Из России с ужасами. 100 хоррор-драбблов

– В смысле минута? – не понял Олег.

– Минута, чтобы назвать слово из двадцати шести букв, или Филоктулху съест твой язык!

Подул ледяной ветер. С постамента исчез минотавр без глаз. Стало совсем нехорошо.

– Чёрт… – Олег заметил Ниночку, кинулся к ней.

– Что ты…

– Трансформаторостроительный! – выкрикнул Олег. – Тебе двадцать семь…

ПОЛ – ЭТО ЛАВА

Елена Щетинина

– Пол – это лава! – кричали мальчишки, взгромоздившись с ногами на школьные подоконники и горшки с двумя большими фикусами. – Лава!

Олег поморщился. Да, он лишь практикант – но всё равно, часть педсостава и поэтому заслуживает хоть какого-то уважения. Например, прекращения этой дурацкой игры.

– Хватит! – гаркнул он.

Мальчишки испуганно замолчали, съёжившись на своих местах.

– Хватит, – повторил он тише, но как можно более строгим голосом. – Перемена для отдыха, а не для бесяченья. И слезьте с горшка! Быстро!

Он сделал шаг, чтобы вытащить хулигана из фикуса – и ступил на ярко-рыжий линолеум.

– Лава… – хором прошептали мальчишки.

И огонь поглотил его, расплавил и оставил серым пеплом на полу.

ФЕОФАН

Ярослав Землянухин

Феофан жил в подвале старого дома на Плющихе. Он смотрел на мир сквозь узкую полоску грязного окна, приподнятого над асфальтом.

За окном косолапили стоптанные башмаки, едва поспевая за метлой; бегали грязные кеды, пиная перед собой мяч, самоуверенно ходили строгие блестящие туфли.

Когда стемнело, тревожно процокали высокие каблучки, они оборачивались и пытались бежать. За ними неумолимо печатали шаг ботинки на тяжёлой подошве.

Феофан выскользнул через вентиляцию на улицу. Пробежал по стене и беззвучно прыгнул на верхушку фонаря. Раскинув костистые руки, он упал на фигуру в чёрных ботинках и вонзил клыки в мясистую шею.

Феофан никому не позволял охотиться на своей территории.

НЕТ СЛОВ

Михаил Павлов

– Есть вещи, которые трудно объяснить, и даже описать невозможно. Смысл вываливается из слов, как раздутое синее тело – из ванны. Помните, как было с мамой?

Дети скорчились на полу, слушали, но не понимали. Да и не могли. Слова – неловкие ходули, на которых мы пытаемся добраться, донести что-то из одной головы в другую. Слова – это пальцы, которыми мы тянемся к чужому лицу. Мёртвые пальцы, бесчувственные. Есть вещи, которые описать словами просто невозможно. Можно только показать.

Дети смотрели на меня мокрыми покрасневшими глазами, заходясь в плаче. Слёзы блестели на припухших щеках. Внезапно плач перешёл в истошный крик. Это я принялся есть свою голову.

ГРИБНОЕ МЕСТО

Дарья Леднёва

Ой, какая хорошая полянка с грибами.

– Машенька, ау! – крикнула из-за сосен бабушка.

– Бабушка, ау!

Машенька стояла на небольшой полянке. Сосны смыкались над ней высокой аркой. Какое грибное место! Какие шляпки большие! И даже не объедены слизняками. А там – ещё. Надо только через канавку перейти. Мхи. Место топкое. Ну, ничего страшного, если осторожно. Ух, какой грибочек на островке! Только вода такая тёмная вокруг него. Ну, по бревну перейду… Перешла. Ах, какой грибочек. Вот бабушка обрадуется.

А бревно-то утонуло. Вода холодная. И такая большая – не перепрыгнуть.

– Бабушка, ау!

Не отвечает бабушка. Не слышит. Темнеет. Холодает.

– Ау!

Машенька села на кочку. Вода прибывала.

СТО СЛОВ

Сергей Корнеев

У него осталось ровно сто человеческих слов. Раньше он не понимал этих жалких ублюдков: зачем религиозные фанатики выбирали мороки ума? 81. Сначала он решил, что старик бредит. Затем древние манускрипты. Следом мерзкие ритуалы в наркотическом трансе. После ему дозволили посмотреть на мир новыми глазами. Увидеть истинных владык. 64. Зрение расщепилось на многослойную оптику прозрачного хрусталя. Вселенная пахла протухшей нефтью. Кровь – наслаждение. Время ощущалось, как ветер, который гуляет в промежутках между молекулами тела. Прошлое, настоящее и будущее были всегда и сразу… Последний ритуал: его семья – жена и маленькие дети – лежат комом окровавленного мяса у его ног. Перерождение. 3. Взми мня влдкхъэаааааа!

КРАСОТА

Николай Скуратов

Он снял с неё скальп, очень аккуратно. Потом кожу с ног и рук. Работа заняла почти два часа, он устал, но усталость эта была… величественная.

Закончив, вымыл свои трофеи, вывесил сушиться. Забрался в её гардероб, чтобы выбрать платье. Вот это, без рукавов, короткое, лучше всего.

К шести часам всё готово. Надев нижнее бельё, натянул на ноги и на руки её кожу. Подновил маникюр. На голову пристроил скальп, расчесал длинные волосы, как любила носить она. Накрасился, надел украшения.

В шесть часов дверь открылась, и мужчина вошёл в квартиру.

– Дорогой, я так соскучилась, – сказал он, появляясь в прихожей.

Мужчина резко обернулся.