Петр III. Загадка смерти

Отмарывание на письме ОР2

Отмарывания на письме ОР2 и слова «команда» в ОР1

Подпись Алексея Орлова; сургучная печать на ОР2

Письмо К.Г. Разумовского к В.И. Суворову от 4 июля 1762 года

Секретное письмо В.И. Суворова от 5 июля 1762 года к А. Пеутлингу (л. 1, 1 об.)

Секретное письмо В.И. Суворова от 5 июля 1762 года к А. Пеутлингу (л. 1 об.)

Сургучная печать на ОР2

Список ОР3 (а)

Список ОР3 (б)

Воронцовский список ОР3 на русском языке

Воронцовский список ОР3 на французском языке

Записка великой княгини Екатерины Павловны

Комментарий Ростопчина к ОР3

Надпись на пакете со списками ОР3

Надпись рукой Александра II на секретном пакете № 3

Очерк второй

Княгиня Е.Р. Дашкова и граф А.Г. Орлов. Причины конфликта

В своих записках я не хочу ничего скрывать…

    Е.Р. Дашкова

Надобно знать, кто б как хитер ни был, а время всегда деяния наши обнаружит.

    А.Г. Орлов-Чесменский

В этом очерке речь пойдет о конфликте двух выдающихся деятелей Екатерининской эпохи. Точнее, не о конфликте, а о причинах ненависти, которую испытывала княгиня Дашкова к графу Орлову, чувства, пронесенного ею через всю жизнь и даже сохраненному на века в ее «Записках»[61 - В тексте настоящей статьи используется несколько изданий «Записок» Дашковой: 1. Записки княгини Е.Р. Дашковой. Репринтное воспроизведение издания 1859 года. М., 1990 (для сокращения в тексте статьи называемое Герценовское издание или ГИ; для уменьшения количества сносок ссылки на него в самом тексте с указанием ГИ); 2. Дашкова Е.Р. Записки. Письма сестер М. и К. Вильмот из России. М.: МГУ, 1987 (в ссылках на это издание в тексте указываются только страницы; в сносках: ЗД. 1987); 3. Записки княгини Дашковой. СПб.: Издание А.С. Суворина, 1907 (в тексте цитат и сносках указывается на более доступное издание, являющееся перепечаткой указанного: Екатерина Дашкова. Записки. 1743–1810. Л., 1985, обозначаемого как ЗД. 1985); 4. Memoi-ren der Furstin Daschkoff. Zur Geschichte der Kaiserin Katharina II. Bd. I–II. Hamburg, 1857 (далее в цитатах: Memoiren. 1857); 5. Записки княгини Екатерины Дашковой. СПб.: Лит. – науч. книгоиздательство, [1911] (в цитировании: ЗД. 1911). Последнее издание выполнено небрежно, с пропусками; редактор признает, что не стремился к дословному переводу, который предназначался «для широкой публики». Весьма характерна строка из введения: «Для настоящего издания перевод сделан с английского экземпляра (?) “Записок”» (VI).]. Во многом благодаря стараниям Дашковой Орлов изображается в литературе как коварный обманщик и безжалостный убийца.

Будучи в Париже в декабре 1770 года в гостях у Дени Дидро, княгиня сказала об Орлове, что он «один из величайших мерзавцев на земле». Не получив от Дашковой особых доказательств, Дидро все-таки записал: «Если можно вполне положиться на ее беспристрастие»

. В чем же состоят истинные причины тех чувств, которые испытывала вплоть до смерти княгиня Дашкова к Орловым, и в частности к графу Алексею Григорьевичу? Разобраться в этом вопросе – цель представленного очерка.

Глава 1

Тайны Княгини Дашковой

Край завесы, или Маскировка

Для выяснения поставленного вопроса обратимся к мемуарам Дашковой. Необходимо заметить, что их изучение и использование связано с рядом трудностей. Е. Шумигорский отмечал, что в «Записках» Е.Р. Дашковой дан «минимум того, что могла бы написать умная, образованная и много видавшая на свое веку княгиня…», что она «лишь мимоходом иногда открывает край завесы, покрывающей исторические события»

. Сама Дашкова в письме к Гамильтон писала: «Вы убеждены, что я буду говорить о себе искренно, не скрывая ни добрых, ни дурных сторон; но заметьте, что не одна искренность затрудняет меня на этот раз. Подумайте только о том, что в чертах моего образа есть краски и тени, падающие на сановитых людей и великие события» (ЗД. 1990. С. 353; курсив наш. – О. И.). Нам думается, что Дашкова в ряде важнейших мест завесу опускает слишком сильно, и притом завесу не сплошную, а какую-то маскировочную, искажающую действительные события.

Особые трудности возникают из-за отсутствия окончательной авторской редакции «Записок». Известные их списки – британский и русский, – дающие в некоторых существенных моментах весьма различные и даже противоположные сведения, до сих пор не подвергались ни основательному текстологическому, ни палеографическому исследованию. Поэтому нельзя достоверно сказать, что хотела Дашкова видеть опубликованным за границей, а что оставить в России, что исправила М. Брэдфорд при публикации рукописи в Англии, а что возникло из-за неточностей последующих переводов, начиная с немецкого издания 1857 года

.

Однако и в имеющихся вариантах «Записок» за умолчаниями и искажениями можно, используя другие материалы, обнаружить некоторые любопытные исторические подробности, которые Дашкова хотела затушевать.

На последних страницах Дашкова, характеризуя свои «Записки», написала: «Кончая свой труд, могу совершенно чистосердечно заверить – я писала одну лишь правду, которой всегда строго придерживалась, часто даже в ущерб себе, и опускала лишь то, что могло кому-нибудь повредить; но читатель от этого ничего не потерял» (210; курсив наш. – О. И.). Орловых последнее замечание княгини явно не касалось, и этим людям, столь не любимым и презираемым Дашковой, в «Записках» уделяется подозрительно много места. К нескольким характерным фрагментам мемуаров мы обратимся ниже.

Незнакомый Орлов

Начнем с рассказа Екатерины Романовны о «первой встрече» с

А. Орловым. 27 июня 1762 года, после того как Г. Орлов, привезший известие об аресте П.Б. Пассека, ушел, Екатерина Романовна отправилась пешком в дом Рославлевых. «Пройдя совсем немного, – пишет Дашкова, – я увидела всадника, скачущего галопом. Почему, по какому наитию я догадалась, что это один из братьев Орловых? Ведь, кроме Григория, я никого из них не знала. У меня не было другого способа остановить стремительную скачку, как окликнуть наездника по фамилии, я рискнула (будучи Бог знает почему уверена, что не ошибусь): “Орлов!” Он остановился и спросил: “Кто меня зовет?” Приблизившись к всаднику, я назвалась и спросила, куда он направляется и нет ли у него какого-либо сообщения для меня» (67–68; курсив наш. – О. И.). При этом Орлов якобы сказал, что уже был у Рославлева.

Странно, что Дашкова до этого ни разу не видела А.Г. Орлова; несколько выше, описывая свой рассказ Н.И. Панину об основных заговорщиках, она называла братьев Орловых, а не одного Г.Г. Орлова. В своих «Записках» Екатерина II рассказывает, что «посоветовала Орловым познакомиться с княгиней», а также что «к князю Дашкову же езжали и в дружбе и в согласии находились все те, кои потом имели участие в моем восшествии, яко то: трое Орловых…» (курсив наш. – О. И.)

. Не верится, что Дашкова не обратила внимания на богатырей саженного роста, тем более, как она сама замечает, их дом «к несчастью был по соседству с нашим» (ЗД. 1990. С. 88).

В 1887 году П. Бартенев опубликовал в «Русском архиве» отрывок[62 - П.И. Бартенев, публикуя текст, заметил: «Это лишь окончание большого письма».] из письма Е.Р. Дашковой к Г. Кейзерлингу, который он получил от потомка последнего – гофмейстера А. Кейзерлинга. В этом письме, написанном, скорее всего, сразу после переворота (известно, что

Г. Кейзерлинг в июле уже прибыл из Варшавы в Петербург), упомянутый эпизод излагается иначе: «…Я отправилась пешком к Синему Мосту и там оставалась в надежде не повстречается ли мне кто-нибудь из моих. И действительно, я увидела Алексея Орлова, который, по его словам, шел ко мне обсудить со мною, что им делать. Я ему посоветовала идти к майору Рославлеву и сказать ему…» (курсив наш. – О. И.)

.

Где же Екатерина Романовна говорит правду? Нам кажется, что в последнем случае. Конечно, пока не будет найдено подлинное письмо Дашковой к Г. Кейзерлингу или его надежная копия, можно спорить о достоверности этого текста. Если же написанное тут по горячим следам правда, то проблема взаимоотношения Дашковой и А.Г. Орлова получит новые любопытные черты: Екатерина Романовна хотела скрыть свое знакомство с Алексеем Григорьевичем. Но почему она пыталась это сделать?

Наиболее вероятно, что Дашкова была обманута Орловыми, притворившимися ее сторонниками, и поэтому не хотела о них говорить[63 - Автор оставляет для писателей версию неразделенной любви Екатерины Дашковой к Алексею Орлову, которая обратилась в лютую ненависть. Правда, граф Дж. Бекингемшир, автор «Секретных мемуаров», являвшийся британским послом в России в 1762–1765 годах, писал о Дашковой: «Княгиня Дашкова, дама, чье имя, как она того несомненно желает, останется в памяти следующих поколений, замечательно хорошо сложена и производит приятное впечатление. Когда на какой-то момент ее бурные страсти засыпают, ее лицо приятно и манеры становятся способными возбудить такие чувства, которые едва ли когда-либо были известны ей самой. Но хотя лицо ее красиво и черты его совсем недурны, общий вид его таков, как будто искусный художник пожелал изобразить с пристойностью одну из тех многих дам, изображениями утонченной жестокости которых полны трагические журналы».]. Для подобной гипотезы есть основания. Екатерина II в одной из записок о том времени писала: «Екатерина никогда не называла княгине Орловых, чтобы отнюдь не рисковать их именами; большое рвение княгини и ее молодость заставляли опасаться, чтобы в толпе ее знакомых не нашелся кто-нибудь, кто неожиданно не выдал бы дела. В конце концов императрица посоветовала Орловым познакомиться с княгиней, чтобы лучше быть в состоянии сойтись с вышеупомянутыми офицерами и посмотреть, какую пользу они могли извлечь из них…»

Об этой же операции узнал и К. Рюльер (не исключено, что от самой императрицы): «Орлов, наученный ею (Екатериной. – О. И.), обратил на себя внимание княгини, которая, думая, что чувства, ее одушевлявшие, были необходимы в сердце каждого, видела во главе мятежников ревностного патриота. Она никак не подозревала, что он имел свободный доступ к императрице, и с сей минуты Орлов, сделавшись в самом деле единым и настоящим исполнителем предприятия, имел особенную ловкость казаться только сподвижником княгини Дашковой» (курсив наш. – О. И.)

.

Все было так хорошо сделано, что долгое время никто ничего не мог понять. Прусский посланник граф Сольмс в одной из своих депеш в июле 1763 года писал, что Г. Орлова «как верного человека» представила Екатерине княгиня Дашкова (!) и что он «выказал себя действительно очень усердным во время приготовлений и более старательным, нежели другие, когда удар уже был нанесен»

. Надо думать, что сама Дашкова после свершившегося переворота быстро поняла, почему Орловы были столь «старательными». Вероятно, именно из-за этого Екатерина Романовна никак не прокомментировала приведенный рассказ Рюльера и не попыталась опровергнуть его в своих «Записках». К этому следует прибавить, что Дашкова знала письмо Екатерины II от 2 августа 1762 года к Ст.-А. Понятовскому, в котором подчеркивалась главенствующая роль Орловых в организации и проведении переворота. Екатерина писала, что «узел секрета находился в руках троих братьев Орловых».

Нетрудно представить, как реагировала Дашкова, читая следующую характеристику, данную Екатериной братьям в упомянутом письме: «Орловы блистали своим искусством управлять умами, осторожною смелостью в больших и мелких подробностях, присутствием духа и авторитетом, который это поведение им доставило. У них много здравого смысла, благородного мужества. Они патриоты до энтузиазма и очень честные люди, страстно привязанные к моей особе, и друзья, какими никогда еще не были никакие братья…»

Наверняка все это было очень неприятно читать Е.Р. Дашковой, называвшей себя и своих сторонников «истинными патриотами».

Но еще обиднее на этом фоне выглядела характеристика самой Дашковой и оценка ее деяний императрицей: «Княгиня Дашкова, младшая сестра Елизаветы Воронцовой, хотя и желает приписать себе всю честь, так как была знакома с некоторыми из главарей, не была в чести по причине своего родства и своего девятнадцатилетнего возраста, и не внушала никому доверия; хотя она уверяет, что все ко мне приходило через ее руки, однако все лица [бывшие в заговоре] имели сношение со мною в течение шести месяцев прежде, чем она узнала только их имена. Правда, она очень умна, но с большим тщеславием она соединяет взбалмошный характер и очень не любима нашими главарями; только ветреные люди сообщали ей о том, что знали сами, но это были лишь мелкие подробности…Приходилось скрывать от княгини пути, которыми другие сносились со мной еще за пять месяцев до того, как она что-либо узнала, а за четыре последние недели ей сообщали так мало, как только могли» (курсив наш. – О. И.)