Псы войны. Противостояние

– Постараюсь оправдать Ваше доверие, господин президент!

– Вы поступаете в распоряжение майора Бенъярда на время проведения операции, – при этих словах президента Браун бросил удивлённый взгляд в сторону Генри. – Он пришлёт Вам все инструкции и предоставит необходимые полномочия.

– Так точно, сэр.

– Приезжайте поскорее со своими «десперадос»! Они мне очень скоро понадобятся!

– Не пройдёт и недели, господин президент, как они прибудут в Кларенс.

– Что же, капитан, Вы свободны.

После того как дверь за капитаном закрылась, Окойе задумчиво произнёс:

– Хотел бы я знать, что в голове у этого типа. Мне кажется, что он – не типичный наёмник.

– Мистер Блейк сказал мне, что Браун хочет вытащить из Габерона свою жену…

– И открыто поступает на службу в вооружённые силы враждебной ей страны? Не верю. Тут что-то другое.

– Время покажет, господин президент.

– Согласен. Пусть приведёт своих «десперадос», а там – посмотрим, что это за птица, – Окойе замолчал на некоторое время, а потом вдруг неожиданно произнёс: – Этот парень мне напомнил Шеннона. Однако, Генри у меня к тебе есть ещё одно дело.

– Внимательно слушаю, сэр.

– Помнишь этого французского лётчика, Компана. Он ещё хотел открыть авиакомпанию в Кларенсе.

– Да, доктор.

– Он всё-таки решился это сделать. Возьми-ка это дело под свой контроль. На следующей недели прибывают его компаньоны. Помоги им быстро наладить бизнес. Нам просто необходимо иметь свой воздушный флот…

– Хорошо. Я сделаю эту…

– Э-э-э. Тут ещё одно дело, Генри.

– Какое?

– Попытайся выйти через него на каких-нибудь военных специалистов и нанять их. Как-то я больше доверяю французам…

– Хорошо, доктор, попытаюсь.

Блейк и Браун улетели на рассвете следующего дня. Перед самым отлётом Бенъярд лично приехал на аэродром и вручил капитану все необходимые документы, включая зангарский дипломатический паспорт.

– А я боялся, что ты передумаешь, Генри, – оскалился Блейк.

– Ты же сам сказал, что у нас нет выбора, Гарри, – пожал плечами Бенъярд. Он помахал рукой Брауну, который уже занял место за штурвалом «Сессны». Тот приложил руку к лётному шлему.

– Дальше будем поддерживать контакты через этого парня и Гомаду, – деловито сказал Блейк. – Не ищи больше личной встречи со мной. Это очень опасно.

– Надеюсь, что история с Мутото больше не повторится, – ядовито ответил министр, – и твой протеже окажется более надёжным человеком.

– Не сомневайся, – прошипел в ответ Блейк. Он нервно посмотрел на часы и стал оглядываться по сторонам, – и помни о полковнике Роджерсе…

– Уж не забуду. Ты кого-то ждешь? – догадался Бенъярд.

– Да. Вот они уже едут!

По лётному полю прямо к самолёту катила посольская машина. Когда она остановилась у самого фюзеляжа, из неё вылезли Адриан Гуль и Вильк Борлик. Они тепло попрощались с министром и сразу полезли в кабину. От Бенъярда не укрылось, что вслед за ними выгрузили сразу три громадных чемодана.

– Прощайте, Гарри, – пожал он руку британскому резиденту. – Не скажу, что общение с Вами было приятным, но познавательным – точно.

– Прощайте, Генри, с Вами было легко работать, – хищно оскалился Блейк. – Кстати, месье Маршан вчера проиграл в абиджанском казино пятьдесят тысяч французских фраков. Надеюсь, Вам эта информация Вам пригодиться…

Четыре часа спустя Бенъярд приехал в министерство благосостояния на переговоры с представителями фирмой Соваж. Кроме министра на встрече присутствовали ведущие специалисты министерства – Шеклтон, Рам и Леслин. До встречи оставалось несколько минут и у Бенъярд оставалось время, чтобы с ознакомится предложением экспортного агентства «Соваж». Едва он успел это сделать, как в зал заседаний ввалился племянник президента Жан, депутат Ассамблеи.

– Могу ли я поприсутствовать на переговорах, господа? – нагло произнёс он и не спрашивая разрешения уселся за стол. Дусон нахмурился и промолчал. Сидевший наискосок от Жана Бенъярд стал изучать родственника президента, которого он видел всего несколько раз. Это был дородный мужчина примерно того же возраста, что и он. Одет он был довольно небрежно для депутата: спортивного покроя костюм топорщился на нём, а белые парусиновые туфли имели грязные разводы. Лицо Жана Окойе было круглым и лоснилось от жира, беспокойные глаза бегали из стороны в сторону, а волосы торчали в разные стороны и только кое-где кучерявились. Вероятно, это был результат ухищрений какого-то местного цирюльника, пытавшегося их выпрямить. Сидевший рядом, Жан Рам тоже не производил впечатления: чистый наркоман. Его сухое, измождённое лицо, иссохшие руки и невыразительные глаза заставляли подозревать в нём любителя ката, хотя это был не так. Шеклтон казался улучшенной копией племянника президента: менее толст, лучше одет и причёсан. Более приличное впечатление оставляли сам министр и казначей, одетые, можно сказать, с иголочки. Все присутствующие в зале переговоров молчали, оглядывая друг друга.

– Интересно, что они думают обо мне, – подумал Бенъярд. Тут его размышления оказались прерваны, поскольку дверь отворилась и в зал вошли представители экспортного агентства «Соваж».

Торжественной встречи не получилось, поскольку улыбающийся Марит сразу устремился к Бенъярду и стал хлопать его по плечу и приговаривать:

– Как я рад за тебя, дружище! Уцелеть в такой передряге! Этот мерзавец Мутото! Как «Мэверик»! Почему ты вчера не зашёл ко мне в номер?!

Бенъярд коротко отговаривался, наблюдая за обстановкой краем глаза. Мишель и Жан Окойе дружно обнимались, Шеклтон натужно улыбался, Дусон хмурился, а Леслин с нескрываемой иронией смотрел на этот бардак. Ледяное спокойствие сохраняли только Рам и Аньела Соваж. Это была стройная негритянка, одетая по последней парижской моде. Высокие каблуки и широкополая шляпа с большими тёмными очками дополняли её наряд, который подчёркивал все достоинства её фигуры и, вероятно, оттеняли её недостатки. Когда она сняла свои тёмные очки, Бенъярд увидел, что её черты представляют собой утончённую копию лица Марита.

– Господа, может перейдём к делу, – произнесла она по-французски. Её произношение было настолько чистым, голос звонким и певучим, что у Генри захватило дух. Он подошёл к ней и предложил сесть на стул.

– Спасибо, месье Бенъярд, – кокетливо произнесла она. – Мой брат много про Вас рассказывал. Надеюсь, мы сможем познакомится с Вами поближе.

– Конечно, мадам, – промямлил Бенъярд и сел рядом, поскольку его место уже оказалось занятым Маритом.

– Итак, дамы и господа, – начал Дусон, – мы собрались для того, чтобы обсудить предложения фирмы «Соваж» и выработать общую платформу для обоюдовыгодного решения…

– Мне кажется, господа, – прервала министра благосостояния Аньела, – что речь на наших переговорах должна идти только о том, на каких условиях будут приняты наши предложения, а не обсуждать их…

– Вот, вот, – сказал Жан Окойе. – Экономическое положение Зангаро не такое блестящее, чтобы отказываться от помощи…

После этих слов на лица чиновников министерства благосостояния промелькнула целая гамма чувств: возмущение, тревога, разочарование… Бенъярд вдруг понял, что эти переговоры даже не начавшись уже находятся на грани срыва, и перехватил инициативу:

– Дамы и господа! Мой коллега, Дусон, имел ввиду нечто другое. Прежде чем заключать соглашение, обеим сторонам необходимо убедиться, что они правильно понимают друг друга. Ведь все мы для этого собрались, не так ли?

Все присутствующие дружно закивали головами и приступили к обсуждению конкретных вопросов. Многие из них решались по ходу разговора, другие занимали много времени. Основной проблемой стали помещения сахарного завода, который, как оказалось, подлежит денационализации. Кроме того, он был сдан прежним правительством в аренду мистеру Борлику. Договор был настолько мудрён, что в нем было сложно разобраться.

– Господа, я предлагаю вернуться к этому вопросу завтра, – положил конец бесконечным прениям Бенъярд. – К этому времени мы получим экспертизу генерального прокурора и мнение Верховного суда. Возможно, все вопросы можно будет решить взаимовыгодно для всех сторон.

– Имейте ввиду, господин министр, что передача нам в концессию сахарного завода является одним из ключевых условий нашего предложения, – промурлыкала Аньела.

– Конечно, мадам, – галантно ответил Бенъярд.