Злая память

И тем не менее, сколь долго не откладывалась бы та роковая минута, сколь не вилась бы эта верёвочка, а то, что должно было когда-то произойти, обязательно случиться. И приезд Князева на военные склады, исключением из данного правила вовсе не был.

– Лейтенант, твою мать!.. Ты что же за бардак здесь развел? Проходной двор, а не военный объект. – импульсивно вышагивая из угла в угол, майор отчитывал вызванного в срочном порядке Побилата. – Я конечно могу понять, что ты ещё молодой, что пороха не нюхал. Да и о том, что с личным составом у тебя возникли определённые напряги. Однако самое элементарное и самое простое. То есть, обеспечение охраны и обороны стратегически важного объекта, ты просто обязан был сделать! Ведь это, как таблица умножения для восьмиклассника, которую он должен знать на уровне автоматизма.

В моей голове просто не укладывается: почему? Почему вас до сих пор тут не перебили, к едрени-фени?

Лейтенант, уж если наплевать тебе на свою собственную жизнь, так подумал бы немного о своих солдатах. Им-то за что гибнуть? За твою преступную халатность или, как в анекдоте: за компанию?

И вообще. Какого хера, ты делаешь во внутренних помещениях складов? С какого перепуга, ты суешься не в своё дело? У тебя, товарищ лейтенант, на периметре объекта, не иначе, как всё ладно и складно? Не склады, а неприступный бастион! Только рыпнись, вражина – в мелкий салат покрошим.

«Так оно и есть. Лютый вовсе не преувеличивал. – мелькнуло в голове Побилата. – Вне всяких сомнений, передо мной настоящий боевой офицер. Вояка, до мозга костей. Ни чета мне, мямле и грёбанному самозванцу. Ведь ему, как профессионалу, было достаточно и беглого взгляда, дабы точно оценить всю убогость нашей внутрескладской обстановки.

Я общаюсь с этим мужиком не более пяти минут, а уж абсолютно уверен в том, что в любой, даже самой затруднительной ситуации, он непременно найдет выход. И, уж будьте уверены, в конце концов, своего добьется. Именно такой командир, собственно, здесь и нужен. Этот майор, наверняка, сумеет «построит» взвод нашей охраны, уж точно, найдет управу и на этих чёртовых «дембелей». Юлить или заигрывать перед кем-либо новый командир не будет. И уж точно не пойдет у кого-то на поводу.

Пусть и редко, но мне приходилось встречать в своей жизни людей подобных Князеву. Людей обладающих некой харизмой. Пусть они и прямолинейны, зато всегда сумеют назвать вещи своими именами. Такие как этот майор привыкли полагаться на самих себя, на свою точку зрения. Чёткость, честность и исполнительность, непременно ставятся у них во главу угла. И быть может, как раз эти самые качества, для любого военного и должны лежать в основе такого, подчас избитого понятия, как офицерская честь.

Не ошибусь если предположу, что именно за таким командиром солдат готов идти на верную гибель. И именно на таких майорах, пожалуй, всё ещё и держится наша многострадальная российская армия.

Нет, этому командиру, уж точно, я не посмею солгать. И даже если прогонит он меня в три шеи, мне вовсе не будет обидно.

Эх! Мне бы, хоть капельку его самообладания и напора. Кто знает, быть может и жизнь, и моя нынешняя служба сложились бы совсем по иному.»

– Товарищ майор, позвольте возразить. В настоящее время, я произвожу ревизию внутри складского армейского имущества, в соответствии с приказом подполковника Лютого. – потупив взор и совсем уж неуклюже Побилат попытался объяснить свои действия. Ведь он должен был, хоть что-то ответить.

– Вот только не надо меня пугать погонами и чинами. Пуганные. Лютый, где? Далеко. А враг, можно сказать: у твоих ворот. Считай, за тем самым деревянным мостом. А посему, ты в первую очередь обязан был обеспечить боеспособность личного состава и безопасность данного объекта. И уж после: хоть в домино играть, хоть коробочки пересчитывать. Старшим по званию, здесь был именно ты. Более того, лишь ты единственный был здесь офицером. С тебя и весь спрос.

Лейтенант опустил голову. По сути всё, о чем говорил сейчас Князев, Побилату было известно без каких-либо акцентов и дополнительных напоминаний. Однако поделать он, увы, ничего не мог. Причина скрывалась в его взаимоотношениях с караульным взводом, которые были не просто натянуты, по большей части, они вовсе отсутствовали. Более того. Как чёрт ладана, Побилат чурался сейчас своих же подчинённых, ограничивая свои контакты с солдатами, лишь составлением недельного графика караульных нарядов.

– Ну? Чего молчишь? Онемел, что ли? – жестко прикрикнул на Побилата Князев. – Лейтенант, какое военное училище ты окончил? Уж больно хочется мне узнать ту «кузню», где готовят для нашей армии столь «чудесные» кадры.

– Восемь месяцев назад я был выпускником Новосибирского политеха. – вот и наступил для Побилата момент истины. Тот самый час, когда следовало ему говорить правду, какой бы жестокой она при этом ни была.

Заслышав ответ лейтенанта, Князев от неожиданности, даже поперхнулся. После чего, уставился на Побилата, как на некое аномальное явление.

– Постой-постой. Так ты что ж, вовсе не военный? – слегка откашлявшись, в недоумении поинтересовался Валерий.

– Отчего ж? У меня за плечами военная кафедра. Мои погоны и воинское звание вовсе не «липа». Я такой же офицер, как и вы.

– Какой, на хрен, офицер? Ты «пиджак», и не более.

– То есть? – Побилат растерянно глянул на Князева.

– Вот видишь. Ты даже не знаком с самой элементарной терминологией. По-вашему, сленгом. «Пиджак» – это и значит, что ты сугубо гражданский.

Ведь марш-броски ты не бегал. Пять лет в казарме не жил. По три пары сапог в год, ты не изнашивал. Гимнастёрку свою, от пота не выжимал. Так какой же ты, к чёрту, военный? Одно слово: «пиджак». – сделав акцент на концовку предложения, майор выразил своё нескрываемое пренебрежение к данному слову. После чего, будто спохватился. – Обожди. А сюда-то ты, как попал? Ведь после института, тебе же прямая дорога в народное хозяйство.

– Да я и сам, толком, ничего не понял. – тут-то лейтенант и перешел к заученному и тысячу раз повторенному тексту. – Вызвали повесткой. Отправили. Очевидно с документами какая-то путаница вышла. Подполковник обещался разобраться. Ну, а меня, до вашего назначения, попросил проверить складскую отчётность. И, по возможности, поработать с солдатами. Уж два месяца прошло, а от Лютого: ни ответа, ни привета. Может он и вовсе забыл о моем существовании.

– Что, за базар? «Посмотреть», «попросил», «поработать»? – Князев не знал, плакать ему сейчас или смеяться. Тяжело вздохнув, он продолжил. – Больше чем уверен, что для рядового состава ты уж давно успел стать полным посмешищем. Ты бы погоны офицерские, хоть не позорил.

– Товарищ майор!.. Так я, это… Мне же подполковник обещал…

– Прекрати гундосить. Не забыл про тебя подполковник. Причём, говорил он о тебе, кажется, как о выпускнике «военки». – совсем уж рассеяно добавил Валерий. Он с трудом припоминал подробности беседы с Лютым, относительно Побилата.

«Либо преднамеренно „старый жук“ умолчал о таком вот „подарочке“, дабы посмотреть на мою реакцию. Либо сам я, чего-то упустил или недопонял.»

– Вот видите. Вы и сами сомневаетесь. – осторожно улыбнулся лейтенант. Похоже, ему удалось ввести майора в некоторое замешательство.

– А ну, постой. – вдруг спохватился Князев. – Ты что ж, Побилат? Вещь безголовая или пьян был вусмерть, когда тебя на протяжении нескольких суток везли на Кавказ? Гор вокруг себя, что ли не видел? Или харь нерусских, по пути своего следования не замечал? Образование высшее, выходит, должен был понимать, что здесь и к чему.

– Так нас самолётом, прямо в Ханкалу. Три часа, и мы на месте. – похоже, лейтенант вновь сумел удачно оправдаться. Вот только без толку это было. Из ранее сказанного, Князев уже успел сделать соответствующие выводы.

– Ох, и гонишь ты, братец. Правда, понять не могу, в чем твой умысел. По-хорошему, тебя следует немедленно передать в армейскую контрразведку, как крайне подозрительного элемента. Вдруг, ты чеченский лазутчик. Однако я поступлю несколько гуманней. Уже завтра, первым же транспортом, мы отправим тебя в штаб. Чтоб духа твоего здесь не было. Сами наворотили, так пусть, после себя сами же и разгребают. Разбираются: кто ты, откуда и что с тобой делать?

– Товарищ майор, ну пожалуйста!.. Позвольте остаться!.. – взмолился Побилат, быстро сообразив, что «песенка» его уже спета.

– Зачем? – рявкнул Князев. – Вовсе не вижу: ни смысла, ни необходимости держать посторонних на стратегическом объекте.

– Да будьте же вы, в конце концов, человеком. Поймите. У меня свой счёт к чеченцам имеется. Брат мой, где-то здесь погиб. Нас усыновили когда мне было три года. Мы с ним были из одного детдома, потому и держались всегда вместе. А потом. Я в институт, а он в автосервис. Чуть позже и в армию.

Вы поймите. Легально я бы на Кавказ ни за что бы не попал. Да, и родители, поперёк дороги готовы были лечь. А тут, такая удача. Меня вдруг нашёл мой однофамилец. Признайте, что фамилию Побилат, встретишь не так уж и часто. Ко всему прочему, он ещё и был моим ровесником. Да, и «фотографии» наши, оказались несколько схожи. Не воспользоваться этой, предоставленной мне возможностью, было бы просто преступлением.

В отличие от меня, именно мой однофамилец и был кадровый офицер, окончивший «военку». У него семья. Дочери два года. Жена имеет свой бизнес. В общем, ехать ему, ну, никак. Потому и нашел он меня. Предложил неплохие деньги. Уверял, будто в армейском бардаке, шесть месяцев предстоящей командировки, мне запросто удастся перекантоваться.

А я и без денег, был готов мчаться на Кавказ. Надо полагать, что того парня мне сам Бог послал. Короче, под натаскал он меня малость. Придумали мы с ним и легенду, о якобы возникшей путанице с документами. После чего, и обменялись мы с ним своими «мандатами».

– Ах, вот оно что!.. – присвистнул Князев. – …Выходит ты, сучёнок, эту «кашу» сам и заварил. И где же сейчас тот? Ну, второй Побилат.

– Не знаю. Возможно, жене своей помогает. Однако, товарищ майор. Прошу учесть и тот факт, что по прибытию в расположение части, я во многом тотчас признался Лютому. Да и от вас, ничего не скрыл. Посему и вины за собой, я особо не чувствую.

– Знаешь, студент? А ведь ты меня вовсе не убедил. Народные мстители, здесь тем более не требуются. Наломаешь ты сгоряча дров, а мне потом отвечать. Да и нет у меня никакого желания, брать на душу лишний грех. Не поверишь? Но тут иногда стреляют. – усмехнулся Валерий. А после, с предельной серьёзностью добавил. – Пацан, ты хоть чуть-чуть представляешь, что такое: настоящая война? Поговорил бы, для начала, со своими подчинёнными – солдатами, участвовавшими в боевых действиях.

– На эту тему они предпочитают помалкивать. – с грустью пробурчал под нос Побилат.

– Ты, случаем не задумывался: почему? А впрочем, даже то, что видели эти ребята, чепуха в сравнении с настоящей войной или с тем, что ждет этих парней после службы. Потому как война ломает; засасывает; приучает к определённой, самой страшной зависимости. И, в конечном итоге, медленно и совсем незаметно уничтожает человека изнутри.

– Не понял. – похоже Побилат, действительно, не сразу сообразил к чему это клонит Князев.

– Давай-ка, парень, чтоб не выглядеть в твоих глазах «тупым солдафоном», живущим исключительно по уставу, я попытаюсь тебе (человеку с высшим образованием) кое-что сейчас разжевать. – Валерий усадил лейтенанта за стол напротив себя, после чего и продолжил. – Надеюсь, ты не станешь спорить с тем, что на войне легко приобретаются навыки выживания в экстремальных условиях? В то же время, напрочь исчезает умение жить нормальной человеческой жизнью. Для многих пацанов, война не закончится Чечней или Кавказом, она будет продолжаться до самой смерти. Потому как психология войны необратимо перестраивает наши мозги. Здесь, как с алкоголем или табаком. Легко сделать первую затяжку, выпить первую рюмку и практически невозможно отказаться от последней сигареты или последних ста граммов. Солдаты прошедшие пекло (за редким исключением), вернутся домой уже другими. Слышал что-нибудь, об «афганском синдроме»?

– Ну, вроде как.

– Уверяю тебя, что «чеченский синдром» обещает быть намного страшнее. Афганские моджахеды остались там, за границей Таджикистана. В определённой степени о них можно и забыть. Тогда как чеченские боевики, могут объявиться где угодно. По сути, они граждане России. А кроме того, большинству россиян, как впрочем и многим военнослужащим, до сих пор не понятно, за что и против кого мы здесь сражаемся. Потому, и домой мы вернемся, в определённой степени, непонятыми.

Если попытаешься возразить мне: дескать, в отличие от многих, у тебя имеется конкретная цель: отомстить за брата. При этом, ты всерьёз намереваешься ввязаться во всё это дерьмо. Тогда будь готов и к тому, что на Родину ты вернешься с особым жизненным опытом. Опытом хищника, а быть может, и с напрочь свёрнутой башкой. Опять же, если ещё повезет вернуться. В чем я весьма сомневаюсь.

Парни прошедшие войну, образно выражаясь: подчас, так и не могут выйти из боя. Это о них говорят: пришел с войны, но с войны не вернулся.

Ну, чего ты всё время лыбишься? Не веришь? – Князев заметил едва мелькнувшую ухмылку, на губах Побилата. В ней читалась конкретная мысль: дескать, не учи меня жить, лучше сразу дай автомат. – Считаешь себя исключительным? А ведь я встречал мужиков и покрепче тебя. И поумнее, и повыносливей. Кому-то из них и на «гражданке» казалось, что вокруг одни враги и каждую минуту ожидали нападения. Другие напротив, уходили в себя. Уходили ото всех и от всего, что могло бы напомнить им о военном прошлом. Замыкались в своем внутреннем мире, заполненном страхом и ужасом пережитого.