезни, ныне известной под названием сифилис.

– …Короче, страшная зараза. К тому же, весьма коварная. Потому как поражает самое святое… – Мирон закончил своё долгое повествование, когда офицеры вновь вышли на пристань.

– Кто знает. Быть может, и хорошо, что мы не попали нынче в бордель, – под сильным впечатлением от услышанного, высказался Семён Лазарев.

– Семён, если ты опасаешься благородного борделя, то и не хрен тебе было засматриваться на немецкую блондинку. Ту самую, что визжала на коленях голландца… – огрызнулся в ответ Демидов. – …Потому как подхватить негодную хворь, именно с ней было бы гораздо проще.

– По-моему, самое время вернуться в харчевню, которую мы совсем недавно покинули… – махнул рукой лейтенант. – …Продолжим братание с английскими моряками.

– И то верно, – поспешил согласиться Русаков. Его никак не могли покинуть тяжёлые мысли о диковинной заморской болезни. Потому и собирался он залить ту душевную червоточину приличной дозой спиртного.

Вслед за Мироном потянулся и Глеб с Семёном.

– Друзья, идите без меня… – чуть замялся Говоров, не тронувшийся с места. – …А я, пожалуй, вернусь на «Полтаву». Устал, да и в сон меня сильно тянет.

Если разобраться, то именно усталость была тут вовсе не причём. Просто пьяная ночь в абсолютно чужом городе, да ещё и в одном питейном заведении с бандой неадекватных англичан, Германа вовсе не прильщала. Тут могло случиться всякое. В то время как Говорову совершенно не хотелось огорчить своего престарелого отца, бывшего шаутбейнахта (табель о рангах относит этот чин к четвёртому классу; позднее данный чин будет переименован в контр-адмирала). Кроме того, Герман дорожил своей должностью, своим местом на судне. Морем он бредил ещё с детства. Более того, невзирая на регалии отца, он самостоятельно прошёл весь путь от простого матроса до ундер-лейтенанта крупного военного фрегата.

Потому и поспешил Герман, вернулся на «Полтаву».

Оказавшись в своей каюте, Герман снял камзол. Почувствовав несколько тяжеловатый вес верхней одежды, офицер опустил руку в карман и обнаружил в нём ту самую колоду карт, переданную ранее ночным попрошайкой.

В свете зажжённой свечи Говоров поворошил в руках атласные картинки. В принципе, в них не было ничего необычного. Стандартная колода из пятидесяти четырёх карт. А впрочем, был в ней и ряд довольно странных, пусть и малозначимых особенностей. К примеру, четыре карты, относящиеся к «двойкам», выглядели абсолютно новенькими, будто бы их только-только нарисовали. Ну, а далее, чем масть была выше, тем карта была более потёртой. Кроме того, если в привычных для Германа колодах, так называемые швальные карты (от двойки до десятки), обычно вовсе не имели картинок, то в колоде, которую он ныне держал в своих руках, на всех картах (даже самого низшего ранга) были нанесены свои изображение. Теми изображениями являлись портреты довольно-таки привлекательных представительниц противоположного пола.

«Наверняка, пригодиться…» – подумал в ту минуту ундер-лейтенант, бросив колоду на каютный столик.

Офицер прилёг на койку, закрыл глаза. Пытаясь уснуть, вдруг вспомнил недавние разговоры о домах терпимости, о распутных девках. Вспомнил он и о блондинке, звонко смеявшейся в компании с голландским моряком.

Медленно погружаясь в сон, слух Говорова как будто бы уловил посторонний шорох.

Чуть приоткрыв глаза, он заметил в темноте каюты нечто белое, сильно контрастирующее с корабельной ночной темнотой.

В определённой тревоге офицер привстал, потом присел, схватившись за шпагу. И лишь после вгляделся в то, что изначально привлекло его внимание.

«Не может быть!..»

Чувство опасности постепенно переросло в удивление и даже некоторую растерянность. Удивление Германа было вызвано тем, что в лунном свете он вдруг различил силуэт дамы. Точнее молодой девушки, стоявшей в самом тёмном углу каюты.

«Как она сюда попала?.. – таковой была первая мысль, пришедшая в голову ундер-лейтенанта. На всякий случай Говоров выглянул в пустынный корабельный коридор, там никого. – …Очевидно, это сон. Наверняка, я успел уснуть. Причём, данное сновидение, обещает быть, весьма и, весьма приятным».

– Ты кто? – поинтересовался Герман, обращаясь к ночной незнакомке.

Та промолчала, лишь немного повела своими худощавыми плечиками, дескать, не понимаю.

«Наверно иностранка».

– Как тебя зовут? Как твоё имя? – следующий вопрос был задан на голландском и немецком языках, которые Говоров немного понимал.

– Карин,– меж тем, ответила девушка на языке, который оказался ему абсолютно понятен.

«Нет, не иностранка».

Вглядевшись в лицо таинственной гостьи, Говоров нашёл её весьма привлекательной особой. На ней была лишь накидка из тонкого материала. Через ту прозрачную ткань просматривались девичьи приподнятые груди, плоский животик. А чуть ниже животика виднелся тёмный аккуратный треугольник. Именно этот самый бугорок в первую очередь и привлёк внимание Германа. Более того, тот треугольник его возбудил, в прямом смысле этого слова.

Весьма и весьма пикантная, если не сказать провоцирующая ситуация.

«Сон или явь?.. То, что сейчас происходит – это бесспорно сон. Или не сон?.. – в мыслях ундер-лейтенанта наступил определённый хаос. – …Наверняка, сновидение. Так чего ж мне теряться?..»

Бывали случаи, когда для поддержания разговора в чисто мужской компании, Герман мог прихвастнуть своими сексуальными похождениями. В действительности, этот самый опыт был у молодого офицера весьма не богатым. Два-три контакта, да и то отчасти случайных, связанных с горничными и прочей прислугой в его фамильном имении. Меж тем в бордели или ином сексуально-увеселительном заведении, ундер-лейтенант так ни разу и не был. Возможно, поэтому Говоров и отказался от продолжения нынешних ночных приключений в компании с сослуживцами. Он предпочёл вернуться на фрегат, опасаясь ударить в грязь лицом в присутствии друзей-офицеров.

Повторюсь, Говоров был совершенно неопытен. Учитывая данное обстоятельство, станет понятно и почему он, без каких-либо лишних прелюдий сразу перешёл к делу. Точнее, к телу…

Мужская рука бесцеремонно легла на самый низ женского бедра. После чего, начала медленно подниматься вверх, забираясь под ту самую лёгкую накидку.

Дама вовсе не пыталась остановить несколько нагловатую руку Германа. Более того, у офицера сложилось полное ощущение, будто бы молодая особа преднамеренно чуть подсела, дабы рука Говорова поднялась ещё выше. Причём, чем ближе его ладонь приближалась к верху, тем сильнее дама направляла её к внутренней стороне бедра. Наконец, ладонь коснулась того самого тёмного бугорка, который собственно и затуманил разум молодого человека.

Дама принялась бормотать что-то невнятное. Похоже, она пыталась попросить Германа действовать более напористо. Что, несомненно, придало Говорову уверенности. Его пальцы несколько раз потёрли даму именно там,… Незнакомка учащённо задышала, ундер-лейтенант почувствовал на своей щеке её горячее дыхание. Грудь девушки нервно вздымалась. При этом она принялась ёрзать из стороны в сторону. Когда ж пальцы Германа повторили своё действие, ночная гостья, прогнувшись всем телом, приглушённо застонала.

Говоров по-прежнему воспринимал всё происходящее как приятный сон. Меж тем, его ощущения были чересчур реальными и весьма сильными. Незнакомка была достаточно податлива, ничего подобного он ранее не испытывал. В некоем исступлении офицер сорвал-таки с партнёрши лёгкую накидку и быстро сбросил с себя всё, что было на нём надето.

В следующее мгновение Говоров уложил Карин на кровать, и нервно принялся разводить её ножки в стороны. Одновременно он ещё и навалился на неё сверху. Дама оказалась вовсе не против дикого по отношению к себе обращения. Она приветливо раскинулась на кровати, обвив своими руками тело молодого человека.

Без каких-либо сомнений Герман почувствовал под собой вполне реальное девичье тело. Вновь в душу офицера закрались сомнения: а сон ли это? Да, и женские губы, которые нежно прикасались к лицу ундер-лейтенанта, воспринимались им как нечто естественное. Так или иначе, он Говоров вынужден был признать, что данные, интимные приключения, как и его партнёрша, вовсе не сон. По крайней мере, его нынешние сновидения, в которых он прибывал на данную минуту, были весьма и весьма необычными.

«Да, и чёрт с ним!..» – более не в силах сдержать своей похоти, Герман принялся тыкаться своим достоинством, как слепой котёнок, в нечто мягкое и чрезвычайно нежное. Юное создание слегка приподнялось, дабы задать правильный вектор движения, наивно надеясь на то, что её возбуждённая плоть вполне справиться с мужским естеством.

Сквозь затуманенное сознание, Говоров предвкушал тот самый момент, когда он полностью овладеет дамой, и почувствует неописуемую благодать своей долгожданной разрядки. Ещё один толчок тазом, и вот, раздвигая нечто упругое, он всё же протиснулся вглубь. Ощущение были просто невероятные, от наслаждения офицер даже застонал.

Девушка вскрикнула, очевидно, от боли, и напряглась всем своим телом…

Глава 4

Говоров проснулся весьма рано, когда фрегат «Полтава» всё ещё спал. Только-только забрезжил рассвет.

Потянувшись, оглядел каюте. Сейчас он был один. То прелестное создание, с которым Герман провёл практически всю предыдущую ночь, куда-то исчезло.

«Ах, да. Ведь это был лишь сон. Весьма и весьма приятное, романтичное сновидение, наверняка навеянное вчерашними блужданиями по ночному Копенгагену, с непрерывной болтовнёй о девушках лёгкого поведения».

Ещё раз потянувшись, офицер встал с кровати. На растрёпанной простыне, он вдруг обнаружил небольшие пятнышки засохшей крови.